— Мы можем что-нибудь для них сделать? — спросила Полли.
— Немного, — покачал головой Льюис. — Коллинз будет наготове у задней двери и откроет, если будет шанс, но ради их спасения он не станет рисковать нашей безопасностью. Тогда бедолагам придется выкручиваться самостоятельно.
А снаружи Скотти, Мелкий Писун, кинулся на ухмылявшегося мужчину и вырвал ему глотку, мастерски щелкнув челюстями. Собакой он был некрупной, но зубов в пасти хватало. Приземлившись на лапы, Скотти стремительно огляделся в поисках новой жертвы, затем осмотрел себя: кожаная жилетка порвана и измазана кровью, отчасти его собственной, английскую булавку из носа кто-то выдрал, но кто и когда — Скотти не помнил. Рядом с ним отбивался Питер Колдер, профессионально паля из двух автоматических пистолетов. Экс-крестоносец вымотался и устал, но прицел его ни разу не сбился. Он поклялся защищать мир этих удивительных существ до последней капли крови и, хотя его вера обернулась фальшью, слово его было по-прежнему крепким.
Плюшевый Мишка и Козерог стояли спина к спине, автоматы нагрелись от непрерывной стрельбы и жгли им лапы. Было время, причем было это не так давно, когда Мишка считал, что неспособен убивать. Время и обстоятельства перевернули его жизнь, доказав, что он ошибался. Пришел Бес, и с ним пришло время убивать, чтобы не быть убитым, а умирать Мишка был не готов. Пока что. Многие обитатели Нижнего мира давным-давно зареклись убивать, и Мишка, видя, как они погибают сами, не мог этого вынести. Он нашел себе автоматическую винтовку и очень удивился тому, как проста она в обращении.
У Козерога тоже был автомат — в одной руке, и бутылка водки — в другой. Он стрелял, хохоча при этом и с ревом изрыгая проклятия: Козерог попал наконец в свою родную стихию. Медвежонок старался его не слушать. Он сконцентрировался на том, что творилось вокруг, и косил очередями любого, кто откалывался от беснующейся толпы и пытался приблизиться к ним. И каждый раз Мишка чувствовал, как умирает частичка его, когда он нажимал на курок.
Толпа напирала слева, справа и сзади, и три зверя и человек бежали перед ней, постоянно удерживая почтительную дистанцию при помощи оружия. Ни на одном из метавшихся вокруг лиц совершенно не читался страх смерти, а была одна примитивная, первобытная осторожность, будто не собирались одержимые швырять свою жизнь задаром.
Колдер внезапно остановился, потому как перед ним вдруг выросла стена, и его обдало ледяной волной паники: бежать дальше было некуда. Солдат прижался спиной к стене, а Скотти, заполошно дыша, припал к земле у его ног. Плюшевый Мишка и Козерог быстро встали по бокам; никто ничего не говорил: каждый сознавал, что это конец пути. В душах не осталось места отчаянию — одна решимость. В последний раз они подняли оружие, и вдруг позади открылась дверь и чья-то рука вылезла из проема, чтобы втянуть их внутрь.
Все четверо бросились в открывшийся проход, и кто-то с грохотом захлопнул за ними дверь прямо перед носом вопящей толпы. Они повалились в кучу на пол, счастливые возможностью просто полежать и отдышаться, в то время как толпа тщетно молотила в крепкую дверь. Козерог первым поднялся на ноги с автоматом в одной руке и неизвестно как уцелевшей бутылкой водки в другой. Он вгляделся в силуэт стоявшего перед ним человека и громко фыркнул:
— Чего сразу-то не впустил? Еще немного, и эти уроды нас затоптали бы. Ты кто, черт возьми, и, кстати, есть ли отсюда выход?
— Вы уж извините его, козла, — устало проговорил Мишка.
— Меня зовут Коллинз, — представился помощник. — Пойдемте, познакомитесь с остальными.
— Они такие же жизнерадостные, как вы? — прорычал Скотти.
Новички быстро познакомились и освоились, нашли и заняли удобные позиции для ведения огня по толпе на улице и стали каждый по очереди рассказывать свои истории, до унылости схожие.
— Мы пытались вызвать помощь по радио, — сообщила Сюзанна — Никакого ответа. Ни от кого. Телефоны молчат. Наверное, линии перерезаны. Может так случиться, что мы — последние оставшиеся в живых в Шэдоуз-Фолле?
— Не может, — покачала головой Полли. — Не верю, что больше никого не осталось. Если нам удастся достаточно долго продержаться, люди вернутся и спасут нас.
— Я бы не стал уповать на это, — сказал Скотти, почесывая ухо задней лапой. Крупицы запекшейся крови полетели на пол. — Везде психи, куда ни плюнь. А из Нижнего мира выжили мы одни.
Этажом ниже раздался грохот, а следом — рев торжествующей толпы. Все автоматически повернулись к двери. За ней лежал открытый коридор с двумя лифтами и лестницей, спускавшейся на первый этаж. Звук бьющегося стекла и треск разбрасываемой мебели был отчетливо слышен, как и вопли одержимых.
— Вот черт, — без всякого выражения обронил Коллинз. — Они в здании.
Козерог сделал большой глоток из бутылки и обнажил огромные желтые зубы:
— Я, между прочим, все еще надеюсь получить ответ на свой вопрос: есть ли выход из этого гиблого места, хотя шевелится в моей башке гаденькая мыслишка, что ответ я уже знаю. Только не говорите все хором.
— Выхода отсюда нет, — сказал Льюис. Он отвернулся от окна, выщелкнул из ружья пустую обойму и вставил новую. — Будь выход, мы бы давно им воспользовались.
— В подобные моменты, — сказал Скотти, — я думаю, что создателю моему лучше было бы кропать дешевенькие триллеры. Я вообще-то не просил его, чтобы меня придумывали.
— Мы не должны просто сидеть здесь и дожидаться, пока бесноватые разорвут нас на части! — выпалила Сюзанна. — Хотите сдаваться — пожалуйста! Достаточно спуститься по лестнице — и вас ждет там теплая встреча! Лично я собираюсь покрепче забаррикадироваться, хотя бы по той причине, что буду последней идиоткой, если сдамся, а через минуту придет помощь.
— Она права, — просипел Козерог.
Хватило нескольких минут, чтобы вывести из строя оба лифта, запрудить мебелью лестничные пролеты, отступить к стойке приемной и припереть единственную дверь тяжелым письменным столом. Все перезарядили оружие, залегли за поваленными на бок столами и стали ждать.
Грохот внизу не стихал, хотя, похоже, крушить там было уже нечего. Медвежонок крепко прижал к пушистой груди автомат, и ему было грустно как никогда. Борясь за жизнь, он уже натворил много такого, за что его создатель никогда бы не похвалил, и теперь Мишка гадал, правильно ли он поступил. Его стало «меньше», это во-первых. Раньше-то ведь он был особенным. Рядом с ним и ружья не стреляли, и дурные вещи не случались ни с кем, потому что... Потому что он был Мишкой. А быть особенным недостаточно для того, чтобы спасти своих приятелей от напасти Беса. Вот и взял он в лапы оружие, чтобы попробовать заставить мир стать таким, каким ему положено быть. Он порвал со всем, что сделало его уникальным, и ничего хорошего ему это не принесло.
