Я сделал это! Не знаю как, но мне удалось!
Он двигался в глубь коридора с темными блестящими стенами, не зная, есть ли что-нибудь в конце. Его вполне устраивало, что рано или поздно он это узнает. Гул голосов постепенно стихал, а яркое мерцание блекло. Он, Джонни Смит, по-прежнему оставался собой – Джонни Смитом.
Надо войти в коридор, подумал он. Что ж, пусть будет так.
Джонни казалось, что, оказавшись в коридоре, он сможет ходить.
Часть III
Записки из мертвой зоны
Портсмут, Нью-Хэмпшир
23 января 1979 г.
Дорогой папа!
Мне предстоит написать ужасное письмо, поэтому постараюсь быть кратким. Когда ты получишь его, меня, наверное, уже не будет в живых. Со мной случилось нечто страшное, и, думаю, началось это задолго до аварии и комы. Ты, конечно, знаешь о моих экстрасенсорных способностях и наверняка помнишь, как перед смертью мама говорила, что все делается по воле Божьей и что Господь возложил на меня особую миссию. Она просила меня не уклоняться от нее, и я обещал, что не буду – не столько всерьез, сколько желая успокоить ее. А сейчас выходит, что она была по-своему права. Я по-прежнему не верю в Бога как в некое существо, которое все за нас решает и раздает задания, будто бойскаутам, проходящим испытания в Великом походе под названием «Жизнь». Но мне так же трудно поверить, что все случившееся со мной – лишь слепой случай.
Летом 1976 года я отправился в Тримбулл на встречу Грега Стилсона с избирателями третьего округа Нью-Хэмпшира. Если помнишь, тогда он баллотировался в первый раз. На пути к трибуне он пожал множество рук; одна из них оказалась моей. Дальше тебе будет трудно поверить, хотя ты имел возможность убедиться в моих способностях. У меня случилось «озарение», хотя правильнее назвать это «прозрением», совсем как описывается в Библии. Во всяком случае, нечто очень близкое к этому. В отличие от предыдущих «видений» изображение было нечетким, но поразительно ярким. Оно казалось затянутым голубоватой дымкой, которой раньше я никогда не видел. Мне открылось, что Грег Стилсон стал президентом Соединенных Штатов. В каком году – сказать затрудняюсь, но он сильно облысел. Думаю, лет через четырнадцать, от силы – восемнадцать. Мой дар заключается в «видении», а не в толковании, но в данном случае мое видение затрудняла какая-то непонятная дымка. Однако того, что я видел, мне хватило сполна. Если Стилсон станет президентом, он ухудшит и без того напряженную международную обстановку. Если Стилсон станет президентом, он развяжет ядерную войну. Мне кажется, что началом послужат события в Южной Африке. И я уверен, что эта короткая, но кровопролитная война не ограничится обменом боеголовками двух-трех держав, а охватит не меньше двадцати стран, не говоря уже о разных террористических группах.
Пап, я понимаю, каким диким это может показаться. Мне и самому это представляется настоящим безумием. Однако я настолько уверен в реальности ужасной картины будущего, что не вижу никакого смысла в поиске других объяснений своего «видения». Ты не знаешь – как, впрочем, не знает никто, – что я сбежал от Четсвортов вовсе не из-за пожара. Мне кажется, я пытался сбежать от Грега Стилсона и того, что мне надлежало сделать. Как Илия, искавший убежища в пещере, или Иона в чреве кита. Я решил, что надо выждать и посмотреть, как будут развиваться события. Убедиться, что условия для такого печального будущего действительно складываются. Вероятно, я наблюдал бы до сих пор, но осенью прошлого года головные боли усилились, а тут еще случилась та история в бригаде дорожников, где я работал. Думаю, наш бригадир Кейт Стрэнг хорошо помнит ее…
Выдержки из свидетельских показаний так называемому Комитету по делу Стилсона под председательством Уильяма Коуэна, сенатора от штата Мэн. Вопросы задает главный юрисконсульт комитета мистер Норман Д. Верайзер. Свидетелем выступает мистер Кейт Стрэнг, проживающий по адресу: дом 1421 по Дезерт-бульвар, Финикс, штат Аризона.
Дата опроса – 17 августа 1979 года.
B. И в то время мистер Смит работал по найму в Департаменте общественных работ Финикса, верно?
C. Да, сэр, именно так.
B. И это было в начале декабря 1978 года?
C. Да, сэр.
B. Вы не припомните, случилось ли что-нибудь примечательное 7 декабря? Нечто, имеющее отношение к Джонни Смиту?
C. Конечно, сэр, еще как помню!
B. Расскажите об этом комитету, пожалуйста.
C. Ну, мне надо было съездить на склад и забрать две бочки по сорок галлонов с оранжевой краской. Понимаете, мы наносим разметку на дорогах. В тот день Джонни, я имею в виду Джонни Смита, работал на Роузмонт-авеню и наносил новые линии для разделения полос движения. Я вернулся примерно в четверть пятого, то есть за сорок пять минут до окончания рабочего дня, и тут ко мне подходит Герман Джоэллин, с которым вы уже беседовали, и говорит: «Кейт, ты бы посмотрел, как там Джонни. С ним что-то неладное. Я пытался с ним поговорить, но он ведет себя так, будто вообще меня не слышит. Чуть не задавил! Нужно привести его в чувство». Это его собственные слова. Я спросил его, в чем дело, а он ответил: «Посмотри сам, похоже, у него крыша поехала». Я поехал по дороге, там сначала все было нормально, а потом – бац!
В. И что вы увидели?
С. Я хочу сказать, еще до того, как увидел Джонни.
B. Да, мы понимаем.
C. Линия, которую он наносил, вдруг ушла вбок. Сначала немного, просто вильнула, потом больше, и, главное, она не была ровной! А Джонни в бригаде был самым лучшим по части разметки. Потом он и вовсе пошел вразнос! Разрисовал все большими петлями и завитками, а в некоторых местах проехал по кругу несколько раз. И еще ярдов сто протянул линию по обочине!
B. И что вы сделали?
C. Остановил его. То есть не сразу, конечно. Подъехал и стал кричать, чтобы привлечь внимание. Причем не раз и не два, а он как будто меня не слышал. Потом вильнул в сторону и помял мне весь бок машины. А она, между прочим, казенная и принадлежит Департаменту дорог. Я нажал на клаксон и заорал изо всех сил, и только тогда он очнулся, остановился и посмотрел на меня. Я спросил у него, какого черта он вытворяет.
B. И что он ответил?
C. Он сказал: «Привет!» И все! «Привет, Кейт». Как будто все было тип-топ!
B. А как отреагировали вы?
C. Если честно, я психанул. А Джонни стоял и озирался, вцепившись в машину, будто боялся упасть. Только тогда я заметил, как плохо он выглядит. Он всегда был худющим, а тут еще белый как мел, и половина лица… как бы опущена вниз. Сначала он даже не понимал, о чем я говорю. А потом оглянулся и увидел, что натворил на дороге.
