6
Когда он открыл их снова, было темно.
Он весь был слишком теплым, потным. Его укрыли одеялом, и одежда все еще была на нем – те же спортивные штаны и футболка, в которых он ходил в школу. Во рту пересохло. Он перекатился на бок и посмотрел на светящиеся цифры прикроватных часов в форме бейсбольного мяча.
12:34
Он сел, потер веки. Немного сбитый с толку, рассеянный.
Видимо, в какой-то момент он уснул. Кто-то накрыл его одеялом и оставил дверь открытой. Генри улыбнулся: его любовь к Дэйву и Мэри помогла сгладить острые углы трудного дня, рассеять туман временной дезориентации.
Он любил оставлять дверь спальни открытой, потому что ночник в коридоре помогал спокойно ходить по ночам в туалет (и не бояться); в его спальне было только одно окно, через которое лунный свет наполнял комнату серебристыми очертаниями и тенями – целый мир, укрывающий воображаемых монстров.
Генри с немым стоном осознал, что его действительно разбудила слишком знакомая потребность, которая давила на мочевой пузырь легкой спазматической болью. Но когда он сбросил одеяло с разгоряченных ног и свесил их с края кровати, то замер – его затуманенный сном мозг быстро уловил новые, актуальные данные.
В коридоре не горел свет.
Вертикальная темнота заполнила пространство между приоткрытой дверью и рамой. Тьма, собравшаяся в коридоре, просочилась в комнату через отверстие, разлилась по полу и стенам, залила потолок.
Генри изучал эту вертикальную черную полосу, задаваясь вопросом, сможет ли выдержать нарастающее давление в мочевом пузыре настолько, чтобы снова заснуть. А еще он гадал, пока разжигались первые угольки страха, почему тусклый ночник лимонного цвета не был включен.
«Тебе нечего бояться»,– прошептал голос у него за ухом.
У Генри перехватило дыхание.
«Папочка?»
Он уже давно слышал голос – с тех пор как очнулся после комы, но иногда это все равно заставало его врасплох. И Генри хотел убедиться. Это правда папа – или все это у него в голове? Порой он не понимал, реален голос или выплыл из подсознания, хитро имитируя человека, которого Генри так хорошо знал, так сильно любил.
– Папочка? – на этот раз вслух. Он ждал.
Голос вернулся – так близко – и это точно не лжец из подсознания. Все взаправду. «Реально, как какашки», как любил говорить Дэйв, обычно, чтобы рассмешить Генри.
«Уверяю тебя, сынок,– продолжал голос заискивающим тоном,– можешь выйти. Я все за тебя проверил. Там нет ничего, кроме семейных фотографий. Вот увидишь. Иди».
Генри покачал головой; ему все еще не хотелось идти в темноте.
– Нет,– прошептал Генри, но его мочевой пузырь болезненно сжался. Он не сможет терпеть всю ночь.– Не хочу.
Мальчик прислонился спиной к сосновой спинке кровати, подтянув колени к груди, подальше от открытой двери и темного коридора за ней.
«Ладно, послушай,– произнес шелковистый голос, переместившись от уха назад, а потом прямо напротив, будто Генри говорил с кем-то с глазу на глаз.– Я проверю еще раз, хорошо? А потом вернусь и скажу, все ли там чисто».
Генри ненадолго задумался, признал логику и кивнул.
«Ну отлично, договорились,– ответил голос, явно довольный собой.– Сейчас вернусь».
Тени рядом с кроватью Генри завибрировали, а потом слились воедино, как лужицы черной ртути. Густая чернота собралась в кучу и встала, будто человек. Тень поднялась в полный рост – высокая, тощая фигура – и отошла от мальчика к двери.
Генри наблюдал, как она проскользнула в коридор – черная фигура, едва различимая в темноте, словно очерченная серебром, как тень, подсвеченная ореолом. Она посмотрел в одну сторону, потом в другую, затем снова повернулась к Генри, слегка пожав темными плечами.
«Ничего,– сказала тень.– Иди сюда и включи свет. Я постою с тобой».
Медленно, все еще настороженный, Генри соскользнул с кровати и направился к двери. Пока фигура в тени наблюдала за происходящим, Генри наклонился так, что его глаза оказались на уровне ночника.
«Давай, сынок. Я охраняю».
Генри кивнул, протянул палец к свету и повернул крошечный пластиковый переключатель. Узкая лампочка, напоминающая пламя свечи, спрятанное за морской раковиной, ожила, и желтый цвет заполнил коридор мягким светом. Генри улыбнулся с облегчением и благодарностью.
Но улыбка дрогнула, когда он уловил движение в конце коридора, где только что со щелчком закрылась дверь.
Там стоял дядя Дэйв в боксерских трусах и белой футболке. Он уставился широко раскрытыми глазами. Но не на Генри, а за него.
На человека-тень.
Генри обернулся, но не увидел ничего, кроме пустого коридора. Затем он повернулся обратно к Дэйву и улыбнулся.
– Привет, Дэйв,– сказал мальчик, потирая глаза, будто только проснулся.
Глаза Дэйва метнулись от Генри к пустоте позади него, затем обратно. Выражение его лица смягчилось, и Дэйв слегка покачал головой, прежде чем устало, неуверенно улыбнуться в ответ.
– Что ты делаешь?
– Мне надо пописать,– сказал Генри.
Дэйв открыл рот, чтобы ответить, но Генри быстро прошел в ванную и закрыл за собой дверь.
Когда Генри вышел, Дэйва там не было. Мальчик пошел в свою комнату, мечтая снова уснуть, но увидел, что его дядя сидит в ногах его кровати, ожидая в мрачной темноте.
– Генри, ты в порядке? – спросил Дэйв, его голос звучал устало и, возможно, немного испуганно.
– Ага,– ответил Генри, подбежал к кровати и запрыгнул на нее; его ноги мягко стукнулись о руку Дэйва.
Мужчина рассмеялся, встал и натянул одеяло до подбородка Генри.
– Не так сильно, а то жарко,– предупредил Генри.
– Может, открыть окно? – спросил Дэйв.– Я могу, но тогда ты с утра будешь слышать, как гремят машины с мусором.
– Нет, просто не накрывай.
Дэйв кивнул и аккуратно отложил одеяло ниже ног Генри, а потом накрыл самую малость.
– Так нормально?
– Да,– ответил Генри.– Вообще-то, открой и окно, пожалуйста. Только наполовину. Я не боюсь шума.
– Ладно,– сказал Дэйв и пошел к окну.
После яркого света в ванной глаза Генри снова привыкали к темноте, но теперь было легче благодаря мягкому свечению ночника в прихожей.
Мальчик ясно видел Дэйва, когда тот раздвигал занавески в изножье кровати. Лунный свет лился внутрь, окутывая его прохладной синевой.
Когда Дэйв открыл окно, Генри увидел сзади него темную наблюдающую фигуру. Человек-тень вышел на лунный свет, и Генри отчетливо увидел лицо – двухцветные черты носа, скул, губ и подбородка. И глаза цвета серебряных монет.
В комнату ворвался прохладный ветерок. Дэйв снова сел на край кровати Генри.
– Я слышал, как ты говорил, сынок. Это… – Он осекся, но затем продолжил.– Это был твой папа? Папа снова здесь?
Генри смотрел на дядю, но не отвечал. Он увидел приближающуюся тень своего отца. Увидел, как темная рука потянулась к плечу Дэйва.
Генри крепко зажмурил глаза.
«Папа, нет!»
Когда мальчик открыл их, темная фигура исчезла, и Генри вздохнул с облегчением, благодарный, что отец вернулся внутрь, где ему самое место. Дядя Дэйв с любопытством наблюдал за Генри.
– Нет, дядя Дэйв,– ответил Генри и пожал плечами.– Наверное, просто странный сон.
Дэйв заметно расслабился, накопившееся напряжение спало с его плеч. Он выдохнул и улыбнулся.
– Тогда ладно. Давай, засыпай.
Дэйв встал и направился к двери, затем обернулся. Ночник горел позади него, теперь превратив в тень дядю.
– Ты же знаешь, Генри, твой папа любил тебя. И если он с тобой, это хорошо, это означает, что он все еще жив в твоем сердце. Ты ведь понимаешь?
Генри увидел темную фигуру отца, стоявшего в холле позади дяди, прислонившись спиной к противоположной стене и скрестив руки на груди. Под мерцающими серебристыми глазами изогнулась ухмылка.
– Понимаю,– тихо ответил Генри и отвернулся от двери, чтобы уснуть.
