Глава VI
МЕСТНЫЙ АЙБОЛИТ
Слабый рассвет осветил комнату с безжизненно вытянувшимся на кровати Димкой. Егор с распухшим от слез лицом скорчился в ногах у брата. Две глубокие багровые борозды пересекали Димкину шею, запрокинутое лицо приобрело пепельно-серый цвет, глубоко запавшие глаза окружили красные воспаленные веки.
— Кто разбросал чеснок? — Удивленный бабушкин возглас заставил Егора пошевелиться и сползти с кровати.
Надо было что-то предпринимать, нельзя допустить, чтобы бабушка вошла в комнату и увидела Димку в таком состоянии. Но после перенесенного шока движения и мысли были вялыми и апатичными. Ничего не придумав, Егор вышел из комнаты:
— Это я играл и разбросал чеснок. — Мальчик склонился и стал собирать разбросанные по полу головки чеснока.
— Это что такое? — Баба Глаша взяла внука за подбородок и заглянула в его заплаканное лицо. — Почему глаза на мокром месте? Тебя Дима обидел?
Хотя Егору было почти шесть лет и он уже научился стыдиться слез, сейчас он не выдержал и заревел во все горло.
— Кто Егорушку обидел? Что случилось? — всполошилась бабушка, прижала внука к себе и стала успокаивающе гладить по голове.
От бабушкиного платья пахло молоком, сдобой и травами. Уткнувшись в мягкий живот, махнув рукой на свой почти взрослый возраст, Егор с наслаждением плакал. Когда слезы кончились, бабушка отвела икающего внука на кухню и напоила освежающим и успокаивающим отваром мяты и душицы. Егор перестал икать, слезы высохли, но иногда судорожные всхлипы сотрясали тело. Зато в мозгах немного прояснилось. И он придумал, как ему казалось, вполне правдоподобное объяснение слезам.
— Мне страшный сон приснился, — пряча глаза, соврал Егор.
Баба Глаша ничего не сказала, с сомнением покачала головой и спросила, где Дима.
— К нему нельзя. Он заболел, — не подумав, выпалил Егор. И тут же пожалел о своих словах, но было уже поздно. Бабушка вихрем ворвалась в их комнату. Увидев запекшиеся Димкины губы и кровавые борозды на шее, охнула и грузно опустилась на соседнюю кровать.
— Димку вчера какой-то зверек в лесу укусил и поцарапал, — попытался выкрутиться Егор.
— Зверек, говоришь. — Бабушка укоризненно посмотрела на внука. — И что это был за зверек?
— Мы не успели рассмотреть, — покраснел Егор. — Он прыгнул с дерева, укусил и убежал.
— Принеси мои очки, — велела бабушка, склонившись над Димкой и осторожно ощупывая припухшую возле царапин кожу.
Найдя в серванте очки, Егор покрутил их в руках, подумывая, не спрятать ли их подальше. Может, без очков бабушка ничего не разглядит.
— Нашел? — Бабушка выглянула из комнаты.
Егору ничего не оставалось, как протянуть очки.
Бабушка водрузила очки на переносицу и принялась внимательно осматривать Димкину шею. Потрогала лоб, оттянула веко, затем сильно надавила на шею.
Димка застонал, приоткрыл мутные глаза, сделал попытку приподняться, но руки подломились, и он рухнул на подушку.
— Кажется, я заболел. — Подобие улыбки промелькнула на запекшихся губах. — Попить бы.
Егор молнией метнулся на кухню и приволок пластиковую бутылку со святой водой. Торопливо налил в кружку воды и поднес к пересохшим губам брата. Димка сделал несколько жадных глотков, и его тут же вырвало.
— Принеси мятного отвара. Он на кухонном столе, в большой голубой кружке, — распорядилась бабушка.
Егор принес кружку с отваром. Но и отвар не прижился в Димкином организме.
— Сейчас что-нибудь придумаем, — ободрила братьев бабушка и вышла из комнаты.
Заскрипела лестница, ведущая на чердак. Егор замер: сейчас бабушка заметит сломанную ступеньку и снова начнет задавать вопросы. «Скажем, что играли на чердаке», — решил Егор.
Спустившись с чердака, бабушка прямиком прошла на кухню.
Это насторожило Егора. Баба Глаша не могла не заметить сломанной ступеньки и распахнутой настежь чердачной дверцы. Но почему-то она ничего не спросила.
— Помоги мне сесть, — попросил Димка.
Егор помог брату приподняться, положил подушку повыше, принес вторую.
— Спасибо. — Димка оперся о подушки. От слабости у него на висках выступили капельки пота, руки дрожали.
— Плохо, да? — Шоколадные глаза Егора с сочувствием смотрели на брата.
— А-а, пройдет! — шевельнул рукой Димка. — Но я почти ничего не помню.
— Совсем?
— Частично. Помню, как упал и уронил крест и чеснок. Помню ее туфли возле лица, потом она наклонилась, б-р-р… — Димку передернуло. — От нее так противно пахло! Такой мерзкий, сладковатый запах.
Димка закрыл глаза и снова почувствовал отголосок отвратительного запаха. Вспомнил, как лежал щекой на занозистой деревянной ступеньке, больно вывернув шею, и слышал приближающиеся шаги маленького чудовища. Вампирша низко склонилась над ним, и острая боль пронзила горло. Внезапно кровопийца дико взвыла и отшатнулась, пробороздив по коже клыками. Она резко выпрямилась, юбки всколыхнулись, и Димкиному взгляду открылись изящная, слегка запыленная атласная туфелька и кровавое пятно, расползшееся по белоснежному чулку. Преодолевая головокружение, Димка точным движением поймал вампиршу за ногу и изо всех сил дернул вниз. Она потеряла равновесие, взвизгнула, как обычная девчонка, и кубарем покатилась вниз по лестнице.
— Егор, беги! — прокричал, а на самом деле прошептал Димка. Повернулся и сильно дернул застрявшей в сломанной ступеньке ногой. Стало больно, но он не сдавался. Извернув ступню под немыслимым углом, он дернул ногу еще раз, внутри что-то противно хрустнуло. Щиколотку пронзила острая боль, перед глазами запрыгали разноцветные огоньки, и Димка отключился.
— Ты там не заснул? — деликатно поинтересовался Егор.
— Нет, я вспоминал. — Димка открыл прояснившиеся глаза. — Я все вспомнил, только не могу понять, почему она меня укусила и отпустила? Почему не стала пить кровь? Может, я ядовитый? А когда она меня отпустила, я дернул ее за ногу.
— Может, и ядовитый, — захихикал Егор, зажимая рот ладошкой. — Но я думаю, что она отпустила тебя, потому что я запульнул в нее чесноком. Но я не видел, как ты дернул ее за ногу. Решил, что она от чеснока чебурахнулась с лестницы. Все ступеньки пересчитала! Мне повезло, что она запуталась в своих юбках. Пока она возилась с ними, я собрал чеснок, который ты уронил. От удара об пол гирлянда развалилась, и головки чеснока разлетелись в разные стороны, но я много успел собрать. Когда вампирша разобралась со своими юбками и встала, я стал бросать в нее чесноком. Она зашипела и бросилась в нашу комнату, к окошку. А там, на подоконнике, чеснок разложен, хода нет. Она обратно. Пока она металась, я крест подобрал. Крест на нее почище чеснока действует. Увидев его, она еще пуще зашипела, аж пена на губах выступила. Потом скачками поднялась по лестнице и скрылась на чердаке. Я туда не полез, испугался, — смущенно признался Егор.
