За кофе, словно осознав, что это его последняя возможность, Диллон перекричал музыку и обрушил на присутствующих поток непрошенных сведений из области ирландской литературы и политики: Джоффри Китинг, и Стэндиш О`Греди, и фении, и вильямитские войны, и восточное воспитание, и Мод Ганн, и знает ли Энджела, что первым человеком, ступившим на берег с корабля Колумба, был ирландец по имени Патрик Мак-Гайр? Сидевшие рядышком и державшиеся под столом за руки Робин с Джейни молчали с одинаковыми застывшими усмешками. Шон играл вилкой и уголком глаза следил за девушкой с внешностью Бо Дерек. Энджела, прихлебывая ирландский кофе, следила за Шоном.
Уходя, девушка быстро, фамильярно улыбнулась ему — «эй, привет!», — и на губах задумчиво помешивавшего свой кофе Шона заиграла ответная полуулыбка.
Робин пристально посмотрел вслед удаляющейся фигурке.
— Очень ничего себе, верно? — восторженно сказал он, подразумевая игру девушки. Энджела тут же вызывающе посмотрела на Шона, но он отвел глаза.
Диллон отвез их обратно в гостиницу на своем фольксвагене. Энджела неловко сгорбилась на заднем сиденье между Робином и Джейни. Теперь ее подавленность уступила место злости — злости не только на Шона, но и на себя.
Не переставая рассказывать анекдоты, священник повез их кружным путем, предоставляя возможность бросить на Дублин последний мимолетный взгляд. Они переехали реку по мосту О`Коннел. Хочет кто-нибудь выйти и посмотреть? Нет, уже делается поздно. Им еще собирать вещи, а рано утром надо успеть на самолет.
Вернувшись в гостиницу, они разложили на кроватях и всех доступных поверхностях сумки и чемоданы. Усевшись на пол, Энджела принялась в безмолвной ярости сортировать одежду, камеры, катушки пленки, бумаги, журналы, книги, открытки, кассеты, электронные игры и сувениры. Шон на своей половине номера поднял вверх коробку гаванских сигар.
— Как ты думаешь, ты сумеешь провезти их через таможню? — спросил он.
Энджела протянула руку и добавила коробку к вороху своих вещей.
— По-моему, у нас наберется пара сотен фунтов лишнего веса, — объявил Шон, перетаскивая упакованную сумку через выступающий порожек ванной комнаты.
Не говоря ни слова, Энджела расстегнула молнию саквояжа, который только что закончила паковать, и принялась упрямо выбрасывать из него предметы в мусорное ведро, украшенное изображением клевера и надписью «Добро пожаловать в Бэнтри-Бэй». Салфетки, лосьон для рук, лак для волос; шмяк! шмяк! шмяк! Это занятие начинало ей нравиться: оно давало выход сдерживаемым чувствам и тем самым приносило облегчение. Чем больше Энджела выкидывала, тем от большего ей хотелось избавиться. Вскоре она уже озиралась в поисках остального багажа.
Шон поставил тяжелую сумку, которую нес, и выпрямился, осознав наконец, что что-то не так.
— Эй, — вмешался он.
Энджела остановилась и посмотрела на него — лицо бледное, губы сжаты.
— Ты же знаешь, всегда можно отослать это наземным путем.
Энджела вернулась к своему занятию и ухватилась за красивую скатерть из ирландских кружев.
— Какой смысл? — Она внимательно осмотрела кружево, потом отложила в сторону. — Почти весь этот хлам я могу купить и дома. Зачем тащить его с собой на другую сторону земного шара? — Она плюхнула в ведро книжку в мягкой обложке, подчеркивая суть сказанного.
— Эндж?
— Что.
— Я не хотел сказать, что ты все это должна выбросить.
— Честное слово, это неважно. — Она порылась в сумке и вынула что-то круглое, завернутое в салфетку.
— Что это? — с любопытством спросил Шон.
— Камень.
— Камень?
Она развернула салфетку и повертела камень перед Шоном, свободной рукой прощупывая сумку.
— Я нашла его в Кашеле. И подумала, что возьму домой, на память.
Шон осмотрел его.
— Красивый.
— Недостаточно красивый. — Энджела отобрала у него свою находку.
— Эй, не выбрасывай.
— Вот. — Она капризно положила камень в мусорное ведро. — Все. Потеть не придется. — И мило улыбнулась Шону.
Шон присмотрелся к ней повнимательнее.
— Тогда, может, ты объяснишь, в чем проблема?
— Проблема?
— Да ладно. Давай на равных. Не надо играть в игры. — Он уставился в пол неподалеку от нее. — Я что-нибудь натворил?
Энджела неподвижно смотрела прямо перед собой.
— Девица с ложками?
Неожиданно испугавшись, она помотала головой.
— А что же? Я все-таки что-то натворил?
Энджела обхватила себя руками.
— Скажи.
Пристально глядя в его серьезное, озабоченное лицо, Энджела поняла, отчего так сильно любит этого человека. Она вздохнула.
— Так страшно? — сказал он.
Да какого черта. Сейчас или никогда. Было так приятно, детка.
— По-моему, я беременна, — прошептала она.
Шон, не моргнув глазом, продолжал глядеть на нее. Он что, не слышал? Энджела подивилась его самообладанию. Шон поднялся, подвинул стоявший на кровати чемодан и сел рядом, по-прежнему не сводя с нее глаз.
Сейчас. Сейчас начнется, подумала она. Поиски виноватого, взаимные обвинения, уличение в беспечности.
— Ты уверена? — спросил он.
— Нет. Но, чем больше времени проходит, тем больше я убеждаюсь.
— Большая задержка?
— Почти неделя. — Она встала и аккуратно положила кружевную скатерть на стопку одежды. Шон не спускал с нее глаз.
— Что ты собираешься делать?
— Пойду к доктору Спэрлингу, когда вернусь.
— Чтобы убедиться?
Она кивнула.
— А потом?
— Точно не знаю.
— А чего бы ты хотела?
— В идеале?
Он кивнул.
— Разумеется.
Кусочки головоломки вдруг стали на места, и нерешительность Энджелы как рукой сняло.
— Я хотела бы оставить ребенка, — выпалила она.
Шон смотрел на нее целую вечность — так, во всяком случае, ей показалось. Она принялась рассеянно расстегивать саквояж, рассудительно объясняя:
— Наверное, ну… пройдет время и, не успеешь оглянуться… — Молнию заело, Энджела принялась дергать замок. Шон пришел на помощь. — Я думала про аборт. — Она посмотрела на него. Теперь Шон хмурился. — Я знаю, что это звучит банально, но мне действительно хотелось бы оставить ребенка. Пока еще не поздно. Пока я еще могу.
Она собрала стопку блузок и скатерть и осторожно уложила в саквояж.
— Естественно, я не жду, что ты… — Энджела поискала слово. — Примешь в этом участие. Я знаю, как много для тебя… для нас обоих… значит независимость.
Шон подошел к ней, осторожно освободил ее руки от работы, которую они выполняли. И развернул Энджелу лицом к себе.
— Посмотри на меня, — сказал он.
— Я серьезно.
— Я знаю.
Она встревоженно обшаривала взглядом его лицо. Шон усмехнулся, легонько чмокнул ее в кончик носа и тихо сказал:
