"Нет. Это не зал магазина — это музей."
Экспонатов было не так уж и много. "Наверное, мало кто из… гм… существ цепляется за прошлое, как бы прекрасно оно ни было," — размышляла Аня, оглядываясь по сторонам. — "Да и цены здесь — соответствующие. Мне даже один рукав этого платья не по карману!"
Ей вдруг пришла мысль, заставившая глупо улыбнуться, потом, почему-то — покраснеть, а после — дать себе мысленного пинка: "Лихо, наверное, тоже покупает все именно в этом зале… Какое тебе дело, во что он одет, идиотка?!" А ноги сами уже несли ее вперед. Не так уж трудно было заметить, что манекены расставлены в хронологическом порядке: чем дальше в зал, тем старше вещи. "Да, точно! Вот где-то здесь он брал свой костюм. А что же в самом конце?"
У дальней стены стояло высокое зеркало. Перед зеркалом стройная до худобы дама с белоснежными волосами примеряла вечернее платье.
Не просто какое-то платье. И даже не просто какой-то Диор. Это были "Ревущие двадцатые", украшенное бисером, цвета запекшейся крови, явно — не прет-а-порте, и наверняка — единственное на всем свете.
"Любимая эпоха тетушки. Она убила бы за это платье! Или убилась. Черт, невежливо вот так глазеть. Но я же совсем чуточку… И зачем, интересно, там русалка с видеокамерой?.."
Что-то было не так с этим высоким зеркалом. И с отражением в зеркале. Но хуже всего отказались глаза белокурой дамы, когда она обернулась. Мертвые глаза, белесые — бледнее волос. Взгляд дохлой, но все еще страшно голодной рыбы. И только после того, как ноги Ани примерзли к полу от ужаса, с опозданием явилась догадка: "Это вообще не зеркало — монитор! Нет никакого отражения!"
— А! Вот ты где! Больше не смей убегать! — строгий голос Марины разрушил чары, разморозил, освободил, позволил наконец свободно вздохнуть…
Вылетев за дверь, Аня на всякий случай привалилась к ней спиной и наткнулась на очень сердитый взгляд.
— Поводок тебе прицепить, что ли? Ты — как щенок на прогулке, право слово!
Прежняя Аня, не задумываясь, ответила бы колкостью.
Нынешняя, помедлив секунду, сказала:
— Спасибо!
* * *
— А теперь мы пойдем в народ! — торжественно объявила Марина, впихнув Ане в руки большую часть своих пакетов. — На других поглядим, себя покажем! — и направилась к Невскому проспекту.
Перспектива бродить по центру города, выглядя, как челночница, пусть даже и в новом наряде, Аню не обрадовала. К счастью, ее спутница достаточно утомилась в магазине и почти сразу расхотела гулять. Увы, вместо этого она решила посидеть в кафе. "О, нет! Лучше бы я и дальше изображала тяжеловоза…"
— За мой счет, — проявила великодушие Марина. — После — вернешь, — добавила она не без злорадства.
В приглянувшемся ей кафе она определенно использовала свое могущество. Как иначе на Невском, в выходной день, в модном заведении для них нашелся бы столик, да еще там, где Марина хотела — у окна.
Так, чтобы ее разглядывали и посетители внутри и прохожие снаружи.
Официант тоже пал жертвой чар. Хотя насчет вида чар Аня не была до конца уверена — слишком уж он пялился на Марину, пока она заказывала пирожные. Аня взяла только ломтик "Филадельфии".
— Что за штука? — тут же влезла Марина. — И чем тебе родная ватрушка не хороша? Молодой человек, — вдруг обратилась она к официанту гораздо громче, чем следовало бы. — у вас ухо торчит!
Аня вскинула голову: "Что?! У нас принял заказ эльф? Или волколак, вроде того — с джинсами?"
Ухо, торчавшее из русых волос маленькой спутниковой тарелкой, налилось краской вместе с владельцем. На ухе — вполне человеческом — болтался кусок пластыря: народный способ исправления лопоухости. Посетители кафе захохотали. Бедолагу-официанта как ветром сдуло.
— Каков наглец! — дернула плечиком Марина. — Видела бы ты его мысли! — И вдруг хихикнула, словно нашкодившая девчонка. Аня невольно улыбнулась в ответ.
Помедлив немного, она решила воспользоваться благодушием Марины:
— Не против, если я спрошу кое-что?
— Спросить-то ты можешь, — снова пожала плечами Марина. — но ответ я не обещаю.
— Почему комиссионный? Нет, с прошлогодними брендами и винтажом все ясно, но эта кикимора хотела "свежий Диор", так почему не пойти и не купить новый?
Марина в ответ закусила губу и посмотрела странно, словно прикидывала: продолжать ей разговор, сменить тему, или превратить собеседницу в жабу.
— Дух, — в конце концов ответила она. — Человеческий дух.
— Парфюм, что ли? Или наркотик?
— Камуфляж, глупая!
На пару мгновений, не больше, она перестала выглядеть юной. Глаза и вовсе сделались древними и холодными — настолько, что Ане захотелось оказаться через улицу от нее. Еще лучше — в другом городе.
— Ну? И какова твоя заморская ватрушка на вкус? — вернулась юная Марина, выхватив у Ани кусок из-под носа. — Тьфу! Говорила же: наша лучше!
* * *
Дальше они сидели молча. Аня быстро доела и смотрела в окно. Ничего особенного там не было: прохожие, машины… обычная суета большого города. Разве что на автобусной остановке глаз зацепился за сутулую фигурку в драном пальто не по размеру. Люди приезжали и уезжали, а мальчишка все стоял. Без шапки, без шарфа, засунув руки в карманы, он никого не ждал, не просил милостыню — просто мерз у прозрачной стены. Поразительно, каким избирательным бывает людское зрение — этого подростка не замечали в упор.
— Я отлучусь на минутку, — сказала Аня. Марина небрежно кивнула в ответ.
Вблизи дела оказались еще хуже: прибавились запахи. Похоже, мальчишке досталось пальто не просто с бомжа, но с мертвого и разложившегося.
— Снимай свою рванину! — приказала Аня подростку.
— Чё? — он уставился на нее в изумлении.
— Не заставляй повторять! Бросай в мусорку, вот так. Надевай это, — она достала из пакета свое старое пальто на молнии. Потертое и не очень-то модное, зато целое, а главное — теплое. Смотреть на мальчишку было просто больно: он буквально посерел от холода.
Слов благодарности Аня не дождалась. Но, по крайней мере, он переоделся. И тут же жадно уставился на ее шею недвусмысленным взглядом.
"Ну, приехали! Сперва тебе корыто, потом тебе стиральную машину…"
— Ладно, — вздохнула Аня. — забирай и шарф!
Он забрал и снова выжидающе уставился на нее.
"Упс. А денег-то и нет. Не получилась из меня Мать Тереза."
— Ты что творишь?! — рассерженная Марина схватила ее за руку, дернула назад. — Или не знаешь, кто это?
Аня пожала плечами:
— Если это один из ваших, мои соболезнования! Социальные службы у вас — ни к черту.
— Это упырь, скудоумная!
Аня вздрогнула и обернулась, но мальчишка уже исчез.
1.11. Вера
Что можно сказать об офисе, входную дверь в который вам открывает кот? Вариантов, на самом деле, немало, но ни один не подходит для светской беседы. Нет, попробовать-то можно… если ждать в ответ реплику: "Кстати, у меня есть знакомый — отличный психиатр."
Аня не заморачивалась подобными вещами — просто сказала Мурлу: "Привет! А где все?"
— Мря… — кивнул он в сторону кухни и широко, от души, зевнул. Это явно смотрелось намеком. Аня глянула на смартфон и рассмеялась:
— На час раньше. Бью собственные рекорды.
На ее смех из кухни эхом донесся дружный хохот. Аня тихонько подкралась к двери.
… - в областной больнице, — услышала она голос доктора Коноваловой — Работы было — круглые сутки невпроворот. Много курила. Вот девчонки-медсестры меня и спрашивают: "Ярослава Григорьевна, курим мы все вместе, одинаково, но зубы у вас — белоснежные, с нашими не сравнить. Откройте секрет: чем вы чистите." А время было, сами понимаете: паста "Жемчуг" — и та в дефиците. Я им честно, безо всякой задней мысли говорю: ""Пемолюксом", девоньки". Обиделись на меня, паршивки. Ходят, бормочут: "Издевается, старая ведьма!" Только через день дошло: забыла сказать им про вставные челюсти! Эй, там, за дверью! — вдруг добавила она. — Чего мнешься? Заходи!
