– Что заставило вас прийти сюда? – спросил я его.
– Ваш мальчик, – проворчал он.
– Дэнни?
– Да. После вашего вчерашнего визита я пошел в Бончерч, чтобы снова взглянуть на дом. Освежить в памяти, так сказать. Я не ходил этой дорогой года два-три. Может, больше. Я остановился за задними воротами и увидел, как ваш мальчик играет у пруда. Он стоял спиной ко мне. И на мгновение, – Гарри замолчал, сглотнул, его выступающий кадык дернулся вверх-вниз, – всего лишь на мгновение мне показалось, что это мой брат Уильям.
Ему не нужно было больше ничего объяснять. Я поднял щеколду чердачной двери, и он включил фонарик.
– Добро пожаловать, – сказал я ему. – Только, ради бога, будьте осторожны.
Гарри понюхал воздушный поток, долетавший из тьмы чердака.
– Я не чувствую запаха крыс, – сказал он.
– А как обычно они пахнут?
– О, вы сразу узнаете этот запах. Они пахнут кислой мочой, опилками и чем-то еще. Чем-то очень крысиным, словно смешанные вместе смерть и младенцы.
– Вы не возьмете молоток? – поинтересовался я.
– Не в этот раз. Сейчас я просто хочу осмотреться. Хочу получить представление, с чем имею дело.
– Поверьте, это огромная крыса размером с кокер-спаниеля, – предупредил я его.
Он начал с трудом подниматься по лестнице, прощупывая лучом фонарика темноту. Я следовал за ним по пятам. Хотя, если честно, я с радостью вернулся бы на улицу, на солнечный свет, и забыл все, что слышал и видел. Что, если та девочка все еще здесь? Что, если она существовала на самом деле – была похищена, изнасилована и убита? Как я буду объяснять это кому-нибудь?
Что, если местные байки – это правда, и зверь, именуемый Бурым Дженкином, может похищать детей? Единственной моей защитой был этот страдающий одышкой 67-летний крысолов с фонариком.
Трус, упрекнул я себя. Но тут же подумал: «Это правда, но мне не стыдно за свой страх».
Гарри поднялся по чердачной лестнице и, облокотившись на перила, огляделся. Луч его фонарика ощупывал каждый угол. Я увидел сломанную деревянную лошадку, ее глаз из желтого стекла поблескивал, грива поредела от времени и цапких детских ручонок. Увидел зеленый школьный сундук с трафаретной надписью: «Р. В. Дж. Уилсон, директор школы». Увидел ящики из-под чая, набитые старыми книгами. Откуда-то снизу доносился еле слышный смех Дэнни, игравшего с Лиз в догонялки.
– Минувшей ночью здесь был сущий ад, – сказал я Гарри. – Вспышки света, грохот, а потом еще эта маленькая девочка. Или то, что я принял за маленькую девочку.
Гарри потянулся назад и схватил меня за руку. Я почувствовал его жесткие пальцы без последних фаланг.
– Вам не нужно оправдываться передо мной, мой друг. Вы знаете, что реально, а что нет. Точно так же, как я знаю наверняка, что забрало моего брата. Некоторые вещи вы просто знаете, и неважно, что говорят другие. Может, я и не чую крыс, но я чую Бурого Дженкина.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я.
– Собираюсь обыскать здесь все, – ответил он. – Даже самые умные крысы оставляют после себя следы.
– Только, ради бога, будьте осторожны.
Я остался ждать на лестнице, в то время как Гарри с грохотом бродил по чердаку, подымая пылезащитные чехлы и двигая мебель.
– Помета не видно, – сказал он спустя какое-то время. – Странно.
– Может, это вовсе не крыса, – предположил я.
– Все грызуны оставляют после себя помет, – возразил Гарри. – Как и все люди оставляют после себя мусор.
Я вспомнил, что вчера выбросил из окна машины обертку от шоколадного батончика, и мне стало стыдно.
Гарри продолжал грохотать. Сейчас я его не видел – он находился в дальнем конце чердака, над моей спальней. Я видел лишь изредка мелькающий на потолке луч его фонарика.
– Подождите минутку, – сказал Гарри. – Здесь есть люк, но неба над ним не видно.
Я поднялся на верхнюю ступеньку. Гарри стоял над моей спальней и светил фонариком в двустворчатый люк в покатом потолке.
– Не понимаю, в чем дело, – сказал я. – Если смотреть на дом снаружи, кажется, что эта часть чердака изолирована.
Гарри задумался и шмыгнул носом:
– Значит, там есть пустое пространство?
– Наверняка. Между старой крышей и новой.
– Достаточно большое, чтобы там что-то могло спрятаться?
– Ну да. Но не крыса. Как крыса может открывать и закрывать люк?
Гарри посветил фонариком себе в лицо. Оно выглядело устрашающе, словно посмертная маска, висящая в темноте.
– Это первый вопрос. А второй: как могла крыса удрать с моим братом?
Я покачал головой. Я хотел, чтобы он нашел Бурого Дженкина как можно быстрее. Несмотря на заметную циркуляцию воздуха, чердак оказывал невыносимо гнетущее впечатление, словно это был не третий этаж дома, а третий уровень подземелья.
Гарри продолжал шарить вокруг и двигать мебель.
– Похоже, мне нужно все обдумать, – сказал он. – Здесь нет никаких признаков крысы. Как и белки. Вообще ничего нет.
– Но я определенно что-то видел, – возразил я. – Что-то темное, покрытое щетиной. Оно пробежало прямо мимо меня.
Помолчав с минуту, Гарри шмыгнул носом и сказал:
– Я вам верю. Хотя знаю, что поверили бы не все.
Какое-то время он стоял, глядя прямо перед собой. Затем снова посветил фонариком на люк:
– Видно, придется заглянуть внутрь. Может, тогда мы поймем, что к чему.
– Сомневаюсь, что там открыто, – сказал я.
Однако он подтащил один из ящиков и взобрался на него, чтобы дотянуться до старомодной щеколды. Ему пришлось ударить два-три раза ладонью по створке, и внезапно она открылась. Он поднял ее как можно выше и зафиксировал с помощью ржавого шпингалета.
– Здесь пахнет иначе, – сказал он, просовывая голову в люк и светя фонариком. Хотя Гарри загораживал почти весь обзор, я видел грубые, неровно уложенные шлакобетонные блоки: этот участок крыши был замурован в спешке человеком без строительного опыта.
– Здесь все еще осталась старая кровельная плитка, – отозвался Гарри. – Хоть убей, не понимаю, зачем кому-то понадобилось огораживать это место. Не вижу никакого смысла.
– Еще они замуровали одно из окон спальни.
– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю, – сказал Гарри. – Похоже, нам нужно все обдумать по новой.
Он собирался уже слезать с ящика, когда внезапно уронил фонарик. Тот упал на пол, но не потух. Он осветил пыльную поверхность напольного зеркала, заполнив один угол чердака призрачным отраженным светом.
Едва я сделал шаг, чтобы поднять его, как Гарри издал какой-то странный звук, похожий на треск рвущейся материи. Я поднял голову и, к своему ужасу, увидел, что его волосы в чем-то застряли. Он пытался освободиться, но не мог. Развернувшись, взмахнул ногой, и ящик, на котором он стоял, опрокинулся и с грохотом откатился.
– Гарри! – закричал я и попытался схватить его за ноги, чтобы удержать на весу.
Он уставился на меня с разинутым ртом, казалось лишившись дара речи.
– Гарри! Что случилось? – недоумевал я. Мне удалось схватить его за левую ногу, но правая продолжала отчаянно болтаться. – Постарайся не шевелиться!
Голова Гарри яростно моталась из стороны в сторону, так что его лоб бился о раму люка. Я увидел ссадины и кровь. Потом снова услышал тот же тряпичный хруст. Лицо Гарри внезапно напряглось, глаза превратились в косые щелки, ноздри раздулись, верхняя губа приподнялась в причудливом оскале.
– Гарри! – закричал я.
Кожа у него на голове натягивалась все сильнее, пока он не стал напоминать какого-то безумного монгола с лицом, искаженным чудовищной гримасой. Снова раздался страшный хруст и треск, и я внезапно понял, в чем дело. Кожа Гарри постепенно отрывалась от черепа. Хрустела раздираемая жировая ткань и кожа, которая отделялась от кости. А треск исходил от рвущихся корней волос.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Пер. Е. Нагорных.
Сухой завтрак (здесь и далее примечания переводчика).
Сеть супермаркетов в Великобритании.
Строчка из детского стишка немецкого психиатра Генриха Хофмана из цикла «Штруввельпетер».
Земли частного загородного поместья Небуорт-хаус, расположенного в графстве Хартфордшир, с 1974 года стали одним из главных мест проведения рок- и поп-концертов под открытым небом в Англии.
