и теперь поднимался.
«Мой ход».
Он развернулся и, примерившись, чихнул огнём.
По замыслу Ширлы, теперь великан должен был переключиться с Альфреда и Эшлинг обратно на Джека – и побежать за ним, прямиком к ловушке… Но что-то пошло не так.
Клуб огня оказался слишком мощным.
Он не просто слегка опалил сприггана, нет. Отчётливо потянуло вонью палёной плоти, горелой щетины. Вой, и без того вибрирующий и жуткий, сделался отчётливо тонким и жалобным… а потом над быстро угасающим рыжим заревом вздыбилась чёрная тень – и спригган выпрямился, ещё более огромный и страшный, чем прежде.
Морда у него была похожа на спёкшуюся лепёшку.
От непреодолимого, ужасного предчувствия Джек застыл, окаменел – и, словно в замедленной съёмке, увидел, как раскручивается дубина и врезается в скалу.
Аккурат над тем местом, где пряталась под уступом Эшлинг.
Джек рванулся на помощь, не рассуждая, даже раньше, чем различил короткий вскрик.
Часть скалы обрушилась, осыпалась; Эшлинг пыталась убежать, но её придавило – не то только плащ, не то правую руку и плечо. Валун был большим; для Джека в его нынешнем обличье, конечно, ерунда, как мяч, но для обычного человека это стало смертельной ловушкой.
«Я сейчас! – хотел крикнуть он. – Держись, я иду!»
Но не тут-то было.
Спригган вращал дубиной, как полоумный. Джек пытался поднырнуть под неё, обойти… тщетно. Страшней всего было, что великан оступится и попросту раздавит Эшлинг, наступит на неё. Или размозжит дубиной, замахнувшись на Джека.
Джек тявкнул на него; зарычал, выманивая.
Великан страшным, технически невозможным прыжком извернулся – и скакнул на него, замахиваясь дубинкой. Посыпались камни…
«Сирил, – осознал Джек, обмирая. – Он попал по тому месту, где был вход в пещеру».
Теперь путь к спасению был отрезан – для Эшлинг и Альфреда. И даже если Сирилу повезло, и он остался замурованным – один, в темноте, счастье ещё, если не заваленный камнями, и…
«Стоп, – усилием воли Джек запретил себе думать об этом. – Не сейчас».
Важнее сейчас была Эшлинг – спасти её, ещё живую, и заманить великана к ловушке, и…
Альфред, отчаянно рискуя, выскочил из-за защищающего его валуна – и принялся палить из ружья. Бесполезно: пули сприггану почти не вредили, зато злили его. Он замахнулся дубиной, сослепу промазал…
– Джек! – заорал Альфред. – Я его отвлеку! Спаси женщину! Убери камень!
«Я стараюсь! – хотел крикнуть Джек. – Именно это я и делаю! Беги, дурень! Не лезь!»
Но из пасти вырвался только рык.
Спригган извернулся – и саданул дубиной теперь уже по Джеку, лишь чудом промазав на полметра.
– Уходите, – простонала Эшлинг. От неё несло кровью, страхом, отчаянием; похоже, что либо валун серьёзно повредил ей руку, либо она была ранена уже раньше. – Уходите, я… я всё! Я бесполезная, вы… это ваша Игра! А я просто… просто…
Вместо ответа Альфред отбросил ружьё – и прицелился в сприггана из арбалета.
Болт свистнул – и с чавканьем вошёл в зеленоватую бугристую плоть; спригган взвыл – и наугад шарахнул дубиной, Джек рванулся наперерез, наплевав уже на возможные травмы, чтобы хоть Альфреда заслонить… и не успел.
Попало и по нему тоже, чиркнуло по загривку вскользь; ещё что-то жутковато чавкнуло, хлюпнуло… Альфред куда-то подевался, скорее всего, спрятался обратно за валун. Или нет; или по нему попали. Спригган вращал дубиной как бешеный и визжал. Сирил был неизвестно где и как; Эшлинг сквозь слёзы кричала, чтобы Джек оставил её и спасался сам, потому что от неё пользы нет, и нет никакого смысла, и…
…и тут Джеку стало страшно.
«Что мне делать? – подумал он холодея. – Что я вообще сделать могу?»
Он и правда не знал.
Осыпавшиеся камни, колючие, острые, скользили под лапами. Воняло горелой плотью – и свежей кровью, чьей, сприггана, Альфреда, его собственной? Мир превратился в какофонию, хаос, вязкий ночной кошмар. В ушах звенело от великаньих воплей; надрывно рыдала Эшлинг, совершенно обессиленная, и повторяла:
– Беги… беги, будь ты проклят, будь ты…
«Мы не справились, – пронеслось у Джека в голове. – Я не справился, и теперь мы все умрём».
…а потом что-то сверкнуло вдруг, яркое, бело-золотое, как звезда, упавшая на землю, как луч солнца.
Тёплое.
Живое.
– Этому не бывать! – крикнула Ширла ясно и громко. Она светилась, вся, целиком, словно окутанная пламенем, но особенно ярко полыхал фонарь у неё в руке, и развевался плащ, и искры трещали в волосах. Колдунья из сказаний; спасительная надежда. – Эшлинг! Мы спасём тебя! Не потому, что ты полезна. А потому что ценна любая жизнь! И твоя тоже! Ты! Очень! Важна! – рявкнула она – и шваркнула фонарь об землю.
Поднялась стена света – до небес.
И спригган застыл, ошеломлённый.
«Это мой шанс».
Джек больше не колебался.
Он метнулся к Эшлинг и откатил камень, поддев его носом. Камень был в крови, но пострадала, кажется, только рука.
«Что ж, без руки можно жить».
Спригган ещё почти не двигался, оглушённый и обескураженный. Джек сиганул ему за спину, успев заметить, как Ширла укрывает Эшлинг своим плащом и потихоньку, осторожно оттаскивает в сторону… а потом со всей силы вцепился в здоровенную зелёную лапу, сжимающую дубину.
В пасть хлынула вонючая кровь – а потом что-то хрупнуло.
«Надеюсь, это не мои зубы».
Мгновение – и спригган выронил дубину, а потом заверещал. Джек боднул его в спину лбом, клацнул челюстями, рявкнул…
«Ну же!»
…и наконец спригган испугался.
Испугался – и побежал вперёд, понукаемый рычанием и клубами огня. Дальше, дальше; по бесконечной извилистой тропе; мимо второй контрольной точки, где должна была их подстраховывать Ширла, раньше, по первоначальному плану, пока всё не покатилось под откос.
Дальше, и дальше, и дальше…
До ловушки они добрались неожиданно. Просто великан вдруг ухнул вниз – и заверещал ещё громче. Джек едва успел остановиться на краю – затормозил всеми четырьмя лапами, перекувырнулся через голову и едва не свалился, остановился в самый последний момент, упираясь ботинками в камень.
Стало будто бы чуть светлее; окрестности, посеревшие с наступлением ночи, обрели цвет.
Силки внизу сыто копошились – сплошная колеблющаяся масса, сизые жирные лозы, гладкие листья. Изредка показывалась то скрюченная лапа, то часть башки с торчащим ухом, то вывернутая челюсть… Гневный рёв сприггана перешёл в жалобные всхлипы.
– Сам виноват, – выдохнул Джек устало. –
