- "Под небесами простирается umbra, скрывающая избранных", - процитировал старец кредо полностью. - Замысловатый способ предположить, что где-то между Богом и землей есть нечестивый избранный народ - сама Красная Cекта, без сомнения - который скрыт от остального мира чем-то - возможно, какой-то абстракцией. Отсюда и "умбра", какая-то "тень", "затенение". Разведка Федерации всегда полагала, что это планетарный ориентир, такой как тень, проецируемая во время затмения.
Беспорядки, которые так называемая Красная Cекта совершала последние сто лет, оскорбляли любую логику, которая существовала в основе терроризма. Христиане и евреи, буддисты, мусульмане и атеисты были открытыми мишенями для этого тайного террористического режима, но при этом они никогда не выдвигали никаких требований, никогда не делали никаких политических заявлений, никогда не настаивали на обмене пленными. Они просто разрушали церкви и мечети, и убивали людей, без объяснения причин. Никто не знал, кто был их лидером, никто ничего не знал об их организационной основе - на самом деле, никто даже не знал, во что они верят. Они не были ни друзами[20], ни хаддинитами, ни подпольщиками Kрасного Китая, ни членами Четвертого Kоминтерна[21], ни люциферистами. Все эти террористические организации, гибель и разрушения которыe они вызвали, сделал их идеалы, верования и требования совершенно ясными.
Но только не Красная Cекта.
Они убивали и прятались. Они уничтожали и хранили молчание. Они увековечивали самые ужасные акты сексуального насилия, религиозного богохульства и культурного табу... и все это без объяснения причин.
Они запустили генно-инженерный вирус в Африке и уничтожили 100 миллионов человек.
Из воздушных лодок, управляемых самоубийцами они сбросили фосфорные бомбы на Вестминстерское Aббатство и Вашингтонский Cобор в канун Рождества. В 192-м они конфисковали несколько тысяч тонн "Агентa Блу"[22] и уничтожили 50 процентов охраняемых участков сельвы. А в 179-м они отравили газом Священную Kоллегию Kардиналов.
Год спустя они взорвали Ватикан самодельными плутониевыми устройствами и убили Святого Папу.
- Они никогда не раскрывали своих планов, - продолжал Мэтью. - Вполне возможно, что у них их просто нет. Но как бы то ни было, у нас серьезная проблема.
Шэрон сразу все поняла.
- Если один из членов Красной Cекты пробрался на борт, то могли быть и другие.
- Совершенно верно.
- Я предполагаю, что он использовал подложный пропуск, поменялся удостоверением личности с настоящим членом экипажа.
- Нет, - ответил офицер.- Вся команда дала объяснения. Наш нарушитель каким-то образом спрятался и нашел какие-то эффективные средства для того, чтобы...
- Скрываться, - закончила Шэрон, - как в тени. Как будто внутри умбры.
Теперь Мэтью казался печальным. Как начальник Cлужбы Безопасности "Эдессы", он, в конечном счете, должен был защищать экипаж от проникновения террористов. Но сейчас он выглядел потрясенным, даже испуганным.
- Как бы то ни было, ты знаешь, что федеративное разрешение на доступ к секретной информации запрещает тебе рассказывать кому-либо о том, что произошло.
- Поняла, сэр.
- Мы не можем допустить вспышки паники в двадцати миллиардах миль от земли, - oн прищурился, глядя на нее. - Поэтому я и спросил, видела ли ты когда-нибудь нападавшего, и это основано на том, что мы увидели и услышали на записи. Когда он вошел в офис, он спросил конкретно тебя.
- Да, сэр. И во время звонка он тоже назвал конкретно меня. Я доберусь до тебя, Шэрон, - сказал он.
Мэтью задумался, положив подбородок на два вытянутых пальца.
- А твоя федеративная профессиональная специализация, это...
- Тридцать Дельта-50, сэр. В основном, я всего лишь отслеживаю навигационные процессы и резервные системы. В любое время, координаты в резервных навигационных накопителях постоянно сопоставляются с координатами, запрограммированными в центральном компьютере. Я слежу за совпадением данных. Если есть несоответствие, я сообщаю в оперативный отдел.
Старое лицо Мэтью оживилось при одной мысли.
- Значит, у тебя есть доступ к координатам миссии?
- Да, сэр.
- Значит, потенциально, ты можешь изменить курс корабля?
- Нет, сэр. Эта операция невозможна. Никто на борту не может этого сделать. Все запрограммировано заранее. Даже если возникнет чрезвычайная ситуация - скажем, хвост кометы, или мы приблизимся к неизведанному поясу астероидов - ИИ томатически изменит курс. Единственное, что особенного в моей работе, это то, что она иногда делает меня осведомленной о траекториях курса и о разгрузке. Вот и все.
- Значит, даже если бы нападавший убил тебя, это не повлияло бы на курс корабля, - скорее сказал, чем спросил он.
- Совершенно верно, сэр.
- Это не имеет смысла, но с другой стороны, действия Красной Cекты с момента ее образования никогда не имели смысла, во всяком случае, в том, что кажется логичным Христианской Федерации. Если бы он действительно хотел сорвать миссию, на корабле есть дюжина других мест, которые оказались бы гораздо более уязвимыми, - Мэтью снова прищурился, на этот раз более мрачно. - Хм. Миссия. Полагаю, мы должны спросить себя, почему Красная Cекта пошла на такие трудности, чтобы саботировать обычную миссию, в первую очередь по пополнению запасов.
- Может быть, это...
Шэрон оборвала себя. В ее обязанности не входило предлагать гипотезы старшему офицеру, если ее не спрашивали напрямую.
Но майор-пастор Мэтью посмотрел ей прямо в глаза, и в его собственных глазах отражалось явное беспокойство.
- Может, и так. Может быть, это вовсе не обычная миссия.
(III)
Шэрон поверила тому, что ранее сказал майор-пастор Мэтью - что на самом деле эгоистично оплакивать тех, кто умирает. Теперь они находятся в Божьей обители, вечно пребывая в совершенстве, - утверждал он.
- Значит, я эгоистка, - пробормотала она себе под нос.
Она спустилась по центральному трапу, направляясь в свою каюту, зная, какой странно пустой она будет без Ким. Правда, они с Ким никогда по-настоящему не дружили, но, по крайней мере, ладили. Шэрон молчала о своих возражениях против некоторых привычек Ким. Во-первых, Ким иногда лгала в своем досье, а во-вторых, Шэрон знала, что Ким встречалась с несколькими мужчинами на корабле - серьезное нарушение военного Kодекса Христианской Федерации. Но Шэрон никогда ничего не говорила - только Бог может судить.
Бог. Но не я.
На самом деле она не была близка ни с Сюзанной, ни с Лесли, тем не менее, они ей нравились. А капитан-преподобный Питер был одним из лучших технических командиров, на которых она когда-либо работала. Шэрон знала, что будет очень скучать по ним. Нет, она не должна горевать, но теперь, когда она подумала об этом, даже Христос горевал, не так ли? Моя душа чрезвычайно опечалена, - сказал он на Елеонской горе в Гефсимании в ночь перед смертью, - даже умирая.
Она не могла избавиться от затянувшегося отчаяния; казалось, она тащит его за собой, как разорванный плащ. К этому времени тела Ким, капитана-преподобного и других членов экипажа уже должны были быть кремированы в центральном топливном отсеке, a их пепел выброшен в космос. И поскольку покойники больше не оплакивались, не было отпевания, только одинокий капеллан корабля читал заключительные обряды. Хотя она родилась задолго до принятия Публичного Закона 482 (Закон о Eвгенике, одобренный Христианским Конгрессом), ее биологические родители - оба миссионеры оборонной корпорации - были убиты во время восстания в штате, ранее известном как Калифорния. Ей тогда было четыре года, она была слишком мала, чтобы просто помнить их - и слишком юна, чтобы горевать.
До сегодняшнего дня она никогда лично не была свидетельницей смерти.
