что противник почти повержен.
Выстрелы не утихали, как и безумное звериное рычание. Напавшие в лобовой атаке влколаки быстро поняли, что против пуль у них мало шансов, поэтому стали осторожнее и постепенно перетянули всю битву под сень густого леса, где чувствовали себя на своей территории.
Энн неслась между деревьев, едва касаясь лапами влажного мха. Уклонилась от выстрела, ударила, когтями разрывая горло одному из вейтус, перекусила шею ползущему низшему, который схватил ее за заднюю лапу. Кинских ощущала всю стаю огненными точками, вспыхивавшими под веками, стоило ей моргнуть. Энн видела, когда точка меркла. Были те, которые сияли вполовину меньше, и те, которые, погаснув, пропадали совсем. Умирали.
Холмистое поле сражения, скрытое деревьями и утопленное во влажной дымке, напоминало адский бал, на котором вейтус и влколаки танцевали в борьбе за людские души. В бледном неясном свете их тени кружились в ужасающем вальсе: каждый укус нес печать смерти, каждый удар когтистой лапы – мучительную боль.
Среди деревьев она заметила высокую фигуру Вильгельма, он атаковал двоих вейтус, чуть дальше лежал мертвый влколак. Его голову, отделенную от тела, держал один из старших и издевательски помахал ею, увидев Энн.
Она оскалила внушительную пасть, пена вместе со слюной вырывалась из глотки, шерсть на загривке поднялась, демонстрируя крайнюю степень ярости. Энн напала, увеличившись еще в несколько раз. Вейтус остался без руки до локтя. Она демонстративно пожевала конечность и выплюнула ему под ноги мешанину из плоти, крови и костей. В это время Вильгельм взял на себя второго, несколько раз неудачно выстрелив соляными пулями. Наконец он попал вейтус в живот, а того, который остался без руки, украсила дырка во лбу. Почернев, она обратила упыря в пепел.
Мимо пронеслись влколаки, направляясь в сторону деревни. Энн вопросительно зарычала, не понимая, зачем они покидают поле боя.
– Это означает только одно, – серьезно проговорил Вильгельм. – К деревне подошла подмога, но не наша. Вейтус.
Тенью мистер Рот скользнул между деревьев, и Энн бросилась за ним. По пути они сталкивались с низшими, которые ползли вглубь леса, туда, где шло основное сражение. Миновали несколько тел людей из Ордена: растерзанных, с разорванными шеями и животами. Вильгельм останавливался и обыскивал всех, чтобы убедиться: на мертвых не оказалось оружия – соляные пули и колы забрали вейтус. Злой рык Энн прокатился по лесу и стих, запутавшись в густых кронах.
Луна так и не показалась, плененная густыми облаками; только разрозненные лучи проникали сквозь них и плотный туман. Ночной воздух тяжестью оседал внутри, казалось, что и он пропитался кровью. Лес вокруг увядал все больше, и даже хвойные деревья пожелтели от концентрации зла.
Энн не услышала ни звука за спиной, но звериной сущностью учуяла неуловимое движение и отскочила в сторону. Бок пробило острой болью, она взвыла и увидела лишь тень, которая смазалась и растворилась в ночи, а потом появилась снова возле нее, ударяя в тело. Часть спины и брюхо стали ярко-красными, шерсть намокла, быстро пропитавшись кровью. Она резко остановилась.
– Алан! Какая честь! – Вильгельм заслонил Энн, не давая Берсе напасть снова, и уже через плечо бросил: – Беги! Сейчас же!
Она не сдвинулась с места, хотя должна была уносить лапы.
– Предатель! – высокомерно прошипел Берсе. – Зря я тебя обратил.
– Нет, не зря, – с уверенной ухмылкой произнес Рот, хотя пальцы на оружии слегка подрагивали.
– Ты мог бы сейчас стоять по правую руку от меня, Вильгельм!
– Да пошел ты! – нагло выплюнул в ответ мистер Рот.
– Графиня! – Берсе наклонил голову, рассматривая Энн. – Вы выбрали не ту сторону.
Утробный рык вырвался из глотки Кинских.
– Ну-ну, Анета, – расслабленно улыбнулся Алан, демонстрируя клыки. – Уже нет смысла пытаться. Вы проиграли. Нас многим больше. Если вы сейчас подползете ко мне на брюхе, я могу сохранить вам жизнь. Всегда мечтал иметь волка в своей свите.
Вильгельм выстрелил, потом еще раз и еще. Ни одна из пуль не попала в цель, ведь Берсе перемещался с такой скоростью, что Энн не могла понять, где он появится в следующий раз. Опустошив обойму, Рот потянулся за новой, но не успел. Берсе оказался слишком близко, обнимая Вильгельма за плечо, и на секунду Кинских показалось, что они друзья, не видевшиеся после долгих лет разлуки. Но лицо Вильгельма исказила судорога, и рука Берсе, в которой до этого мелькал клинок, опустилась уже без него. Он отступил на шаг, словно любуясь болью Вильгельма, рукоять серебристого клинка торчала точно из сердца.
Золотистый влколак напал, вгрызаясь Алану в плечо и шею. Упырская горькая кровь хлынула в волчью глотку. Берсе заорал и, отодрав от себя зверя, швырнул на землю. Энн видела, как покачнулся Вильгельм, хватаясь за клинок, как пытался его вытащить, но почему-то не мог.
Ночь разрывали приглушенные выстрелы, звон металла о металл, волчий вой и голодные, тяжелые вздохи низших.
Вильгельм бросился на Берсе, и влколак сделал то же самое. Алан успел ударить мистера Рота ровно по клинку, загоняя тот внутрь тела вместе с рукоятью, а Энн он схватил за шею, сильно сжал, не давая возможности освободиться, и поднял над землей, не обращая внимания на удары мощных лап. Кинских мысленно прощалась с жизнью.
– Я же сказал, что вы проиграли и сейчас оба умрете.
Последовал глухой хлопок, и ухо дернувшегося Берсе задела соляная пуля, вторая попала в плечо. Энн не хватало воздуха, но вейтус и не думал отпускать ее. Сзади на землю рухнул Вильгельм, а затем мощные черные челюсти сомкнулись на горле Берсе. Маркус не успел среагировать, как Алан швырнул Энн о толстую ель и ударил черного вожака прямо в сердце. Шварц при этом успел цапнуть его за руку, отрывая кисть. Кинских слышала, как сердце черного влколака затихало и после нескольких слабых ударов остановилось. Она закрыла глаза. Огонек Маркуса потух.
Алан Берсе, с почерневшей кожей, уже начинавшей облетать пеплом, метнулся к Энн, которая в тот момент кое-как поднялась. Он пытался достать ее шею здоровой когтистой рукой, но не смог. Вейтус напоминал ей вихрь смерти, где ни свет, ни надежда не имели места, и Кинских с ужасом понимала: если сейчас к нему подойдет подмога, то ей конец. Она напала, сумев зацепить Берсе лапами. Развернулась, пропустила удар, разодравший ей морду, задевший глаз. Алан безумно скалился, когда сумел повалить ее на сырую землю и прижать к траве. Миг – и его голову пронзил тонкий соляной шип, заставляя моментально рассыпаться прахом прямо на шкуру Энн.
– Анета, ты в порядке?
Карл, весь измазанный кровью, с широкими порезами, покрывающими
