– Это тем более не проблема. Но, думаю, пока не нужно. Как трансформация происходит, заснято много раз, полагаю, ничего нового мы тут не увидим. А что со звуком изображение – это здорово. Я думал, камеры наружного наблюдения только немыми бывают.
– Когда надо, бывает что угодно, – скромно похвастался Княжнин.
Мобильник, лежащий на столе, сыграл первые такты марша из оперы «Аида» и замолк, не одолев мелодии.
Михальчук глянул на экранчик и значительно объявил:
– Дева красоты уже в ночном клубе. И Барсук с приятелями тоже там. Так что объявляется готовность номер ноль.
Княжнин глянул на мобильник, в котором не замечалось ничего волшебного, и уважительно сказал:
– Лихо ты определяешь. Я о такой технике и не слышал. Как эта штука работает, если не секрет?
– Эта штука работает безотказно. Называется она бармен Эдик, или попросту Олег. Мы договорились, что, если придут оба заинтересованных лица, Олег сделает вызов и тут же отбой. Так работает самая высокоточная техника.
Княжнин кивнул, хотя разочарования скрыть не мог.
Полчаса прошло в напряжённом молчании.
– Тра-та-та-та! – взыграл мобильник и подавился самой высокой нотой.
– Быстро они сегодня, – заметил Михальчук. – Видать, сильно Барсучонка за живое взяло. С ходу буром попёр. Этак он девочку от посещения нашего клуба отучит. Дурак он, что взять с дурака…
– Вон она! – перебил Княжнин.
Очевидно, девушка большую часть пути пробежала дворами, потому что возникла уже совсем близко. Подчиняясь тонким движениям княжнинских пальцев, камера сделала наезд, показав бегущую крупным планом.
Лицо спокойное, хотя в глазах мечется совершенно человеческая тревога и нижняя губа прикушена ровненькими зубками. Почему-то Княжнин сразу отметил этот факт, хотя и не ожидал увидать оскаленных клыков.
– Хороша чертовка! – похвалил Михальчук.
– Она что, демон? – встревоженно спросил Княжнин.
– Нет, конечно. Но хороша…
Девушка бежала. Каблучки выбивали по асфальту тревожную дробь. Пышные волосы упруго вздрагивали при каждом шаге, но укладка оставалась идеальной, словно на рекламном клипе. Всё в красавице было хорошо и всё чуть-чуть ненатурально, как выполненное опытным визажистом. И только глаза были живыми, человеческими. Не верилось, что сейчас хозяйка таких глаз обернётся зверем, готовым разорвать преследователей.
В руке бегущей возник тяжёлый ключ с двусторонней бородкой. Наивные квартировладельцы приобретают такие ключи для железных дверей своих хором, надеясь, что теперь никто не проникнет в их крепость. А служащие ЖЭКов, или как это теперь называется, запирают ими дворницкие и иные подсобные помещения.
Лязгнула дверь мусорного блока, красавица исчезла, невидимая электронному глазу камеры. И почти сразу в конце улицы появились двое парней из свиты Барсука. Очевидно, взбешённый авторитет устроил на таинственную незнакомку форменную охоту.
Раздался долгий скрип несмазанного железа, на улице появился старый таджик. Выкатил наружу переполненный мусором контейнер, навалившись худым телом, слегка утрамбовал отходы, чтобы возможно стало защёлкнуть замок на крышке. Подкатил новый контейнер. Добыл откуда-то из мертвой зоны широкую лопату, принялся сгребать рассыпавшийся мусор, закидывать его в контейнер, ещё не наполненный.
– Она там? – жарким шёпотом спросил Княжнин.
– Кто?
– Волчица. Он её в контейнере спрятал, туда ведь никто не сунется.
– Нет там никого! – отрезал Михальчук. – Смотри и не мешай!
Подоспели Барсуковы клевреты.
– Эй, дед, – крикнул один. – Девчонка тут не пробегала?
– Девушки бегают быстро, – ответил таджик, не отрываясь от лопаты. – Если она не хочет, чтобы её поймали, вы ее не поймаете.
– Порассуждай тут, чурка… – процедил один из парней. – Отвечай, пока по-хорошему спрашивают.
– Не видел здесь девушек.
– Дай ему в морду, – посоветовал второй парень, – мигом вспомнит.
– Умный ты, спасу нет. Ему в морду дашь, потом от чесотки лечиться. Пошли, скажем Барсуку, что никого не видели. Хочет, пусть заранее у всех дверей охрану ставит, а я не нанимался для него по улицам бегать.
Парни ушли, на этот раз не торопясь. Таджик продолжал чистить мусорный бокс. Шарканье лопаты по асфальту, привычное и успокаивающее зимой, сейчас, в самом конце лета, казалось нелепым и чужеродным. И всё происходящее казалось одновременно нелепым и странно знакомым.
Все в детстве слышали сказку про девочку-замарашку, которая непрерывно возилась с мусором и золой от камина и даже прозвище получила соответствующее. А бедняжке хотелось хотя бы изредка красивой жизни, музыки, хоть чего-то отличного от половой тряпки и запаха помоев. И, как непременно бывает в сказке, явилась добрая волшебница и отправила Золушку на бал в королевский дворец. Платье, карета, то да сё… А куда девались руки, огрубелые от кухонной работы, коленки, изуродованные мытьём и натиркой полов, намертво въевшаяся вонь отхожего места? Так ведь всего этого и не было! В сказках всегда случается так, что тяжёлая работа не калечит красоты. А возможно, сказочник не договорил, и не только тыква обратилась в карету, но и грязная уродка перекинулась красавицей. В Управлении психического здоровья много могут порассказать о проделках той нежити, которую люди называют феями.
Но в целом с Золушкой всё окончилось благополучно. Если и возвращался ей в лунные ночи истинный облик, то принц про это ничего не знал, пребывая в счастливом заблуждении, будто женат на красавице. И, как хрестоматийный телёнок, он умер счастливым.
А в жизни всё бывает причудливей и безжалостней. Даже помойка в реальности воняет совсем иначе, нежели в сказке. И добрых крёстных у гастарбайтеров не бывает. Зато бывает полнолуние, когда хочется выть, а природная серость у одних выступает наружу, а другим становится невмоготу носить её. Пусть раз в месяц, но хочется чистоты, музыки, восхищённых или завистливых взглядов. Не обязательно даже превращать мусорный контейнер в элегантный «Порше», Золушка дойдёт пешком. И никто не опишет в волшебной сказке её чудесное превращение. Ах, Шарль Перро, где твоё перо?
Прекрасный принц, явившийся неведомо откуда, непременно вызовет приступ злобы и зависти у потенциальных соперников. Быть принцессой – гораздо безопаснее. Главное – убежать с бала, прежде чем часы пробьют полночь и чары рассеются.
Таджик кончил скоблить тротуар, загнал оба контейнера, полный и почти пустой, в мусорный бокс, гремя ключами, запер дверь. Бормотал что-то на своем языке, где нет понятия мужского и женского рода.
– Он что, запер её там? – тревожно спросил Княжнин.
