– … ты не можешь взять с собой корабль в гостиничный номер, толкую я ему. А он отвечает: «Почему не могу? Я же капитан!» Тут я ему говорю… в общем…
– Погоди, Альфи. У меня появилось небольшое дельце.
– Ты перебил меня на самом интересном…
– Буквально две минуты, Альфи, – сказал Магнус и похлопал друга по руке, – я сейчас вернусь.
Альфи проследил за взглядом колдуна, увидел девушку, кивнул и изрек:
– Аппетитный персик. Но, на мой взгляд, немного не в твоем вкусе.
– Мои вкусы не отличаются постоянством, – с улыбкой возразил колдун.
– Ладно, давай катись, за баром я присмотрю, – сказал Альфи и хлопнул рукой по стойке. – Можешь на меня положиться.
Магнус кивнул бармену Максу, и тот тут же налил Альфи еще один Саус-сайд[4].
– Промочи горло, пока меня не будет.
– Как мило с твоей стороны, – сказал Альфи, – славный ты парень, Драй[5].
Свой бар Магнус назвал «У мистера Драя». Теперь, когда на алкоголь наложили запрет, «сухой» – формально – была вся Америка, хотя на самом деле в большинстве заведений, особенно в Нью-Йорке, посетители могли наливаться «под завязку». В этом городе пили все, а то, что пьянство теперь было объявлено вне закона, придавало ему дополнительное очарование. Что же касается Магнуса, то он считал, что бар, подпольно торгующий алкоголем, стал величайшим достижением человечества: задушевным, праздничным, незаконным, но не аморальным – тень опасности, напрочь лишенная реальной угрозы.
Бар «У мистера Драя», как и большинство других, был небольшой. Таким по определению лучше держаться в тени. Он скромно притаился на 25-й Уэст-стрит, за фасадом магазинчика по продаже париков. Чтобы попасть внутрь, нужно было сообщить пароль швейцару, прекрасно знавшему свое дело и взиравшему на потенциального посетителя через узкую щелочку из-за массивной двери черного хода. Оказавшись внутри, вы попадали в роскошные владения Магнуса – десять столов и мраморная стойка (привезенная из Парижа), за которой виднелись полки из красного дерева, заставленные самыми экзотическими напитками.
Почти все пространство занимали собой эстрада и танцпол, сотрясавшийся от топота множества ног. По утрам пол мыли и натирали, уничтожая следы тысяч подошв.
Магнус мягко скользил мимо танцующих, которые в большинстве своем окосели настолько, что даже не замечали его. Он наслаждался деликатными (а иногда и не очень) прикосновениями к мелькавшим в воздухе рукам и ногам, исходившее от тел тепло приносило ему удовольствие, живое море, превратившееся в танце в плотную, пульсирующую массу, неудержимо влекло за собой.
Вампирша была юной, не более шестнадцати, и невысокой – Магнусу по грудь. Он наклонился и зашептал ей на ушко:
– Купить тебе выпить? Может, пойдем в отдельный кабинет?
Она улыбнулась, вновь продемонстрировав два маленьких клычка.
Это утешило Магнуса – клыки у нее, по-видимому, выдвигались отнюдь не от голода. Они могли увеличиваться от опьянения, ведь вампиров, как и мирян, под хмельком безудержно влекло на подвиги.
– Сюда, – сказал колдун и отдернул занавеску, за которой скрывался небольшой проход, заканчивавшийся одной-единственной дверью.
Сразу за клубом Магнус оборудовал отдельный кабинет с оцинкованной стойкой. Помещение было отделано цветными витражами, подсвечиваемыми изнутри электрическими лампами и изображавшими греческого бога Диониса. Именно здесь хранились лучшие образчики его коллекции, именно здесь он обделывал свои самые тайные делишки.
– Не думаю, что мы встречались раньше, – сказал он после того, как она плюхнулась на круглый табурет у стойки и лихо повернулась на нем.
– Я знаю, кто ты. Ты – Магнус Бейн.
Она говорила на одной из разновидностей нью-йоркского диалекта, к которой Магнус никак не мог привыкнуть, хотя и прожил здесь уже не один месяц. Речь девушки была резкой и грубоватой, как мерцающий неоновый свет. Ее туфли из мягкой кожи были стоптаны на мысках, на задниках засохли пятна грязи и чего-то еще – чего конкретно, Магнус предпочел бы не знать. В таких туфельках было хорошо танцевать и выходить на охоту.
– Как мне тебя называть?
– Долли, – ответила она.
Из большой бадьи со льдом, вмещавшей пять дюжин бутылок, Магнус достал шампанское.
– А мне здесь нравится, – сказала Долли, – у тебя классно.
– Рад, что ты столь лестного мнения о моем заведении.
– Знаешь, классных мест много. – Долли, потянулась к стоявшей на стойке банке с вишней и стала вылавливать ягоды длинными (и, по-видимому, грязными) ногтями. – Но они таковыми только кажутся. А у тебя действительно здорово. Хорошее вино. Типа того пойла, что ты держишь в руке.
С этими словами она показала на паленое шампанское, которое Магнус как раз наливал в ее бокал. Бутылка, как и все остальные в бадье, была действительно симпатичной, но на самом деле содержала в себе дешевую шипучку. Вампиры могли выпить много, угощение, во всех смыслах, могло ощутимо ударить его по карману, и Магнус был уверен, что никакой разницы она не заметит. И оказался прав. Вампирша одним глотком осушила половину бокала и протянула его, чтобы он вновь наполнил его до краев.
– Вот что, Долли, – сказал Магнус, наливая паленое шампанское, – мне нет никакого дела до твоих шалостей в других местах, но я своих клиентов люблю и не хочу, чтобы под моей крышей они становились жертвами вампиров.
– Я явилась сюда не за едой, – ответила девушка, – для этого есть Бауэри. Просто меня попросили прийти и навести о тебе справки.
Туфельки девушки подтверждали версию о Бауэри – грязи на улицах в деловой части города было действительно много.
– Что ты говоришь? И кто же заинтересовался таким ничтожеством, как я?
– Никто, – ответила девушка.
– Никто – одно из моих любимых имен.
В ответ на его слова вампирша хихикнула и сделала на табурете еще один оборот. Затем допила шампанское и протянула бокал за новой порцией. Магнус наполнил его.
– Один мой друг… – сказала Долли.
– Никто.
– Ну да, никто. Я недавно с ней… с ним познакомилась. Он из наших.
– Ты имеешь в виду, вампир?
– Ага. Как бы там ни было, меня попросили тебе кое-что передать. Велели убираться из Нью-Йорка.
– В самом деле? С чего бы это?
В ответ Долли опять захихикала, неловко скатилась с табурета и, пьяно шаркая ногами, пустилась танцевать чарльстон под пробивавшуюся сквозь стену музыку.
– Скажем так – здесь становится опасно. Было какое-то знамение. Что-то с деньгами примитивных. Вскоре мир должен покатиться в пропасть…
Магнус вздохнул.
Нижний мир Нью-Йорка был одним из самых забавных мест, где ему приходилось бывать, и он не собирался покидать его. Со временем он стал продавал из-под полы алкоголь смертным – примитивным, как выразилась Долли. Люди, как и обитатели Нижнего мира, приходили в бар, чтобы почесать языком. И все говорили одно и то же. Оборотни превратились в параноиков, вампиры – в сплетников, у каждого была какая-нибудь история о том, что вот-вот произойдет что-то великое и ужасное. Вполне в духе времени. Примитивные сколачивали на Уолл-стрит сумасшедшие состояния, тратя их на дорогие безделушки, выпивку и кино. Это Магнус еще мог понять. Но обитатели Нижнего мира долдонили о каких-то бредовых знамениях и были поглощены бессмысленной, на его взгляд, борьбой. Кланы дрались между собой за контроль над крохотными территориями, на которые раньше никто бы и не взглянул. Феи, как всегда себе на уме, держались особняком, время от времени заманивая бродяг у казино «Сентрал Парк» в обещании незабываемой вечеринки.
