Жесткая, грубая, пожелтевшая от солнца трава росла вокруг статуй, башнями возвышавшихся над нею, футов на двадцать, а то и больше. Заглянув в их непроницаемые, странные, пугающие глаза, Митчелл невольно поежился. Было в них что-то такое… недоступное пониманию. И даже не скажешь, что именно.
Он украдкой бросил взгляд на Нордхерста. Тот стоял в нескольких ярдах позади, раздавая распоряжения корабельной команде: матросы опирались на кирки и лопаты, готовые приступить к раскопкам. Насколько глубоко им предстоит зайти, прежде чем экспедиция наткнется на что-то достойное внимания, никто не знал. Митчеллу оставалось только гадать… наверняка копать придется до ног статуй, по меньшей мере. Если у них, конечно, вообще были ноги… Судя по размерам голов – единственного, что выдавалось над землей – остальное уходило вниз футов минимум на сорок. А если они по дороге наткнутся на твердую породу, это однозначно замедлит работы и непонятно насколько.
– Что вы об этом думаете, профессор? – спросил он, подходя к группе.
– Не знаю, что вам и сказать, доктор Митчелл. Мы, конечно, можем найти тут что-то, представляющее археологическую ценность, но я бы не рискнул делать ставки. Впрочем, я уверен, тут нет ничего, способного подтвердить вашу теорию о древней, почти доисторической цивилизации.
– Даже сорока футами ниже, у подножия статуй?
– Даже там.
Нордхерст решительно покачал головой, и Митчелл заметил у него в глазах странный блеск, которого там раньше не было. Вот ведь черт, подумал молодой ученый, а ведь он донельзя доволен собой; играет со мной, как кот с мышкой, ждет, пока экспедиция провалится… и мы вернемся домой с парой глиняных черепков столетней давности. А ведь он нам говорил!
Раскопки начали на полдневной жаре. Выступавший на коричневой коже пот только что не закипал. Земля сверху была мягкой, легко поддаваясь киркам. Не прошло и трех часов, как раскоп углубился уже футов на семь. Как Митчелл и предполагал, статуи были утоплены в землю по шею: их тела, впервые за бог знает сколько лет подставленные солнечным лучам, были изваяны из того же самого камня, что и непостижимые головы, величаво смотревшие за холмы, по направлению к центру острова.
Лежа ночью под одеялом в белой палатке, разбитой вместе с другими на гладком плато, Митчелл чувствовал себя до странности довольным. В теле еще гнездилось привычное напряжение; узел внутри пока не распустился – и наверняка не распустится, пока он не узнает доподлинно, что скрывается под землей вокруг статуй. Вскоре взошла луна, оживив колоссальные каменные лица – некоторые из них ему было видно даже отсюда, сквозь неплотно прикрытый клапан палатки. Лежа на боку и глядя в ночь, Митчелл почему-то чувствовал страх. Сотни вопросов жгли его разум, сотни вопросов, на которые у него пока что не было ответов – и ему придется отыскать эти ответы, прежде чем он покинет остров Пасхи.
Что за племя высекло и воздвигло эти невероятные скульптуры и насколько давно? Пятьсот лет назад? Тысячу? Или еще до зари письменной истории в том виде, в каком ею занимались в университете? Днем он успел поговорить с парочкой местных, в надежде разузнать о происхождении статуй. По словам туземцев, их вырезали Древние, они же Длинноухие – в карьере внутри жерла потухшего вулкана, Рано-Рараку. Пока что у него не было ни малейших причин сомневаться в этой версии. На острове определенно должно быть место, где этих колоссов высекли из толщи каменной породы. Немыслимо, чтобы таких громадин каким-то образом доставили сюда с других островов – слишком они все далеко, за морем. И, однако же, его преследовало странное и упрямое ощущение, что есть в этом острове что-то еще… что-то большее, чем они успели увидеть. Да, конечно, они пробыли тут всего один день, и им еще многое предстоит узнать, но… здесь есть что-то скрытое, тайное. Где? Возможно, что в кратере Рано-Рараку… или даже где-то под землей. Надо будет утром порасспрашивать местных еще. А тех, кто ни по-английски, ни по-испански не разумеет, отведем прямиком к Уолтону – пусть работает переводчиком. Какая нежданная удача, что он знает здешний язык – достаточно, во всяком случае, чтобы его понимали. Загадочный он, однако, человек, этот Уолтон, размышлял про себя Митчелл. Многое в нем открывается только сейчас. Вот, скажем, как легко он ориентируется на острове – и как бегло болтает с аборигенами. Дома, в университете, такого за ним ведь и не заподозришь. Какие бывают неожиданные таланты у людей!
В лунной тьме, перед тем как совсем провалиться в сон, перед внутренним взором Митчелла вдруг запрыгали фрагменты какой-то древней демонологии, которую он читал еще в студенческие дни. Он невольно поежился. Было в этом острове определенно что-то странное – слишком далеко он лежал от всех прочих обитаемых человеком земель, слишком ревниво хранил свои тайны от пытливых взоров чужаков. Что же такое, интересно, случилось с теми семью матросами с испанского корабля, вставшего за линией прибоя, как стоял сейчас их собственный? Куда исчезли они под покровом здешней непроницаемой ночи?
Может статься, что, даже разгадав эту загадку, он все равно не сумеет, не успеет никому об этом рассказать. Пока что туземцы казались довольно дружелюбными, они даже выражали готовность помогать в раскопках (если им, конечно, заплатят), но все это могло в одночасье перемениться, стоит ему только закопаться поглубже в прошлое, в то, что, по их мнению, его не касалось. Вот с такими мыслями он и заснул, а когда проснулся, желтый лунный свет уже сменился серостью предрассветных сумерек, на глазах уступавших золотому сиянию солнца.
Несмотря на все тревожные раздумья, Митчелл с аппетитом позавтракал и отправился вместе с остальной партией на раскоп. Теперь работа продвигалась медленнее – они уже достаточно углубились в почву. Там земля была куда тверже, кирка часто натыкалась на скальные выходы, высекая снопики искр; крупные глыбы приходилось выкорчевывать вручную, вырывая из мест привычного отдохновения.
Вокруг снова собрались местные, с интересом глазея в яму, и Митчелл неторопливо направился к ним, прихватив с собой Уолтона.
– Ты собираешься расспрашивать их, Ральф? – спросил тот с толикой тревоги в голосе.
– В целом да. Помимо того, что мы можем обнаружить под землей, думаю, есть шанс многое узнать и у местного населения. Должны же у них быть какие-то легенды, мифы…
– Наверняка должны, да вот только захотят ли они об этом разговаривать – это уже другой вопрос, – предостерег Уолтон. – Мы, конечно, можем попробовать их разговорить, но что-то мне подсказывает, что на успех надеяться не стоит.
Тем временем они подошли к группке туземцев. Митчелл рассматривал их с огромным любопытством. Кожа у них была оливковая, а в чертах не наблюдалось ни малейшего сходства с усеявшими холмы гигантами. Ясно, что человеческие или дочеловеческие подобия этих каменных лиц давно уже покинули остров, утонув в тумане времен.
