Кифир: майка, иди в пень, афца!
Earl: Тут бы знать, когда кусок нарисован. Может ему три года, или сколько там Вортекс не появлялся? Риня а где эта стенка? Что-то пейзаж не узнаю…
Rinya_one: ага щас я тебе при всех такое место запалю!
Такая скрытность была не в характере Рини, и Мишка немного приободрился. Может, действительно не сдаст. Тогда, даже с уродцем в соседях, можно будет покрасить вдоволь. Обсуждение скатилось к флуду, дочитывать Мишка не стал. Отмотал к началу темы, кликнул, выводя фотографию на весь экран.
Нет. Даже будь фото лучшего качества, такое он ни за что не поставил бы на рабочий стол. Ёж притаился в темноте, хищно растопырив когти. Чуть размытый из-за плохой резкости, от этого он казался живым даже в двухмерном исполнении. А может, виной всему монитор, исказивший первоначальную картинку. Мишке казалось, что поза Ежа немного изменилась. И пятен на когтях раньше было поменьше. И глаза… эти жуткие глаза… гипнотизирующие голодной красной пустотой…
Неожиданный хлопок двери подбросил Мишку в воздух. В проеме стояла мать, всем своим видом излучая недовольство высшей степени. Мишкино сердце глухо отдавалось в барабанных перепонках, так что он не сразу понял, что от него хотят. Мать же от его несвоевременной глухоты рассердилась еще больше:
— Посуду. Мыть. Живо!
От ее тона вяли цветы и бежали мурашки по коже. Поспешно подскочив с кресла, Мишка отправился на кухню. Там, склонившись над грязными тарелками, он спиной принимал справедливые упреки до тех пор, пока мама не утомилась.
— В гроб мать загонишь гульками своими, — устало вздохнула она. — Все, дуй отсюда, я подымлю немного.
Она демонстративно приоткрыла оконную створку, впуская в кухню прохладный вечерний воздух. Темнота осталась снаружи, лениво покачиваясь у самой кромки света. Вид ее навевал тревогу. Мишка поспешил вернуться в свою комнату. На пороге замешкался, решая, не поделиться ли с матерью своими проблемами. Он даже замер вполоборота — так, чтобы видеть худую мамину спину в поношенной домашней футболке. Над растянутым воротом качался неаккуратный пучок плохо выкрашенных волос. Одной рукой мама сбивала пепел с сигареты, другой задумчиво перебирала выбившуюся из пучка прядь. В щель между створками форточки выплывал молочный дым.
В это мгновение Мишка ощутил такую щемящую нежность, что защипало в носу. Он тут же безжалостно задавил секундную слабость. Только его проблем матери сейчас не хватало! Он резко развернулся и застыл, так и не переступив порог. Лицом к лицу столкнувшись с Ежом.
Стоя на расстоянии вытянутой руки, тот смотрел на мальчика немигающими красными глазами. Стараясь не дышать, Мишка отступил на полшага. Уродец остался на месте. Длинные иголки с его спины в районе крестца складывались в черную закрученную змею, внатяжку повисшую над полом. Мишке не требовалось заглядывать в комнату, чтобы узнать, что другой конец уходит в монитор, а оттуда — в черный подвал на заброшенном заводе.
Какая-то пара сантиметров до разорванного горла. Пара сантиметров и пара секунд. У Мишки подкосились ноги. Пытаясь удержаться, он схватился за стену. За спиной раздался шум воды — мама набирала чайник. Чиркнула зажигалка, тихонько загудел газ. У соседей этажом ниже громко заработал телевизор. Почему-то все это не делало Ежа менее реальным. Он был здесь. Сейчас. И зубы его были в крови.
Тихонько клацая когтями по ламинату, Ёж отступил назад, точно приглашая Мишку войти. Мишка впервые рассмотрел его целиком, сразу заметив изменения. Впалый живот уродца безобразно раздулся, в уголке тонкогубой пасти запеклась багровая клякса. Колени Мишки затряслись, когда он понял, что случилось: Ёж насытился. Возможно, впервые с тех пор, как его создатель завершил последний штрих, невольно впуская эту тварь в наш мир.
В глубине комнаты Ёж опустился на четвереньки, по-собачьи закружился вокруг себя. Мишка не верил глазам — чудовище устраивалось на ночлег. Костлявые передние лапы легли крест-накрест, сверху их придавила колючая морда. Две красные точки, лишенные век, неотрывно следили за Мишкой. Невозможно сказать, спят они или бодрствуют.
Мысли лихорадочно метались в Мишкиной голове. Нужно что-то делать, и делать быстро. Нельзя все время торчать в коридоре, мама не поймет. А сказать ей правду ни в коем случае нельзя. Взрослый человек нипочем не поверит в оживший рисунок, непременно захочет проверить сам. О том, что будет, если мать зайдет в комнату со спящим Ежом, Мишка даже думать не хотел.
Он с опаской прикрыл дверь. В холодном поту, на подгибающихся ногах прошел в ванную, так, чтобы заметила мама. Включил воду, вывернув краны на полную. Только бы мама не вздумала войти в комнату, думал Мишка, лихорадочно терзая клавиатуру телефона. Только бы не решила прибраться или еще чего-нибудь.
Михась: Риня, выходи на связь! Фотку с уродом надо удалить, быстро! Он здесь, у меня в комнате! Пожалуйста, удали фотку!
Написал и отправил без всякой надежды. Плотно набитое брюхо Ежа оставляло Рине мало шансов. Мишка старательно гнал от себя картинки, в которых Риня лежал на пропитанном кровью ковре, зияя пустым вспоротым животом, обглоданный, безглазый… Но картинки уходить не желали. Логика была неумолима. Ёж неспроста пришел именно к тебе, говорила она. Только двое знали о тайне последнего граффити Вортекса. Теперь, похоже, только один.
Мишка продублировал сообщение по смс, отправил в личку в чате, во всех соцсетях, где они с Риней числились друзьями. Тишина в ответ. В отчаянии Мишка решился на крайние меры. С замирающим сердцем он набрал номер Рини и стал слушать протяжные гудки. Если телефон не ответит, значит…
Но телефон ответил. Правда, незнакомым голосом, испуганным и тонким.
— Риня? — удивился Мишка. — Риня, это ты?
— Это Гоша, — всхлипнула трубка.
Младший брат Рини, вспомнил Мишка. Гоша в свои восемь лет во многом умнее старшего братца. Это обнадеживало и пугало одновременно.
— Гошка, а Риню позови?
— Не могу, — трубка уже едва не плакала. — Он у себя в комнате заперся и не отвечает. Мама с папой в гости ушли, а он молчит. Только пугает меня, придурок тупой…
— Как пугает? — Мишка присел на край ванны, ватные ноги отказывались держать тело.
— Ходит там, вещи роняет, чавкает чем-то, а когда я его зову, к двери подходит и скребется. Я боюууууу…
Не выдержав, Гоша все же разревелся.
— Тише, тише, малой, успокойся! Не ной, как девка… — затараторил Мишка. — Успокойся, сейчас все решим. Мы ему еще потом подзатыльников навешаем, ага?!
