разбита – голова гудела, на мизинец будто прицепили тугую прищепку.
Наталья размотала полотенце – рана покрылась коркой засохшей крови, палец опух. Нужно было в травматологию. Но не хотелось.
А если заражение крови? Наталья криво усмехнулась – ну и пусть. На пару мгновений ей даже этого захотелось. Пусть бы она умерла, пусть бы Андрюхе стыдно стало. Но тут стыдно стало ей самой – тридцатилетняя женщина, а в голове детский сад. Не будет у нее никакого заражения, потому что она возьмет себя в руки и поедет в больницу.
Приведя себя в порядок, Наталья вызвала такси. Пока ехала, в уме прокручивала объяснение, как случайно поранилась во время готовки. Ну и курица, подумает доктор с серьезными вдумчивыми глазами и обязательно велит ей быть осторожнее. А может, наоборот, все прочитает по ее лицу, и Наталья почувствует себя маленькой девочкой…
Но пожилой доктор с жесткими рыжеватыми усами ни разу не взглянул ей в лицо. Обрабатывая рану, он равнодушно выслушал ее сбивчивое объяснение, которое его ничуть не заинтересовало. Выходя из кабинета, Наталья и впрямь чувствовала себя курицей, а на больничном крыльце вдруг нерадостно рассмеялась – сама над собой.
По пути она заскочила в аптеку, сунула в окошко рецепт и, расплатившись, поспешила домой. Выпив прописанные таблетки и через силу позавтракав, она неожиданно почувствовала себя лучше. Потом включила музыку и стала учиться жить без Андрюхи.
День за днем падали в копилку ее опыта. Она научилась менять лампочки и батарейки, даже починила потекший бачок. Перерезала проводок дверного звонка – нечего трезвонить кому ни попадя.
Были и плюсы. Для одной себя готовить было быстрее и проще. Продукты уходили медленнее. Больше не было потных после тренировок футболок, шорт и носков. Постельное белье, казалось, решило навсегда оставаться свежим.
Правда, не с кем было поговорить за ужином. Гостей Наталья не звала – не хватало еще объясняться, что да как. Поэтому теперь она совмещала ужин с просмотром какого-нибудь сериала, которых было в избытке.
Иногда она открывала шкаф мужа и смотрела на его вещи, которые он отчего-то не спешил забирать. Она не делала глупостей вроде ношения его футболок или вдыхания запаха его рубашек. Просто смотрела.
Она теперь вообще много смотрела – в окно, в телевизор. Жизнь проплывала мимо. Настроение менялось, как мартовская погода. Один день казалось, что жизнь прекрасна, а на следующий тоска зажимала сердце в тиски и Наталья задыхалась от невыплаканных слез. Среди коллег и знакомых она свое положение не афишировала, реальное общение свела к нулю. Только от соседки Лизы, а по совместительству Натальиной парикмахерши, с которой раньше частенько чаевничали в свободное время, не укрылись перемены в ее жизни.
– Давай, подруга, колись, – заявила она как-то, стоя на пороге Натальиной квартиры, держа в руках большой ядовито-желтый лимон и бутылку коньяка. – Что стряслось?
Лучше бы не спрашивала. Наталью словно прорвало. Они едва сели за стол, а слова уже лились из нее непрерывным потоком. Лиза слушала не перебивая. Сосредоточенно резала тонкими дольками брызжущий соком лимон, иногда кивала. А выслушав, разлила по стопочкам коньяк и подвинула одну Наталье.
– Пей. Вернется он, куда денется! – кидая в рот прозрачную лимонную дольку, уверенно заявила она. – От таких не уходят. Не сразу, но вернется.
Так и случилось – не прошло и трех месяцев, как Андрей вернулся.
* * *
В тот вечер Наталья смотрела очередную серию бесконечного сериала, на которые за последние недели основательно подсела. Услышав звук ворочающегося в замке ключа, она испуганно выпрямилась и судорожно стиснула на груди халат. Однако тут же расслабилась. Не хватало еще позориться – наверняка Андрей наконец явился за вещами. И когда он и впрямь возник в коридоре напротив гостиной, Наталья уже взглянула на него со своей обычной бесстрастностью. И оторопела – Андрей не был похож на счастливого молодожена: помятое лицо, несвежая рубашка, небритый.
– Ты за вещами, я надеюсь? – холодно спросила она, пряча руку с покалеченным пальцем в карман халата.
Он поправил висящие на стене часы и буркнул вполголоса:
– Не только…
– А еще зачем?
– Сука она, – туманно заявил Андрей, проходя в гостиную и заваливаясь на диван. – А ты не рада, что ли?
– Чему мне радоваться? – Наталья брезгливо отодвинулась. – Роже твоей опухшей?
Андрей почесал щетину и взглянул на нее с вялым интересом.
– Муж домой явился, как-никак.
Наталья выпрямилась. Обида, которую она старательно глушила в себе последние месяцы, вновь всколыхнулась.
– Андрей, вот только честно – ты дебил?
Он рассеянно взглянул на нее и вдруг рассмеялся.
– Ну чего ты, царевна-лягушка, расквакалась? – потянулся к ней и легонько ущипнул за подбородок. Наталья дернула головой.
– Ни стыда ни совести у тебя.
– Ну да, ну да… – Пальцами левой ноги он стянул с правой носок, повторил то же самое с другой ногой. – Уйду я скоро, не переживай.
– А я не переживаю. – Наталья выключила телевизор и, встав, бросила пульт на диван. – Ты у себя дома, в конце концов. Просто находиться с тобой рядом не хочу.
Он коротко хохотнул и отвесил шутовской полупоклон.
– Ну спасибо, что не гонишь. А пожрать есть?
– А что, тебя в новом доме не кормят? – не удержалась она. Андрей поскреб щеку и желчно усмехнулся:
– Давай без этого, а? Я покопаюсь в холодильнике?
– Покопайся. – На губах мелькнула невольная улыбка – как ребенок, честное слово. – Там сыр, масло. Бутерброды сделай. Кашу рисовую можно свари… – Поняв, что невольно включила режим жены, Наталья оборвала себя. Андрей заметил, цинично хмыкнул, но смолчал. Когда она уже скрылась в коридоре, крикнул вдогонку:
– В душ схожу?
Наталья не ответила. В конце концов, он и впрямь был у себя дома.
А ночью он заявился к ней в спальню. Наталья проснулась, когда кровать скрипнула под его тяжестью.
– Ты зачем это? – Она попыталась сесть, но глубокий сон никак не желал отпускать.
– Неудобно на диване. – Андрей по-хозяйски вытянулся на постели. От него пахло ее шампунем и гелем для душа. Кокос и солнечная папайя, свежесть и страсть – ее жалкая попытка хоть как-то раскрасить серые будни. Андрей повернулся к Наталье, насмешливо заворковал:
– Да и такая женщина рядом, а я там как мудак, один…
А потом спросил вполне серьезно:
– Наташк, ну ты хоть соскучилась малясь?
Конечно, разумом Наталья хотела бы выставить его вон, но вдруг невольно потянулась к уже шарящим по ее телу рукам…
…А наутро она обнаружила пустой шкаф. Тот самый, в который смотрела последние несколько месяцев. Гордость, а точнее, ее оставшиеся после прошедшей ночи жалкие клочки не позволили ей набрать въевшийся в память номер. Да и к чему? Устроить разборку?
