На перекинутой через чурбаки досочке сидели две совсем маленьких девочки и играли куклами из веточек и соломы.
— Сюда, сэр, — женщины столпились у лестницы, поднимающейся с торца к высокому боковому входу. — Он здесь.
— Ясно.
Соверен поправил ремень, проверил, все ли пуговицы застегнуты и легко поднялся к дверям.
От стука кулака в дерево, словно от знака свыше, просительницы, шурша платьями, разбежались по нишам и закуткам, и только женщина с лошадиным лицом осталась стоять на месте, сложив руки к груди.
— Кто? — раздалось из-за двери.
— Полиция, сэр.
За дверью расхохотались.
— Какая, к чертям, полиция?
— Муниципальная, сэр, — сказал Соверен. — Вы откроете сами или мне выломать замок?
— Что-о?
Послышались тяжелые шаги, затем провернулся ключ, и на пороге появился косматый человек в грязной рубашке и брюках, закатанных до колен. Лицо у него было грубое, заросшее, глаза смотрели свирепо и остро. В руке у него был ржавый железный прут, который, впрочем, он быстро спрятал за спину.
— Хм… — сказал он, окидывая Соверена взглядом. — То есть, вы действительно…
— Полисмен, — кивнул Соверен.
— Просто я не слышал, чтобы в этом районе… Бредфорд, — подал ладонь управляющий, — Майкл Ширтон Бредфорд, сэр.
— Старший сержант Стекпол, — сдержано представился Соверен.
От пожатия руки он уклонился.
— А-а, — протянул Бредфорд, заметив стоящую у ступенек женщину, — вас позвала эта тварь! Видит Господь, я ей это припомню!
— Не думаю.
Соверен, несмотря на то, что уступал в теле, напирая, заставил Бредфорда попятиться в квартиру. Квартира состояла из двух комнат, соединенных узким коридором, и маленькой кухни с выходящим на противоположную сторону окном.
Соверен отметил вытертые ковры и множество безвкусных вещиц на полках, горки заметенного в углы мусора и строй пивных бутылок у стены.
— Что вам все-таки нужно? — набычился Бредфорд.
— Поговорить.
Соверен деловито прошел в комнату, где, видимо, хозяин квартиры проводил почти все время. У не застеленной кровати лежала медвежья шкура, на низком столике в блюде темнели куриные кости в россыпи шпината с фасолью, жаром дышал камин. Под потолком висела лампа, излучающая зеленоватый эфирный свет.
— Итак, — Соверен сел на стул, предварительно скинув с него темный сюртук, — вы — владелец этого дома?
— Допустим.
Бредфорд, постукивая прутом о голень, прошел мимо Соверена и сел от него через стол, демонстративно выложив свое оружие на столешницу.
— Я слышал, что домовладелицей является миссис Мэй.
— Так и есть, — тряхнул гривой Бредфорд. — Я только собираю деньги.
— И пересылаете ей.
— Конечно, сэр. Все до последнего пенни.
Бредфорд растянул губы в улыбке, показывая крепкие, желтые от табака зубы. Во взгляде его было: попробуй-ка докажи, что это не так!
— У вас есть какой-нибудь документ, подтверждающий ваши слова? — спросил Соверен, привстав и прижав прут ладонью.
— Разумеется.
Бредфорд развернулся к пузатому комоду, выдвинул средний ящик и, порывшись в его глубинах, извлек простенькую резную шкатулку. Вставив в отверстие медный ключ, висящий на шейном шнурке, он откинул крышку и достал бумагу с сургучным оттиском.
— Пожалуйста, сэр. У меня все чисто.
В бумаге стряпчий по имени Джонатан Литтл Стаббз из конторы на Шеридан-авеню подтверждал своей подписью и печатью, что между миссис Маргарет Мэй и мистером Майклом Ш. Бредфордом заключено соглашение о найме Майкла Ш. Бредфорда управляющим дома номер сорок по Кэфулл-стрит с жалованием в двенадцать шиллингов в неделю и правом устанавливать и взимать плату с жильцов.
Соверен, правда, знавал конторы, в которых за четыре фунта можно разжиться королевским эдиктом о назначении епископа Йоркского с пропуском в имени нового священнослужителя. Но на первый взгляд все было гладко.
— Как давно вы виделись с домовладелицей? — спросил он, рассматривая подписи.
— Перед самым ее отъездом в Пичфорд-Мейлин, — сказал Бредфорд. — И, хочу заметить, сэр, у меня скромное жалование.
Соверен решил пойти ва-банк.
— Собственно, все в порядке. Кроме одного. Миссис Мэй была неграмотной, вот незадача. А тут расписалась. Нет бы крестиком…
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, наконец Бредфорд рассмеялся.
— Уели, сэр, как есть, уели. Не у кого было спросить про старую каргу. Решил, для солидности пусть будет подпись.
— И жильцы поверили.
— А с чего бы им не поверить? Бумага-то вот.
Бредфорд аккуратно сложил соглашение и убрал обратно в шкатулку.
— И, как я понимаю, — сказал Соверен, — ничего вы миссис Мэй не пересылаете. Мало того, она, видимо, совершенно не имеет понятия, кто теперь распоряжается ее домом.
Бредфорд широко улыбнулся.
— Я понял, сэр, куда вы клоните. Что ж, я не против такого оборота. В конце концов, каждый ищет способы пополнения карманов, как может. Хотя, признаюсь, ваш визит был несколько неожидан. Я могу предложить вам полфунта в неделю.
— Вы трижды подняли цену, — напомнил Соверен.
— Это право управляющего, — сказал Бредфорд. — Впрочем, я понимаю — это намек. Хорошо, фунт. Фунт в неделю и ни пенсом больше.
— А вы знаете о праве здешней полиции?
— Каком праве?
Соверен жестом показал управляющему наклониться поближе, а затем от души двинул в розовую скулу кулаком.
Бредфорда свалило со стула.
— Сэр!
Через секунду он в ярости вскочил, пальцы его оскребли столешницу, но прута там уже не было. Глаза управляющего налились кровью.
— Вы не много себе позволяете, старший сержант?
Соверен, играя прутом, пожал плечами.
— Я могу упечь вас в Доберри или в Хемптон, что выберете? И в том, и в другом месте платы не берут.
— Мою вину еще надо доказать, — оскалился Бредфорд.
След от костяшек темнел на скуле росчерком.
Соверен заметил взгляд в сторону каминной кочерги и сам слегка сместился к камину.
— Муниципальные судьи Неттмора будут только рады, — сказал он и достал револьвер. — Ведь муниципальные судьи подчиняются председателю муниципального прихода. Которому подчиняюсь и я. Так что давайте без глупостей, мистер Бредфорд.
Управляющий прищурился.
— Хорошо, — он шагнул к кровати, сел, приподнял тюфяк. Соверен заметил на досках под тюфяком несколько банкнот. — Десять фунтов единовременно.
— А если так — плата возвращается к прежнему размеру, и вы оказываете мне одну услугу? — Соверен откинул прут, и он зазвенел на полу.
