свитка.
–Говорю тебе – даже смотреть не будет. Отдадим рукопись. Всё, вопрос закрыт. И ещё, нам пора вести хронологию всех событий. Летописцем будешь ты. Всё подробно, пошагово начинай записывать, до самых мелочей, даже если считаешь, что это не важно. И опиши все наши артефакты.
–Я думала, что я руководитель экспедиции, а не писарь.
–Уже нет. Ты писарь-спонсор. Я просто чувствую, что мы стоим на пороге великих открытий! И это надо увековечить. Мы найдём этого лихоимку, и раскроем все его страшные секреты!
–Неизвестно ещё, кто кого вперёд найдёт. Мы его или он нас.
Мы собрали все свои трофеи, кроме свитка и пошли к палаткам. Я села возле очага, достала блокнот, ручку и начала описывать все события по порядку. Свой сон тоже решила записать.
Пришёл Денис:
–Лесничий недоступен.
Илья командным тоном:
–Иди обратно, пока не дозвонишься – не возвращайся.
–Можно после обеда?
–Нет!
Я заступилась за Дениску:
–Что зря на горѐ сидеть, всё равно, если поедем к нему, то это будет только завтра. Может, в деревню пока смотаетесь? Хлеба купите, канистра одна уже пустая. К Павлу Анатольевичу зайдёте, карту ему покажете, поспрашиваете его. И Фриду Анатольевну тоже, похоже, она больше чем он знает про деревенских. Или только руководитель у нас имеет право своим крепостным задания раздавать?
–Если умные мысли пришли – пожалуйста, я готов прислушаться.
Дениска засмеялся:
–А что, пока меня не было, папа карьеру сделал?
Я вздохнула:
–Да, головокружительную. Я меня низверг до писаря.
–Ну, хорошо, будешь ты не писарь, а хроникёр. – Милостиво разрешил Илья.
Он забрал у меня листок с самодельной картой и листок с заговором, аккуратно вложил их между страницами журнала «Атлас автомобильных дорог», они сели с Дениской в машину и уехали.
Сон. Продолжение
Дом внутри оказался не домом, а пещерой. Темные, неровные, с блестящими подтёками, стены пещеры уходили, сужаясь, высоко вверх, в непроглядную высоту. Под сводом пещеры гулко и протяжно раздавался то ли смех, то ли лай. Пещера была огромна, но освещалась только высоким костром, обложенным камнями. У костра сидел человек в накинутых не плечи лохматых тёмных шкурах. Он махнул мне рукой, и я подошла, снегурочки рядом со мной уже не было. Я подошла ближе к костру и взглянула ему в лицо. Разные половинки его крупного лица были неоднородны, левая половина лица принадлежала старику и была испещрена глубокими морщинами, правая половина лица – только череп, с жуткими клочьями отслаивающейся кожи. Волосы его были седыми и спутанными. И только живые глаза его, с играющими в них отблесками огня, были цепкими и чёрными, как ночь. Он долго и пристально смотрел на меня, потом спросил:
-Поняла, зачем ты здесь?
– Где я?
– Садись, разговор наш не будет коротким. Равновесие нарушили люди там, наверху, на земле. – Он вздохнул – порой люди не зная о последствиях, пытаются играть с силами, о которых ничего не знают и которые намного их сильнее. Выпустят на волю эту силу, а она сомнет их, как листок и раздавит. И вот человек, который мнил себя их властелином, умирает в страшных мучениях, порождая цепочку неотвратимых событий и на земле, и здесь, у нас. Очень уж прочно связаны два мира – ваш верхний и наш нижний. У нас свои законы, которые родились намного раньше, чем вы люди, появились на земле. Мы – мир духов природы и свято храним эти законы. Вы думаете, что природа жестока к вам – вы боитесь разгулявшейся стихии, бедствий, которые она вам несёт, потому, что бессильны перед ней. Но природа не зла и не добра. Она просто живёт, как жила тысячи лет до нас, и будет жить тысячи лет после нас. Мы, нижний мир, это понимаем. То, что вы называете колдовством – это для нас понимание сути природы, следование её воле. А вы, люди, постоянно пытаетесь подчинить себе природу. Стараетесь отхватить у неё побольше, не давая ничего взамен. А иногда и ещё более страшное происходит – слабый человечек возомнит о себе и пытается управлять духами природы. Такое вмешательство, как большая волна в море – сносит все защитные барьеры между мирами. Ломает не только жизни людей наверху, но и делает безумными и опасными обитателей нижнего мира, которых выпускает в верхние земли, чтобы их силой добиться исполнения своих желаний. Мы по своей воле не можем прийти к вам и исправить случившееся, потому-то приходится искать избранного, который с нашей помощью в силах уничтожить предмет, подчинивший одного из наших братьев. Видела, когда проходила через двор, сколько крови на траве? Это дождь из вашего мира, кровь невинных жертв, которые пали от рук нашего безумного брата. И не очистится наш мир от неё, пока не положим мы этому конец. Вот почему ты здесь.
– Почему я, разве не богатыри должны спасать свои родные края?
-Только в ваших сказках
– А это разве не сказка?
– Для кого как. Тебе знакома эта вещь? – и он протянул мне старинную железную булавку с нанизанным на неё комочком застывшей смолы.
Я узнала эту булавку, она у моей мамы дома в шкатулке лежит.
– Да, а что в ней такого необычного?
– Вы, люди, быстро забываете своих предков, забываете те славные дела, которые они совершили ради вас, своих потомков. Слушай. Два века назад, предок твой, по отцовой линии, Федот Портнов, вернулся с войны с французами домой, в родную деревню. Пришёл цел и невредим, не получив не единой царапины, хотя в кустах не отсиживался, и все тяготы военные переносил наравне с другими солдатами. Дома его ждала любимая жена его Марья с тремя сыновьями. И ещё один солдат из его деревни вернулся с той войны, и привез он трофей небольшой, железную лошадку, деткам на потеху. Игрушку сделал искусный кузнец, небольшая такая лошадка, и даже седло было выковано со стременами. Игрушка то простая, а вот глаза её… Вместо глаз были вставлены желтые камни с меча древнего про̀клятого воина Фаѝссия. И, как только лошадка попала к его старшему сыну в руки, вселился в парня дух про̀клятого. С каждым годом становился он всё угрюмее и злее. Уже никто из односельчан не рисковал с ним связываться, больно лют был. Не осталось у него в сердце ни любви, ни жалости. И игры его становились похожими на дикую охоту. И никто не мог остановить его. И свою семью
