Паровоз был в ужасе. Увидеть самоубийство подруги (это было точно самоубийство, потому что Володя ее не убивал) – охренительно неприятное зрелище. Но Паровоз держался, как говорится, молодцом. И когда в комнату ворвались бойцы ОМОНа, и когда его кости трещали под берцами этих самых сотрудников, и у следователя в кабинете, и даже сейчас, стоя перед тремя парами глаз в прокуренном помещении с голыми стенами. Надо держаться, иначе…
– Проходи, будь как дома, – весело произнес взъерошенный, похожий на домовенка Кузю, мужичок.
Володя прошел к столу, за которым сидели арестанты.
– Приветствую, – произнес Володя, судорожно вспоминая все, что он знал о подобных заведениях.
«Не подавать никому рук и не пожимать протянутых» – первое, что пришло в голову. Поэтому, проигнорировав протянутую ладонь «домовенка», он сел на лавку.
– Володя, – представился Паровоз, вспомнив еще одну мудрость: «Меньше слов».
Поговорив о том о сем, все улеглись спать. Не спал один Паровоз, по крайней мере, ему так казалось. Тихое посапывание «домовенка» и какой-то странный гул то и дело отвлекали его от мыслей о погибшей Соне.
Все объяснимо, все. Девушка раздевается – в танце, разумеется, – чтобы встал у Паровозика. Какого хера она накинула на себя эту гирлянду? Ну, накинула и накинула. Все для Паровозика. И вот тут начинается самое интересное. Интересное и все еще объяснимое. Девушку убивает током. Где-то потрескалась изоляция, вот и произошла утечка. Все так, все для тебя, Паровозик. Да, такой расклад успокаивал его, да и следствие по-другому пошло бы. Если бы не одно «но». Паровоз своими глазами видел, как хренов призрак плясал рядом с умирающей девушкой. Теперь Володя напрягся, вспоминая, говорил ли он на допросе о столь безумном факте. Даже если и говорил, в эту чушь вряд ли кто поверит. Паровоз и сам иногда думал, что это ему привиделось. Если так, то все нормально. Девушка накинула на себя уже включенную гирлянду с поврежденной проводкой. Да, все было именно так. И чем быстрее он сам поверит в это, тем быстрее выйдет отсюда.
Володя, наверное, задремал. Его разбудил шепот. Парень повернулся и привстал с кровати. Шепот стих. Соседи по камере спали. Володя сел и прислушался. Шепот не исчез совсем, его заглушал гул. Такой странный звук, будто тюрьма находилась у взлетной полосы. Это объяснение не могло успокоить – до ближайшего аэропорта было километров двести. Значит, гул производило что-то другое. Как только встал с кровати, Паровоз увидел, что это так гудит. До этого постель, на которой спал «домовенок», не просматривалась. Теперь Володя остолбенел. Неужели опять?! Провод или стальная проволока шла от розетки к металлической ножке кровати. «Домовенка» трясло. Мужчина был уже мертв, только электрический ток продолжал сокращать мышцы.
Паровоз опомнился и бросился на выручку. Сначала была вспышка, боль пришла потом. Володю отбросило к столу. Он не видел, но чувствовал присутствие кого-то еще в камере. Перед тем как потерять сознание, парень услышал тот самый шепот, который его разбудил:
– В саласэ лис смель сумит. Там, швернувсышь, Вова шпит.
* * *
Глаза Володи открылись, и он взглянул на собственное тело. Он повел плечами, склонил голову сначала к одному плечу, потом к другому, позвонки хрустнули, и Паровоз улыбнулся. Но это все делал не он. Володя сидел где-то на задворках сознания и ничего не мог сделать. Он прекрасно понимал, что все его составляющие – волосы, кожа и, черт бы его подрал, даже член – были заняты кем-то другим. Каким-то диким существом, способным натворить больших дел, чем убийство рыжей потаскушки. И это существо вызывало в Володе чувство отвращения. Было что-то жуткое в подобном состоянии. Его будто заперли в карцер. Он не чувствовал тела абсолютно. Будто его парализовало или он умер.
– Это не я! – закричал Паровоз. Но изо рта не вылетело ни звука. Тварь, занявшая его место, только искривила рот Володи в ухмылке.
Игорь Савельев пошел по стопам своего дядьки. Он стал сыщиком. Неплохим сыщиком, по словам его начальника полковника Коржунова. Но, проработав пять лет в уголовном розыске, Игорь решил заняться своим делом. Многие, не найдя себя в розыске, шли в бизнес, но только не Савельев. Делом всей его жизни был сыск, но вот только не мог Игорь реализовать свой потенциал в полной мере на госслужбе. Решено было создать сыскное агентство «Савельев и Ко». Вот уже месяц Савельев приходил к восьми ноль-ноль в снятую под офис на окраине Северо-Задонска однушку и ждал подходящего дела. Но дел не было никаких – как, кстати сказать, и компании, которая была указана в названии фирмы.
Сегодняшнее утро не стало исключением. Компании у него так и не появилось. Он звал к себе Костю Пришвина – отличного сыскаря, но тот размышлял. Костику очень полюбился социальный пакет, предоставляемый государственной службой. Уйдя к Савельеву, Пришвин мог потерять не только соцпакет, но и льготную пенсию. А человек в возрасте двадцати девяти лет уже должен думать о пенсии, по его мнению.
Игорь включил телевизор и пошел в кухню набрать воды в лейку. Он развел множество цветов, и пока у него была куча свободного времени, чтобы следить за ними. Фиалки были его слабостью. Еще в детстве в их доме в Подлесном все подоконники были заставлены этими милыми цветочками. Мама очень любила их. Его мысли, как всегда, бесконтрольно вернулись в тот день, когда соседка тетя Зина нашла тело мамы на пустыре за чулочной фабрикой. Она лежала у опоры электропередач. Тетя Зина сказала, что хотела пройти мимо. Она взглянула на черную фуфайку и подумала, что это Сашка Макаров напился и уснул. Но потом все-таки ее что-то привлекло, и она вернулась. Мама умерла от поражения электрическим током. Оголенный провод валялся в метре от нее. Она шла на фабрику и споткнулась об этот самый провод. «Хреновая смерть», – сказал тогда Сашка Макаров. Хреновая? Черт возьми! Савельев, дожив до тридцати, был уверен, что смерть – это вообще ХРЕНОВО. Так ли уж важно, от чего ты умрешь, если тебя потом не станет. Совсем. Проглотишь ты язык или обосрешься, тебе будет все равно. Тебя не будет.
Стук в дверь прервал его мысли о смерти. Судя по монотонным непрекращающимся ударам, человек за дверью очень хотел попасть внутрь. И ему нужна была помощь. Несмотря на то что это, возможно, был первый клиент, Игорь боялся, что этому наглецу может понадобиться помощь травматолога. Савельев подошел к двери и резко открыл ее.
На пороге стоял крепыш небольшого роста.
– А я уж думал, никого нет.
«Дать бы тебе по лысой башке, чтобы твой большой нос отвалился».
– Чего вам?
– Здесь детективное агентство «Савельев и Ко»?
– Да, – ответил Игорь и отошел в сторону. – Проходите.
Не так он представлял себе начало своего бизнеса. После месячного поливания фиалок и просмотра телепрограмм судьба вознаградила его лысым хамоватым клиентом.
– Чем могу? – спросил Савельев, когда они расположились друг напротив друга в кабинете.
– Зовут меня Рубен Погосян. Слыхал?
– Нет. Ближе к делу.
– Ну, в общем, так. Убрать меня хотят.
– В каком смысле?
– Ну, конкуренты, понимаешь? Не в прямом, конечно, смысле. Чтобы кафе закрыл, чтобы люди ко мне не ходили. Понимаешь?
– А почему вы не обратились в полицию? – задал Игорь, на его взгляд, резонный вопрос.
– К ментам? – усмехнулся крепыш. – Ну, ты же понимаешь. Я с ними, как это сказать, по разные стороны баррикад. Связи, конечно, у меня есть, но… Ты же сам из них.
Он не спросил! Он знал, что Игорь бывший мент! Но откуда?
– Ты уж не обессудь, я «пробил» тебя. Я же должен знать, с кем работаю. Как ты думаешь?
– Я еще ничего не решил, и я не заметил, когда мы пили на брудершафт, – зло произнес детектив.
– Это ты к чему?
– Это я к тому, что надо соблюдать некоторую субординацию и обращаться друг к другу на «вы».
Крепыш наморщил лоб. Мозг работал. Это уже хорошо.
– А, понял. Ну, извини… те.
Игорь достал блокнот и приготовился писать.
– Давайте по существу…
* * *
Когда ушел первый, чтоб его, клиент, Игорь откинулся на спинку кресла и задумался. Плевое дело, как показывала практика, могло превратиться в сложную головоломку. Да нет, вряд ли. Вообще все, что он услышал десять минут назад, больше похоже на несчастный случай от неисправности в проводке или еще черт знает в чем. Может, конечно, и намеренное вредительство со злым умыслом. Кто-то присмотрел тепленькое местечко, вот и захотели подвинуть Рубена. Мол, подвинься, Рубен-джан… Стоп! Но ведь не было ни угроз, ни даже предложений просто продать кафе. Что-то здесь определенно не так. Именно по этой причине Савельев и взялся за это дело.
Игорь набрал номер Пришвина и договорился встретиться в четыре в отделе. До четырех было достаточно времени, поэтому Савельев решил съездить в злополучное кафе «Альбатрос».
Увеселительное заведение располагалось в одноэтажном здании на улице Герцена по соседству со зданием администрации города. Игорь добрался до него минут за десять. Войдя в зал, он сразу заметил новенькие настольные лампы с бумажными абажурами.
