— Обязательно.
— А что там с босоножками?
— Все еще рвутся, — пожимаю я плечами.
— Да нет, дурачок, я про твои модели, о рекламе которых ты собирался договориться с Принцессой Совершенством.
— Надо будет их закончить, когда приеду.
— А эскизы этих туфель у тебя?
— Под прилавком.
— Может, оставишь их мне на то время, пока тебя не будет? — предлагает Мэг.
— Зачем?
— Ой, ну я не знаю. Если твоя мама наймет кого-нибудь на работу, этот человек может украсть твои идеи.
Я начинаю прикидывать, что мог бы просто оставить эскизы дома, но останавливаю себя. Почему бы действительно не отдать их Мэг на временное хранение, пока я буду в отъезде? Так что я передаю ей папку с моими рисунками.
— Когда ты уезжаешь? — спрашивает она.
— Точно не знаю. Как только мама обо всем договорится.
Ничего не происходит ни на следующий день, ни через день. Но на третье утро, подходя к мастерской, я вижу — в щель замка что-то засунуто.
Это белое перо.
В любом отеле все самое важное происходит ночью. Я не имею в виду сон. Я говорю о тех событиях, которые потом описываются в новостях, — попойки, любовные свидания, первые поцелуи на пляже, уже не говоря о моих встречах с Викторианой.
Итак, в час ночи я направляюсь к лебединому домику, не имея ни малейшего понятия, что случится дальше.
Все лебеди там, ждут. Завидев меня, они сдвигают головы вместе и начинают петь. Хоть я и в наушниках, но не могу ничего понять — у них, должно быть, есть свой собственный лебединый язык. Когда я приближаюсь, один из них начинает говорить:
— У нас есть нужная тебе информация.
— Вы знаете, где лягушка?
— Не совсем. — Лебедь смотрит вниз. — Но мы нашли кое-кого, кто знает кое-кого, кто может знать местонахождение этой амфибии.
О, это звучит обнадеживающе.
— Ты должен пойти со мной в порт, чтобы познакомиться с ним.
— В Порт Майами?
— Нет, в порт Неаполя. Конечно, в порт Майами.
— Просто…
Я представляю, как иду пешком всю дорогу до порта вместе с лебедем.
Но с мантией я бы мог там оказаться за секунду. Я хочу сказать лебедю, что захвачу и его. Но потом вспоминаю предупреждение Викторианы — не давать никому другому пользоваться мантией.
— Конечно… э-э… но я все-таки возьму такси. А ты, может, долетишь туда? А я бы тебя там встретил. Лебеди ведь могут летать?
Лебедь одаривает меня взглядом, означающим: «А то!»
— Я — Гарри. Между прочим, это со мной ты говорил тогда ночью. Я буду ждать тебя у главного входа в порт и оттуда доставлю на место встречи.
Ну прямо как в шпионском фильме.
— Конечно, — отвечаю я, — мне только нужно пойти кое-что взять.
— Ты же не думаешь выйти из игры? Ладно, птичья шутка, — смеется он.
— Нет. Просто нужны деньги на такси. — Я смотрю на Гарри: он худ, черные глаза близко посажены. Все лебеди похожи друг на друга. — А тебе, может, уже пора вылетать? Такси, наверное, доедет быстрее, чем ты долетишь.
— Сомневаюсь, — ухмыляется Гарри.
— Почему бы нам не проверить? — Мне нужно убрать лебедей с дороги. — Спорим, я догоню тебя?
— Принимаю вызов, — кивает лебедь и вразвалочку направляется к двери.
Я иду к мастерской, но по пути бросаю взгляд в окно. Я вижу, как Гарри хлопает крыльями. Он медленно поднимается над машинами, над отелем, его белые крылья рисуют сердце на фоне черной ночи.
Я возвращаюсь в мастерскую и достаю мантию. Я закутываюсь в нее и желаю оказаться на бульваре Бискейн, в квартале от нужного места, чтобы лебедь не увидел, как я буду материализовываться.
И вот я там.
Ночной порт пугает. Днем тут интенсивное движение — пассажиры круизных кораблей, фуры с грузами. Но с наступлением темноты все они уступают порт ночи. В нескольких метрах от меня по бульвару Бискейн идет женщина. Она даже не замечает моего внезапного появления. Потом останавливается машина, и кто-то опускает стекло. Женщина залезает, и машина с шумом укатывает.
Я иду и слышу, как глухо шлепают по мостовой мои кеды. Слева от меня бульвар Бискейн. Справа — темная вода. Что-то шевелится, я останавливаюсь. Только луна поблескивает в заливе. Ее закрывает облако, и ночь темна. Подходя к порту, я замечаю там свет фонарика. Наркоторговцы? Что я здесь делаю?
Глупо. Наркоторговцы не ходят с фонариками. Может, охранник. От этого мне не становится легче, потому что он меня не впустит. Но я все равно плетусь ко входу.
Мантия приземлила меня на противоположной стороне дороги относительно порта. Я складываю ее в рюкзак и жду, пока проедет машина. Когда никого поблизости уже не видно, я начинаю переходить.
Из темноты рев. Потом меня обдает выхлопными газами и горячим воздухом Майами. Я успеваю отпрыгнуть назад как раз вовремя. Это мотоцикл. Огни у него выключены, и он почти сбивает меня, когда проносится через перекресток, а потом резко поворачивает налево ко входу в порт. Я не вижу лица водителя, но на какую-то секунду он кажется мне похожим на Арнольда Шварценеггера в роли робота из «Терминатора». Это высокий квадратный мужчина в броне из черной кожи, без шлема, с короткой стрижкой.
Я стою посередине дороги и слышу затихающий вдали мотор. Слышу свое дыхание и сердцебиение. Я дрожу в ночной летней жаре. Я чуть не умер. Нет, я выскочил из-под его колес. Все в порядке.
Свет от фонарика исчез. Полная темнота. Я долго прислушиваюсь, перед тем как продолжить переход.
Когда я наконец достигаю противоположной стороны, то вижу в небе белый крест. Облако? Нет, это Гарри. Лебедь садится и оказывается ближе ко входу, чем я. Довольный, он наклоняет голову, как будто говоря: «Говорил же тебе!» — а затем показывает мне жестами, чтобы я следовал за ним.
Мы заходим на территорию порта. А я переживал, что там будут охранник или ворота. Мы попадаем сюда незамеченные, и на секунду мне кажется, что все слишком просто. Кто-то должен был остановить нас. Почему они этого не сделали? Если только это не подстроено.
Безумие.
Терминалы круизных кораблей закрыты на ночь. Но я слышу удары, доносящиеся из «Сиборд марин», где рабочие занимаются погрузкой. Я думаю, что мы идем туда, но лебедь ведет меня к самому дальнему, черному, как смоль, терминалу. Когда мы удаляемся от шума, я начинаю слышать, как кто-то носится по асфальту. Крысы. Что говорят про них на корабле? Крысы бегут с тонущего корабля? В конце концов мы входим в такой узкий переулок, что я касаюсь стен плечами.
— Мы прячемся от кого-то? — спрашиваю я белое очертание лебедя, вспомнив вдруг о мотоциклисте.
