— Мама, — сказал Андрей, — иди домой.
— Я не могу, — ответила Маргарита.
— Можешь, — возразил Андрей. — Должна. Когда я уйду, ты будешь спокойно спать и видеть хорошие сны.
Его слова сильно подействовали на мать.
— Хорошо, — как заколдованная, согласилась она.
— Ты станешь такой, какой была очень давно, — прошептал Андрей. — Еще до того, как все это началось, до того, как ты встретила папу.
— Да, — согласилась Маргарита.
— Все начнется заново, — обещал ей Андрей. — Не плачь.
Паша, Аня и Алекс стояли в стороне и в нерешительности наблюдали за разговором.
— Иди спать. Возьми с собой мою сестру. Устрой ее на эту ночь.
— Братик, — прошептала Алеся.
Андрей ей улыбнулся.
— Это все, — сказал Андрей. — Дальше со мной тебе нельзя.
— Но, братик, я… — возразила девочка.
— Ты самая лучшая на свете сестра, — сказал Андрей, — и ты ею останешься. Я буду тебе сниться. Я буду видеть тебя издалека.
Маргарита провела ладонью по волосам девочки.
— Он прав, — произнесла она. — Нам пора.
Алеся наклонилась и в последний раз поцеловала брата в лоб. Потом встала и взяла женщину за руку. Они ушли вместе.
* * *
Не прошло и минуты, как невдалеке послышался легкий шум мотора, и во двор въехал дешевый пластиковый скутер с красными бортами. На нем, без шлема, с дредами, торчащими во все стороны, сидел Главный. Он подъехал прямо к группе подростков.
— Все те же и там же! — воскликнул он. Потом его взгляд остановился на лежащем на носилках Андрее, и его лицо мгновенно посерьезнело.
— Не может быть, — сказал Главный. Он бросил свое транспортное средство и подбежал к раненому. Его взгляд остановился на Корби.
— Ты врал, — сказал он. — Он живой.
— Он не врал, — тихо возразил Андрей. — У него были все основания так думать.
Главный присел рядом с ним на корточки.
— В любом случае рад тебя видеть, — сказал он. — Как ты?
— Я скоро переезжаю в другую страну, — прошептал Андрей. — Ребята решили устроить для меня прощальный концерт.
— Так это из-за него звонил Комар, — догадался Главный. Он посмотрел на Корби.
— Да, — подтвердил Корби. — Он тебя ждет в клубе. Дай ему все самое лучшее. Деньги будут. Я обещаю.
Взгляд Главного остановился на куче тряпья, лежащей между Корби и Андреем.
— Вы ограбили мое кресло, — заметил он.
— Андрей не совсем здоров, — соврал Корби. — Сначала ему было холодно, теперь стало жарко.
Главный несколько мгновений смотрел на него. Он явно понимал, что в этой истории все не так, но у него было свое представление о свободе, и он не мешал людям делать то, что они делают.
— Ладно, — сказал он, — ерунда. Пойду, переговорю с Комаром.
Он встал, поднял мотороллер и покатил его к входу в клуб. Корби посмотрел на друзей.
— Скоро будет грузовик, — сообщил он. — Помогите им таскать вещи.
— Хорошо, — согласился Паша. Они ушли вслед за главным.
* * *
Корби остался наедине с Андреем. Тот был в сознании, лежал и смотрел в небо. Корби показалось, что они снова у стены школы, что Андрей упал с крыши всего час назад. Только теперь его глаза стали живыми, он мог моргать, мог перевести взгляд с одного созвездия на другое.
— Много лет я не чувствовал себя свободным, — прошептал Андрей. — Мое происхождение и тот, кто приходит из долин, связывали меня по рукам и ногам. Только ты дал мне право быть тем, кто я есть.
Он посмотрел на Корби.
— В последнее время ты, кажется, думал, что очень мне должен. Но ты даже не представляешь, как я должен тебе. Прости меня, Корби. Ты, наверное, во многом винил себя. Но ты ни в чем не виноват. Это из-за меня твоя жизнь превратилась в ад.
Корби подумал, что запомнит этот взгляд Андрея навсегда.
— Я… — начал он, потом осекся. — Ты мой друг. Все еще никогда не было так хорошо, как сегодня. Мне не за что тебя прощать.
— У тебя уже есть замечательные друзья. И скоро твоя жизнь вернется.
— А я не знаю, действительно ли хочу этого, — с горечью ответил Корби. — Может быть, я хочу… другого. Уйти с тобой, — добавил он совсем тихо и несмело. — Туда, куда ты… собираешься.
— Ты и так уже там, — обезоруживающе улыбнулся Андрей. — Всегда был, всегда будешь. И я. Но и жизнь тоже важна. Не стоит бросать ее, если есть выбор. У меня его уже нет. Но ты не я.
Корби чуть подался вперед.
— А что там? — еле слышно спросил он.
— Ты помнишь наш первый разговор? — прошептал Андрей.
— Первый? — уточнил Корби. — Тот, в школе, на перемене?
— Да, — сказал Андрей. — Я пытался поговорить с тобой про твоего отца.
— Я не мог этого вынести, — с горечью ответил Корби.
— Ты должен знать… Он сегодня погиб, но до этого мы встречались. Там — не здесь. Там он познакомил меня с другим тобой.
— Где — там? — еле слышно спросил Корби.
— Я не знаю, Корби. — Андрей слабо улыбнулся. — Этих мест бесконечно много. Я иногда могу видеть их, уходить в них. Раньше… я думал о них, как о других мирах. Но это как…
— Как в книге или фильме, — предположил Корби.
— Я люблю книги и фильмы, — прошептал Андрей. — Я не боюсь говорить о том, что видел, чужими словами. Ведь все слова общие. Одни на всех. Слов мало, а то, о чем мы ими говорим — оно совершенно бесконечное. Все вещи. Здесь и там.
Корби, несмотря на окружающее их безумие, улыбнулся: настолько это напоминало прежнего Андрея: умного и при этом стеснительного, страдающего от своей неспособности передать другим что-то очень важное, что у него есть.
— Просто это не совсем верно, — шепотом продолжал Андрей. — Мир — размытое понятие. Ты понимаешь?
— Да, — тоже шепотом ответил Корби.
— Почему не сказать, что места, все места, где я был, где ты был — один мир? Я не… — Андрей с трудом сглотнул, — почти никогда не был там настолько долго, чтобы пройти материки от океана до океана. Хотел, но не успел бы никогда. А значит, я еще слишком мало знаю, чтобы сказать, что там миры. Ведь так? — Корби не нашелся, что ответить, и Андрей продолжал. — Но я говорил с теми, кого там можно встретить. С людьми и не людьми. Они знают про разрыв, границу, пелену или тень. Про темную фазу, провал, в котором бушует вечная буря. Или даже про множество таких провалов. В этом причина.
— Чего? — не понял Корби.
— Того, — объяснил Андрей, — что люди отсюда не видят всей реальности, потому что ее фрагменты разделены. Между ними непроглядное. Из-за него мы наблюдаем только ближайшее. Из-за него мы оторваны от наших собственных душ и от всеобщей души.
