тоже, поэтому тёмные пряди падали на лицо. Но рычаг она взяла с собой. А значит, они могут отправиться в другой мир в любую минуту.
«Но если мы не будем очень-очень осторожны, то, скорее всего, сразу попадём в тюрьму. Может быть, нас подвергнут экспериментам, как Густано, и заставят нюхать мерзкие запахи, от которых мы почувствуем себя беспомощными и слабыми…»
У Чеза что-то оборвалось в животе.
Сверху послышался пронзительный плач, который становился всё громче.
– Кафи проснулась, папа, – сказала Кона. – Ты ведь купил для неё еды, когда ездил за подгузниками?
– Да, конечно, но… где здесь кухня? – растерянно спросил Джо. – Натали положила еду для Кафи в холодильник вчера вечером… то есть, наверное, положила. Я был занят наблюдениями и…
– Папа, ты просто гений многозадачности, – сказала Кона.
– Я на это никогда не претендовал, – буркнул Джо и тут же сорвался с места, потому что плач уже перешёл в вой.
Вокруг бесполезных ноутбуков и айпада сгрудились Кона, Чез, Эмма и Финн. Чез взглянул на Натали, но та вместе с мамой и госпожой Моралес успокаивала семью Густано.
«Ничего страшного, время есть, – подумал Чез. – Я передам ей всё, что узнал от Коны, а Натали расскажет, что́ я пропустил вчера вечером, пока Кона не дала мне наушник».
Кона плюхнулась на кушетку.
– У вас всегда такая увлекательная жизнь? – спросила она.
– Месяц назад всё было спокойно, – ответил Финн. – А потом мы узнали про другой мир.
– Значит, я отстаю от вас на месяц, – сказала Кона, пожав плечами. – Я всё узнала, только когда мы были в часе езды от этого вашего ресторана. До тех пор я думала, что ничего необычного сегодня не произойдёт – ну, разве что на гимнастику меня повезёт папа, а не мама.
– Но ты так спокойно это восприняла, – удивился Чез. – И кажется, даже не удивилась.
– Я переезжала семь раз за одиннадцать лет, – сказала Кона. – Я побывала везде, от Гавайев до Мэна. А когда родилась Кафи, мы жили в Атланте. Зовите меня «мисс Приспособленность».
– Серьёзно? – спросил Финн.
– Она шутит, – сказала Эмма. – Нет такого имени.
– Вы переезжали из-за папы? – спросил Чез. – Потому что он занимается секретными делами и помогает людям из другого мира и ему приходится скрываться.
Кона уставилась на него, открыв рот. До сих пор Чез терпеть не мог, когда кто-нибудь смотрел ему в глаза (кроме мамы, Эммы, Финна и… Натали). Но почему-то он совсем не смутился, когда Кона пристально посмотрела на него – он просто смотрел на неё в ответ.
– Папа мне ничего не говорил, но ты прав, – шёпотом произнесла Кона. – Я уверена, что ты прав. Значит, если мы спасём тот мир, моя семья наконец перестанет переезжать? Вот здорово! Да я что угодно ради этого сделаю!
– Кона, всё не так просто, – простонал Чез.
– Подождите, подождите, – перебила Эмма, глядя то на Кону, то на Чеза. – Я что-то пропустила?
– Мы с Коной вчера ночью подслушивали взрослых, – признался Чез.
– Я думал, они нам теперь доверяют, – уныло произнёс Финн. – Я думал, они будут с нами советоваться!
– Ну, у нас тоже есть от них секреты, – заметила Эмма и достала из кармана монетку – ту самую, которая выкатилась из резного ангела в «Часах с кукушкой». – Надо показать эту штуку маме и Джо. Тогда, конечно, они захотят, чтобы мы все вместе взялись за разгадывание шифра. Я уверена, что эта монетка каким-то образом связана с тем миром. И я не хочу, чтобы мы опять рисковали вслепую и не знали, кому можно доверять, а кому нельзя.
Чезу стало грустно: в прошлый раз, когда они, не успев разгадать шифр, отправились в другой мир, он совершил большую ошибку.
– У вас есть монетка с шифром? – спросила Кона каким-то странным голосом. – Можно посмотреть?
Эмма протянула ей монетку. Но вместо того чтобы её взять, Кона сунула руку в карман шортов, а потом поднесла ладонь к свету, пробивающемуся сквозь жалюзи.
– Это тоже шифр? – спросила она.
Кона держала в руке вторую монетку, и она тоже была покрыта загадочными символами.
– Ты тоже нажала на крыло ангела в «Часах с кукушкой»? – спросил Финн. – А как ты догадалась? И откуда вообще взялась вторая монетка? Я нажал на крыло несколько раз, и ничего не было. Кто-то, ну… типа перезарядил эту штуку? Если мы пойдём в «Часы» и снова нажмём, нам дадут ещё монетки?
– Крыло ангела в «Часах с кукушкой»… ничего не понимаю, – сказала Кона, глядя по очереди на Финна, Эмму и Чеза, как будто Финн говорил на иностранном языке и требовался перевод.
– Нашу монетку мы нашли в «Часах с кукушкой», – ответила Эмма, нетерпеливо размахивая руками. – А где ты взяла свою?
– На площадке для пикников где-то в Теннесси, а может, в Кентукки, уже не помню. Мы проезжали мимо, – ответила Кона и понизила голос. – Не говорите папе. Я посадила Кафи на пол в туалете, а там было не очень чисто, и она начала ползать, и подобрала эту штуку, и хотела сунуть в рот, а я убрала её в карман. А потом вообще про неё забыла!
– Площадка для пикников в Теннесси или в Кентукки – и «Часы с кукушкой», – пробормотала Эмма, привалившись к спинке кушетки. – Похоже на случайное совпадение. Может быть, монетки не имеют отношения к другим мирам. Может быть, мы хватаемся за соломинку и ищем доказательства там, где их нет…
Чез потёр руками лицо и взлохматил волосы. В другое время Финн посмеялся бы над тем, как смешно они встали торчком, хотя они и до того были страшно растрёпаны.
– У нас нет никаких подсказок, мы знаем только одно: злодеи из другого мира над нами издеваются, – сказал Чез. – Они ходят туда-сюда когда захотят и пугают нас… а мы ничего не можем поделать.
Месяц назад Чез в присутствии Финна не сказал бы ничего подобного.
И Финн не собирался молчать.
– Нет-нет-нет, – сказал он таким тоном, как будто он был старшим братом, а Чез – маленьким мальчиком, который ничего не понимает. – Кое-что мы уже сделали. Мы спасли маму, Джо и госпожу Моралес! А с нами не было никого, кроме Натали. Ну ладно, ещё были другая Натали, её бабушка и судья Моралес. Но теперь на нашей стороне все взрослые, и дети Густано, и Кона. И даже Кафи! Она может найти что-нибудь полезное.
– Она это хорошо умеет, – кивнула Кона. – Главное – вовремя отобрать.
– Тогда, в туалете,
