— У тебя больше нет от меня никаких тайн, — резко возразила Сендрин. — Теперь больше нет.
— Мальчик был ребенком гиены, — защищался сан. — Другие потребовали его смерти.
Она кивнула.
— Ты допустил, чтобы они его сожгли.
— Таков обычай.
Сендрин пристально посмотрела на него.
— Ты был не прав, Кваббо. Я никогда не стану такой, как вы. Я не сан.
— Твоя вера требует таких же жертв, как и наша. Вы также когда-то казнили ведьм — женщин и мужчин.
— Это было давно…
— И об этом можно забыть?
— Я этого не говорила.
— Большинство богов жестоки, Сендрин. Они требуют жертв, они допускают убийство. Но ты можешь быть другой, если только захочешь. Все скоро будет находиться в твоих руках.
Призрак все еще стоял между корнями, он казался только чуть светлее, чем мрак за его спиной. Белая богиня ждала. Ждала, какое решение примет ее наследница.
Выжившие представители Первой расы образовали полукруг на некотором расстоянии от Сендрин и Кваббо. Мужчины и женщины не понимали, наверное, ни слова из того, что говорилось. Сендрин спрашивала себя, что пообещал им Кваббо. Чего они ожидали от нее? Действительно ли они верили в то, что она смогла бы возродить Дерево жизни?
— Ты еще не ответил на мой вопрос, Кваббо, — потребовала она. — Ты полагаешь, у тебя хватит силы противостоять мне?
— Не рассчитывай на это, Сендрин, — устало ответил он.
— Ты сам повторял это снова и снова: я обладаю тысячекратной силой по сравнению с тобой.
— Но ты не знаешь, как ее использовать.
Она насмешливо улыбнулась.
— Думаешь, не понимаю? — При этом она выпустила стрелу чистой силы духа в его направлении, проникла в его мысли, в его разум, в его прошлое.
Ощущение было такое, словно ее тело пронзило поверхность бурного потока — только что все было спокойно, бесконечно длилась секунда ожидания, затем вдруг вокруг нее возник хаос из красок и звуков, ощущения напоминали палитру художника после длительной работы; раздавались десятки звуков, похожих на рев и завывание бури, ее окутало множество запахов — пряностей, жаркого, молотого зерна, сена, навоза и экскрементов — они смешивались, разъединялись, снова сливались друг с другом. Время… сдвинулось.
Перед ее глазами возникает ландшафт с холмами. Семья санов сооружает несколько хижин из ветвей и хвороста. Из одной доносится мучительный стон, затем первый крик новорожденного. Кваббо появляется на свет.
Картина меняется. Через несколько лет маленький сан надрывается на руднике. Он еще ребенок, но, когда он предостерегает других рабочих, что штольня скоро обрушится, ему тотчас верят. Большинство из них своевременно успевают подняться наверх, при этом они просто затаптывают мальчика. Порода засыпает Кваббо. Четыре дня он лежит в темноте среди обломков. Он не может двигаться, горная порода сдавливает его грудь. Впервые он посылает свой дух путешествовать, исследуя мир шаманов. Он сам поражен тем, как легко ему это удается. Рабочие находят его во время работ по разборке завала. Никто всерьез его не разыскивает, так как никто не верит, что он мог выжить. Дух возвращается в его тело в тот же самый момент, когда свет ламп падает на его лицо. Он не испытывает ни голода, ни жажды, когда его выносят на поверхность. Но пережитое, тем не менее, оставило свой след: теперь он знает путь в другой мир, и отныне он испытывает панический страх перед тесными каменными помещениями. Никогда больше он не спустится в штольню, он работает на рудниках только в наземных службах. Это продолжается до тех пор, пока мудрецы-саны не обращают на него внимание. Они принимают его в свой круг, а вскоре уже повинуются его указаниям.
Он слышит истории о Первой расе, о легендарном Дереве жизни и о Белой богине, существующих где-то в самом центре Калахари. Мудрецы ведут его туда, и он узнает о близкой смерти Дерева и угасании его хранителей. Если дерево погибнет, исчезнут и они, а вместе с ними их потомки — народ санов. Так звучит легенда, но каждое слово из нее — правда. Его задание — найти новую хранительницу и спасти народ санов.
Что-то вытолкнуло Сендрин из потока видений и отбросило назад, в действительность.
Пот струился по лицу Кваббо, когда их взгляды пересеклись.
— Никогда больше не делай так, — прорычал он. В его голосе слышалась сдерживаемая ярость.
Сендрин понадобилась всего лишь пара секунд, чтобы снова обрести ясное сознание. Она недостаточно хорошо закрылась от Кваббо и оставалась незащищенной, пока рылась в его прошлом. Ошибка, которую она не должна повторить.
Мужчины и женщины Первой расы приблизились к ним на несколько шагов, не понимая, что происходит между Кваббо и нею. Сендрин исследовала их ауру, но не нашла там никаких злых умыслов по отношению к себе. Эти люди полностью полагались на мудрецов-санов, они действительно верили в то, что мудрецы и Кваббо спасают их. В Сендрин они видели олицетворение этого спасения, поэтому они ни за что не выступили бы против нее.
Бледная женская фигура в чаще корней не двигалась. Она просто смотрела. Ждала. Сендрин попыталась проникнуть в ее мысли, но это слишком отвлекало ее от Кваббо.
Сан жестикулировал обеими руками и старался скрыть свою ярость.
— Пойми же, что…
Но Сендрин не хотела продолжать дискуссию. Она решилась на новый удар, на этот раз лишь с единственной целью — лишить Кваббо силы. Он лгал ей, злоупотребил ее доверием. Она больше не колебалась, причинять ли ему боль. Она была теперь… да, кем? Богиней?
Ты сама превращаешься в инструмент Кваббо, остановил ее внутренний голос. И он знает это. Он должен только смотреть, и ты пойдешь точно туда, где он хочет тебя видеть! Воспринимай саму себя как богиню, и ты будешь ею. Тогда не останется пути назад.
Нет! Так просто она не сдастся. Кваббо закричал, когда она начала стирать его прошлое. Она позаботится о том, чтобы он забыл свое собственное Я. Свое происхождение, положение, цель — она сотрет все это у него из памяти и этим лишит его силы и власти.
Она начала с хижин санов, возникших в ее видениях, с холмов и загонов для скота, находящегося недалеко от их поселения. Она разъединила эти картины в его голове, как элементы мозаики.
Кваббо понял, что она замыслила, и она знала, что ему не оставалось ничего другого, как отбиваться.
Он решил действовать так же, как и она, — последовал ее примеру. Это разочаровало ее, но и удивило. И как раз поэтому его атака захватила ее врасплох.
Она увидела перед собой Бремен, вид из окна их мансарды на крышу. Перед ее глазами панорама начала распадаться на фрагменты, превращаться в кристаллы, раскалываться.
