– Разумного динозавра?
– Это не… это то же, что называть людей думающими обезьянами. Я говорю о том, во что эволюционировали динозавры.
– Твоя версия не отвечает на множество вопросов, но что, по-твоему, это могло быть? Ты можешь это представить? Живой образец абсолютно другого разумного существа? Тогда дедушка и Джерри получили бы всемирную известность. И это при том, что дед вырастил это создание сам.
– Они хотели изучить его и решили, что лучше наблюдать за ним и записывать его развитие.
– Чему не учился ни один из них, – заметила Рэйчел. – Кроме того, где тогда данные, которые они должны были накопить?
– Возможно, Джерри потерял их перед тем, как у него случился сердечный приступ.
– Невероятно удобно.
– Так или иначе, мне кажется, что оно не такое уж разумное.
– Какая разница? Если уж ты хранишь колоссальное научное открытие в морозильнике в подвале своего дома в северной части Нью-Йорка. Черт, – добавила она, – почему мы вообще это обсуждаем?
– Дело в дяде Джиме, – сказал Джош.
– А что с ним?
– Я думал о его побеге. О том, когда он сбежал. Насколько я могу судить, они с дедушкой записали эту кассету примерно за месяц до того, как Джим исчез.
– И?
– Разве по их разговору похоже, что они в плохих отношениях?
– Нет, – согласилась Рэйчел. – Но это еще ничего не значит. Может, это было затишье перед бурей.
– Отец говорит обратное. По его словам, у дяди Джима и бабушки с дедушкой были хорошие отношения, пока он не сбежал.
– Нужно критически относиться к тому, что говорит отец о дяде Джиме. Он, мягко говоря, немного завидовал своему младшему брату.
– Я говорю о том, что возможно, дядя Джим видел то, что было в морозильнике. Возможно, ему это не понравилось. Возможно, он забеспокоился.
– И убежал?
– Вполне возможно. А может быть, он и не сбегал из дома.
– Что? Хочешь сказать, что это существо его съело?
– Возможно, это был несчастный случай, – объяснил Джош. – Он придумал, как открыть замок на морозильнике, пока дедушки не было дома. Или был, но Джим подобрался слишком близко. Или… что, если дедушка специально натравил существо на Джима, потому что тот грозился рассказать об этом людям, придать огласке?
– Это безумие, – сказала Рэйчел. – Дед, конечно, тот еще козел и совершил немало, мягко говоря, сомнительных поступков, но это не значит, что он натравил свое ручное чудовище на собственного сына.
– Это бы объяснило бесследное исчезновение Джима. Почему его так и не нашли.
– Это можно объяснить и менее сложными и нелепыми версиями. Я уже не напоминаю, что ты сидел со мной рядом, когда он читал свои лекции на тему «Семья прежде всего». Помнишь кузена Юлиуса Августа и ужасные вещи, которые нужно сделать для своих родственников?
– Преданность семье – палка о двух концах. Если Джим настроился против семьи, то он должен был нести ответственность за последствия.
– Серьезно? Ты уверен, что эти параноидальные фантазии не связаны с тобой и дедом?
– Не смейся. Ты действительно думаешь, что дед не стал бы ничего предпринимать, если бы считал, что семье что-то угрожает?
– «Предпринимать». Ты вообще себя слышишь? Он же старик.
– С очень мощным оружием в своем распоряжении. Не обязательно быть сильным, чтобы стрелять из пистолета.
– О господи. Я больше не буду это обсуждать. Мне нужно готовиться к экзамену, – когда Джош поднялся с кровати, Рэйчел добавила: – Бритва Оккама,[79] Джош. Обычно самый простой ответ является правильным.
– Если я прав насчет того, что хранится в морозильнике, то это и есть самый простой ответ.
Ни папа, ни мама Рэйчел не говорили с ней о дедушке. В случае с отцом часть его юности была омрачена потерей брата и матери, а его совершеннолетие и взрослая жизнь прошли в работе, к которой его отец в лучшем случае проявлял поразительную терпимость. Что касается мамы, она долгие годы не могла добиться от своего тестя ничего, кроме официального отношения. Рэйчел понимала корень холодности дедушки по отношению к маме: в молодости та была хиппи, но пару раз мама намекала ей, что неловкость общения с отцом ее мужа была обусловлена не только презрением к ее образу жизни. Она считала, что была еще какая-то причина, но, возможно, она была надуманной. Рэйчел не собиралась ничего говорить деду, иначе он обвинил бы маму в том, что она копается в прошлом или – что еще хуже – что она под кайфом. Она пыталась уговорить маму, чтобы та рассказала то, что видела, но она отказалась.
10. Кассета (5): видения Затерянного мира
– …восемь саркофагов, – продолжал дедушка. – Вот как это выглядело. Огромные каменные языки, десяти футов в длину, четырех в высоту и четырех в глубину. Они были сделаны из того же камня, что и тоннели с полостями. Шесть из них стояли в одной части комнаты, а два других – в противоположной. Оказалось, могилы были перевернуты, потому что крышка каждой была открыта. Они были заполнены тем, что мы приняли за камни, – гладкие продолговатые камни длиной с человеческую руку из неизвестного мне пятнистого материала. Мы обошли комнату, и оказалось, что камни – все до единого – потрескались от края до края. Я поднял один, чтобы рассмотреть. Он оказался легче, чем можно было ожидать, и был почти хрупким. Я направил свет фонарика в трещину и увидел, что она была полая. Я положил камень на место и взял другой. Он также был пуст, как и другие, которые я проверил. Я подошел к следующему каменному ящику, а потом к еще одному, и все камни, которые я осмотрел, оказались такими же хрупкими оболочками, которые прилипали к моим пальцам. Но потом я поднял камень, который был не полностью расколот. Он был тяжелее остальных. Я посветил в него фонариком. И тут я, наконец, понял. Это были не камни. Это были яйца. А каменные ящики – не саркофагами, а инкубаторами. Это был не мавзолей. Это был питомник.
– Что? – спросил дядя Джим. – Что там было? Что ты увидел?
– Я разломал оболочку, – сказал дедушка. – Не стоило этого делать, это было неправильно, но то, что было внутри яйца…
– Что? Что там было?
– В условиях этой пещеры существо сохранилось достаточно хорошо, чтобы я смог взять образец его кожи. Оно было высушено и напоминало скорее бумагу, чем плоть и кости. Наверное, можно было сказать, что я нашел мумию. Свернутое в оболочке, которую я держал, оно напоминало мне аллигатора или крокодила. По крайней мере телом и хвостом. Голова была другая. Для небольшого черепа его глаза были огромными и круглыми, похожими на глаза некоторых видов гекконов. Лоб и морда перетекали в толстый рог, который выдавался из-под нижней челюсти. Это было самое дьявольское существо, какое я когда-либо видел. А когда я лучше рассмотрел его передние конечности, я заметил, что его лапы больше напоминали руки с большими пальцами.
