– Не может быть, чтобы здесь никто не жил. По дороге ездили, и не так давно.
Влад был прав. Колея, по которой мы ползли вдоль опустевших жилищ, еще хранила отпечатки колес.
– А что я говорил!
Узкая улочка расступилась, открывая пустырь, за которым виднелся ухоженный домик, опоясанный аккуратным штакетником, выкрашенным в ярко-зеленый цвет.
Я остановился возле распахнутой калитки. Из нее тотчас выбежал лохматый рыжий щенок и с интересом уставился на нас с Владом.
– Хозяин! Есть кто дома?
Не дожидаясь ответа, Влад вошел во двор, а я вслед за ним.
Едва мы оказались в просторном аккуратном дворе, навстречу нам вылетел лохматый пес, остановился метрах в трех и угрожающе зарычал.
– Серьезный клиент.
Влад остановился и еще раз громко крикнул:
– Хозяин!
Из-за деревянной пристройки трусцой подбежал мелкий мужичок лет пятидесяти. Посмотрел на нас с опаской, затем отозвал пса и подошел ближе.
– Капитан уголовного розыска Щеглов, – представился Влад, ткнув хозяину в нос раскрытое удостоверение
Мужик выглядел испуганным и растерянным. Впрочем, нормальная реакция на появление представителя правоохранительных органов. Не любит у нас народ милицию.
– Что-то случилось? – спросил дрожащим голосом.
– А разве должно было что-то случиться?
Лицо Влада приобрело каменно-казенное выражение, и я с трудом его узнавал. Совершенно другой человек: хитрый, коварный, наделенный властью распоряжаться судьбами людей и осознающий это. Для таких люди – мелкая пыль под ногами, которую можно растоптать и не заметить. Не хотелось бы мне оказаться у него в роли подозреваемого…
– Нет, ничего… Но ведь не зря же вы ко мне приехали…
– Проверка оперативной ситуации, – объяснил Влад, хотя вряд ли его слова можно было назвать объяснением.
– Так, может, вы того… в дом пройдете?
– Не обязательно. А на свежем воздухе присесть нельзя?
– Можно, конечно, можно, – оживился мужик.
Он провел нас за пристройку, там находилась уютная деревянная беседка в форме грибка. Видно было, что ее поставили недавно. Неокрашенное дерево блестело свежим лаком. Шестигранник опоясывали высокие перила, крышу поддерживали аккуратные резные столбики. Внутри беседки стоял массивный стол, тоже вскрытый лаком и две тяжелые скамейки. Снаружи протянута аркой сетка для винограда, только он еще не успел разрастить и тени почти не давал. За беседкой – небольшой сад: несколько яблонь, вишни, груша, кусты малины и смородины.
– Неплохо устроился, – похвалил Влад.
– Для себя стараюсь, – поняв, что милиция явилась не по его душу, мужик осмелел и даже пробовал улыбаться. – Так я, может, того, на стол что-то? – посмотрел на Влада вопросительно и заискивающе.
– Можно, – разрешил Влад. – Только по скромному, без фанатизма.
– Использование служебного положения в личных целях, – заметил я, когда хозяин убежал.
– Ты, Димка, главное, не вмешивайся. Сиди и помалкивай.
Влад настолько вошел в привычную для себя роль, что даже со мной оставался каменно недоступным.
Вскоре на столе появились нарезанные крупными кусками ветчина, сало, колбаса, а также солененькие огурчики, помидоры, хлеб. Хозяин немного помялся и поставил бутылку «Немирова».
– Я думаю, немножко можно?
– Что мы, не люди?
Влад взболтнул бутылку, посмотрел на пузырьки, изучил этикетку.
– Тебя как звать, хозяин.
– Федор… Трофимович, – добавил после паузы.
– Меня Владиславом Викторовичем, его – Дмитрием Сергеевичем, – указал на меня. – Так вот, Трофимыч, скажи мне такую вещь. Почему ты дорогих гостей казенной мутью потчуешь. Неужели ничего нормального, домашнего нету?
– Так того ж… Разве можно?
– Мы к тебе не с ревизией приехали, самогонный аппарат искать не будем, пусть этим участковый занимается. У нас другие дела и проблемы, так что, колись…
– Я сейчас.
Через несколько минут хозяин вернулся с запотевшим графином.
– Есть еще винцо домашнее…
– Винцо, если хорошее, ты нам на дорогу приготовь. Жен угостим. А сейчас, – Влад взял инициативу в собственные руки и разлил полные рюмки, – предлагаю выпить за то чтобы день, который так хорошо начинается, так же хорошо и закончился.
Мы чокнулись, выпили, закусили. Солнце уже поднялось над горизонтом, разогнало утренний туман и обещало погожий день.
– Рассказывай, Трофимыч, как жизнь сельская, что происходит?
– Так, ничего не происходит. Тут и домов то всего штук пять, где люди живут. Все свои, друг друга знают… Точно, ничего не происходит, – резюмировал нескладную речь.
– Чужие часто наведываются?
– Нету здесь чужих. Деревня на отшибе, добраться непросто. Так что, все спокойно.
– Чем же вы тут занимаетесь в глуши этакой.
– Коровка у меня, кабанчик, кур вон выпускать пора. Молоко на базар в райцентр вожу, яйца…
– А другие?
– Тем же занимаются. Здесь ведь только пенсионеры остались. Один я молодой.
Ничего себе молодой, ухмыльнулся я, но вспомнив наставление Влада, ничего не сказал.
– Родственники стариков часто навещают?
– Раньше каждое лето приезжали, детей на каникулы привозили, а сейчас и не припомню, когда были. Деревня совсем опустела. Раньше и клуб был, и библиотека, и магазин. Колхоз – богатейший. Потом все развалилось, молодежь уехала, старики, кто умер, кого дети в город забрали…
– А ты, Трофимыч, почему не уехал? – Влад снова щедро наполнил рюмки.
– Хм… – хитровато улыбнулся хозяин. – Я, можно сказать, приехал. Раньше в райцентре жил, потом бабка умерла, дом оставила. Уже год, как хозяйничаю. В городе работы нету, а здесь все свое, натуральное. Если руки не с задницы выросли, с голоду не пропадешь.
– Не скучно самому?
– Так я не сам. Маруська, жена, корову выгнала. И по хозяйству управляется. Детишки в гости приезжают…
– Вот-вот, – довольно заметил Влад. – А говоришь, посторонних не бывает.
– Какие они посторонние… Приедут, продукты возьмут и – обратно, в город.
– Ладно…
Влад поднял рюмку. Мы за ним. Самогон – крепкий, хороший, настоянный на травах, шел хорошо, как по маслу.
– А пацаненка такого мелкого, лет десяти-двенадцати не знаешь?
– Натворил что-то?
– Ты, Трофимыч, от вопроса не увиливай. Отвечай, когда спрашивают.
– Не знаю. Нет у нас таких. К Федотовне раньше внук приезжал, но он постарше, уже в техникуме учится.
– А коровы, кто пасет?
– Сами. Да и коров то… У меня и у Петра. У тетки Нины коза, она ее возле дома привязывает…
– А где пасете?
