он отрубился, а очнувшись, увидел вечернее небо.
Домой Емеля добирался медленно, стараясь, чтобы его не заметили. На счастье, к моменту его прихода бабушка задремала у телика. Осталось тихонько взять из аптечки уголь, скользнуть к себе и, выпив лекарство, рухнуть на кровать.
Утром Емеля поднялся, кряхтя, и долго разглядывал себя в зеркале. Враги хорошо знали свое дело: лупили так, что следы оставались под одеждой.
Дня два Емеля почти не отходил от туалета и лечился бабушкиными травами; синяки сходили медленно — все это напоминало о гадком наказании. Емеля отлично знал, из-за чего ему устроили темную. Точнее, из-за кого.
Да, в тот день, когда он не удержал на языке ехидное пожелание, Кир и Ко лоб в лоб столкнулись с Отсосом Петровичем. После такого любой обозлится. Но главной причиной стычки все же была Манчиха.
Емеля знал, что ничего никому не скажет. Ни ей, ни бабушке, ни папе. Он проиграл битву. Но война еще впереди.
И вскоре ему представился отличный шанс отомстить.
То утро началось так же, как три предыдущие: Емеля засел в кустах около Кирова пляжа — так называли прибрежный кусок, облюбованный недругами. Там они собирались чаще всего: удили, травили байки… Похабничали, обсуждая девушек.
Емеля, одетый в камуфляжное, наблюдал в бинокль и ждал. Сегодня компания, как это бывало часто, разделилась: парни — с парнями, мальчики — отдельно. Мелкие, Емелины ровесники, развлекались страшилками:
— …А я вчера вечером чуть у Прорана не утонул. Из-за водяного! Удил с лодки — и тут лапа зеленая, хвать за борт! Глянул — а там дед в воде. Страшнючий, белоглазый! Я как хрясь его веслом! И на берег!
— Фигня все!
— Враки.
— Я не вру!..
Тут голос подал другой пацан, Гриня:
— А я вчера призрака видел…
— Чего?
Гриня съежился и стал рассказывать:
— Я в огороде копался, а бати дома не было. Слышу, голос: «Гриня, Гриня…» Поднял голову — а у забора мужик незнакомый стоит. Рожа кривая и… белесая.
— Ну мужик и мужик, и че?
Гриня сглотнул.
— А потом муха пролетела. Сквозь него пролетела, понимаешь? А он гоготать стал… бред какой-то нести… и все мухи, мухи…
«Надо же, боится, — зло подумал Емеля. — Тогда смелый был. Когда меня вшестером били…»
Компания тем временем притихла.
— А потом Чак проснулся. Как вылетит из будки, как залает! Мужик и исчез, — Гриня поежился и добавил: — Думаю, это залетный мертвяк был. С Гавриловой Поляны. Там же психиатричка была, до сих пор развалины. И…
Но тут разговор прервал Кир: довольный, улыбка от уха до уха, а в руке — двухлитровка, где плавает… Емеля нахмурился. Протер стеклышки бинокля.
— Эй, ребзя! Гля, кого поймал!
Компания подтянулась к нему.
— Кир, эт че за хрень?
— Карандаш?
— Да не…
— Мутант какой-то…
— Черепашка-ниндзя, епт…
— Кир, это кто? Где поймал?
— Где поймал — там больше нет. А хрен знает кто. Вот, клюнул, а я в банку загнал, думаю, со старичьем побалакаем. Авось кто да признает, че это.
— Мутант, — повторил Гриня.
— Сам ты мутант! — засмеявшись, Кир отвесил ему оплеуху. — Нате, посторожите. А я поплаваю.
Скоро Кир и старшие уже плескались в воде далеко от берега. Мелкие же опасливо болтали, поглядывая на банку, стоящую в стороне. В ней, полной воды, металось нечто колючее. Издали и не поймешь что.
Емеля облизал губы. Значит, поймал неведому зверушку, Кир? Небось, славы хочешь, денег, интервью? Цацек для любимой мамки купить? А хрен тебе!
Действовать надо было быстро.
— А зубы нехилые… — заметил, оглянувшись, Гриня.
— Что это? Древняя рыба?
— Еще динозавр скажи…
— Ихтиозавр.
— Тоже мне умник!
— Гриня…
— А книжки надо читать!
— Гри-и-иня…
— Ботан! Зубрила!
— Во-о-ова…
— Сам ты зуб… че?
— Але-о-о-шка…
Пацаны окаменели, услышав странный загробный голос. Солнце вдруг затянули облака.
— Слыхали? — тоненько пискнул кто-то.
— Ну…
— Гри-и-иня, Во-о-ова…
— Это в кустах…
— Ал-ле…
Голос исчез — и вернулся хихиканьем: глухим, мерзким хихиканьем, что сменилось тарабарщиной. В кустах мелькнуло нечто белое и стало приближаться.
— Мертвяк!.. — завопил Гриня и бросился бежать. Следом, не выдержав, сиганули остальные.
Никто не обернулся. Не предотвратил преступления.
Минута — и банка перекочевала в Емелин рюкзак, к марле от комаров. Усмехнувшись, Емеля закинул в кусты жестянку, столь славно изменившую его голос, и побежал.
Хотелось петь во все горло. Найти Манчиху и похвастаться ей! Ведь он сумел, отомстил! Теперь в его рюкзаке плескалось нечто странное, иное…
Кстати, что именно?
Убежав достаточно далеко, Емеля остановился и достал банку. Только сейчас он смог разглядеть плавающую там тварь.
А тварь была примечательной.
Она и правда напоминала щуренка: гибкое тельце, вытянутое рыло… Однако при этом ее покрывал мох, кое-где блестящий бронзой мелких острых чешуек. Но явно острее их были зубы: тонкие иголочки, они неравномерно торчали из пасти, а на голове росли колючие выпуклости, похожие на корону. Глаза же…
Емеля вздрогнул. Взгляд твари показался на удивление умным. Вопрошающим: «Ну? Что ты будешь со мной делать?»
Емеля давно мечтал о щуке, способной исполнять желания. Но в глубине души знал: такой не бывает. Однако сейчас, глядя в рубиновые огоньки, он не знал, что и думать. Не ведал, что делать дальше.
Поспрашивать местных, как хотел Кир? Нет, его в два счета спалят.
Оставить и взять в Самару? А там — библиотеки, школа…
«А кормить чем будешь? Пока не узнаешь, кто это?»
Емеля насупился.
«А еще — можно просто отпустить».
Тварь, будто услышав его мысли, сделала кружок в воде.
Отпустить.
Да. Пожалуй, это лучший вариант, кивнув, решил Емеля.
Вскоре он спустился к воде.
— Плыви, рыбка, — шепнул Емеля, открыв крышку.
Банка наклонилась, выплескивая воду вместе с тварью. Мелькнуло темное-зеленое, быстрое — и все. Нет его.
Постояв в воде, Емеля пошел домой. Он был уверен, что больше никогда не увидит эту тварь.
Он ошибался.
Следующий день утонул в переговорах. Королевич был, как всегда, бодр, весел, и даже болячка на его припухшей губе смотрелась элегантно. Емельянов же изо всех сил старался сосредоточиться на работе, но получалось плохо. Потенциальный партнер — тот, с кем они хотели строить завод, — косился на угрюмого инженера и предпочитал общаться с продажником.
Мысли путались, галстук
