Джоун почувствовала озноб от пробившегося откуда-то сквозняка, который нарушил тишину и качнул свисающие с потолка цепи. А может, это Смерть потревожила покой, взмахнув белоснежным саваном? Звенья цепей соприкоснулись, издав при этом звук, подобный звону маленького колокольчика. Дзинь. И снова молчание. Дзинь. И опять тишина.
— Здесь нам уже больше нечего делать, — прозвенел совсем рядом голос, внося сумятицу в астральный мир. Миллиарды молекул, несущих в себе информацию, разбились о перегородки и рассеялись в толще стен. А можно ли собрать их, объединив воедино, и сложить слова. Ведь вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог?
Джоун поспешила спрятаться за колонну.
— Это точно, — подтвердил второй голос.
— А почему не едут машины из морга?
— А черт их знает! Они всегда не очень торопятся.
В двух шагах от Джоун, направляясь к выходу, прошли два полисмена. Она облегченно вздохнула, и ее глаза остановились на молодом парне, распластавшемся на полу. Его лицо было сплошь изрезано стеклом. Он, казалось, еще пытался оторвать от своей шеи стиснувшую ее гипсовую руку. Это был звукоинженер, домогавшийся Джоун в ее прошлое посещение. Она отстегнула футляр и щелкнула фотоаппаратом. Вспышка на миг осветила помещение бара, и Джоун испугалась, что поступила столь неосмотрительно: ее могли увидеть полицейские с улицы. Но все вокруг, кажется, было спокойно.
Джоун ступила на лестницу и поднялась на второй этаж. Слева ее встретила обитая листами дверь с круглым смотровым отверстием, а справа — раскрытая дверь ресторана. Она заглянула, но не нашла ничего примечательного, что отличалось бы от картины внизу: цепи, крюки, вилки, воткнутые в некогда живое тело, и безумие на застывших лицах. Поколебавшись, Джоун дернула на себя левую дверь, отстранившись, когда та повернулась. Свет от тысяч свечей ослепил ее. Сквозь туман ярких движущихся пятен материализовалась фигура. Под потолком, распятое на цепях, висело изуродованное тело Дага. В нем еще теплилось сознание, но он был слаб, чтобы произнести хоть слово. Он только еле слышно хрипел, уже не понимая действительности. Кинокамера тянула голову вниз, увеличивая страдания.
— Даг! — жалобно протянула Джоун, пытаясь скинуть с его шеи ремешок от кожаной сумки.
Ненадолго он пришел в себя и повел в ее сторону мутными глазами. На какой-то миг в них отразился гнев, и они потухли навсегда. Мышцы расслабились, более не сопротивляясь оковам, и он, бездыханный, повис над полом. Джоун заплакала, сквозь всхлипы повторяя его имя и посылая проклятия в адрес ада и дьявола.
Сзади повеяло прохладой, стрелой пронесшейся по позвоночнику. Она резко обернулась, ощущая чье-то присутствие и пролепетала:
— Нет…
Гвозди выдавались вперед, выходя из порезов на белом лице археолога. Складки его одежды спускались к полу, перехваченные на поясе подобием ремня, свитым из человеческих жил. Перекрещенные руки покоились на груди, закрыв глубокий вырез на его сутане.
— Невыносимо, правда? — пробасил демон, описывая рукой знак развернутого тессеракта. — Страдания чужих, агония близких… Есть тайная зона в центре человеческого разума. Ее звук — это свист бритвы, разрезающей плоть.
— Ты лжешь! — стараясь поставить барьер ужасу выкрикнула Джоун. — Я не верю тебе.
— Неужели? — усомнился кенобит, наступая на нее. — Ты даже сейчас слышишь это слабое эхо. И я пришел сюда, чтобы сделать этот звук громче, пронзительнее и соединить два мира: мой и твой. Человечество давно заслуживает наказания. Союз неизбежен. Упадок культуры, обнищание духа, деградация мысли… Все это ведет к неизбежному падению цивилизации. К Содому и Гоморре. Людям не свойственно здраво мыслить. Я подметил, что они глупы по своей природе. Четверть своей жизни они учатся решать однотипные задачи и отвечать на стандартные вопросы, а потом выясняется, что они знают предмет лишь удовлетворительно. И это странно. Только звериное начало работает неуклонно. И я восстал из ада, чтобы помочь ему освободиться и сделать человека наконец-то свободным от предрассудков, чтобы погрузить мир в теплую кровь его же собственных фантазий.
— А я должна остановить вас и отправить обратно, в преисподнюю, — произнесла Джоун чеканя слова и удивляясь своей храбрости.
— Дитя мое, все твои начинания заранее обречены на провал. Тебе ничего не удастся сделать против меня. Я демон! Властелин сектора Шакала! А кто ты? Ничтожный червяк, который грызет яблоко земли. Ты даже не властна над собой, чтобы повелевать другими. Ты — никто. Тебя даже нет. Так что лучше сдайся, иначе твои мучения будут невыносимы.
Джоун выхватила из кармана шкатулку и, держа ее перед собой, спросила:
— Что ты на это скажешь, «Властелин»?
— Отдай ее мне, — демон протянул руку. — И я освобожу тебя от будущего. Подумай, что принесет оно тебе? Ты будешь страдать пять лет и в сорок два умрешь от рака. Я уже сейчас вижу, как он съедает твои внутренности, но пока ты этого не чувствуешь.
— Мне не надо твоих лживых предсказаний. Освободи лучше от прошлого себя.
— Прекрати, Джоун, — взбесился кенобит. — Умри! Пока ты сможешь сделать это быстро!
— Попробуй поймать меня, ублюдок, мать твою!
Джоун выскользнула в приоткрытую щель и бросилась вниз, перепрыгивая через ступеньки.
— Ах, какая она храбрая, — усмехнулся демон. — Ну ладно. Прекрасно! Ты у меня будешь истекать кровью. Мне будет приятно сделать так, чтобы ты и сама наслаждалась этим!
Джоун выскочила на улицу, толкнув полицейского у входа и побежала по мостовой. Полисмен узнал ее и недоуменно посмотрел вслед, удивившись, как ей удалось проникнуть в котельную, но преследовать не стал, не решаясь покинуть свой пост. «Ничего, — подумал он, — в случае необходимости, я запомнил фамилию и ее быстро найдут, при желании».
Дождь уже кончился. Только небольшие лужи возвещали, что он был, да палая листва удерживала на себе капельки влаги. Но небо еще хмурилось, предупреждая, что это еще не все. Джоун, тяжело дыша, неслась по дороге, не зная конечной цели, и сжимала в побелевших пальцах квадратную коробочку со сверкающими линиями на поверхности.
Чудовищный взрыв за спиной содрогнул воздух. Джоун обернулась: «Бойлерная» полыхала, объятая пламенем. Огромная витрина «Отари» треснула и упала, перерезав пополам случайного прохожего. Черный дым устремился вверх, стараясь затмить излучающий свет огонь. Длинные тонкие языки лизали сумрачное небо, по которому пронеслась густая сеть электрических разрядов, потонувших во времени. Полисмен на локтях отползал от пожарища, подтягивая свое безногое тело. Направляющийся прямо на Джоун автомобиль, круто повернул, сталкиваясь с фонарным столбом. Бетон дал излом, заваливаясь на дорогу, но запутался в проводах. Под его тяжестью нити лопнули, и столб рухнул на машину, сминая железную крышу. Провода, замкнувшись, упали на капот. По корпусу прошел высоковольтный ток, оплавляя места соприкосновения. Водитель подскочил и, наполовину обгоревший, скончался от остановки сердца. Взрыв подбросил автомобиль в воздух, где он перевернулся и упал на землю, охваченный огнем. Пламя засияло, подбираясь к покрышкам. Хлопья копоти закружились едкой спиралью и покрыли все вокруг черной сажей. Лед кипел в огне, пытаясь уравновесить силы и, частично, превращался в плотные облака пара. Вода выплескивалась сквозь пепел, стекая на мягкий асфальт и, собираясь ручейками, образовала большой поток, двинувшийся на Джоун. Оголенные контакты, выдав искрящийся сноп, плюхнулись в жидкость, делая ее носителем электричества. Джоун побежала, но волна перемещалась быстрее, плавно преодолевая преграды. Вот она уже в метре от нее: струится по камням и несет в себе смерть. И не только смерть, но и весь ужас ада, который следует за ней. Через секунду она захлестнет ноги… Резиновые подошвы сапог еще выдерживают убийственное напряжение. Мгновение… и все будет кончено. Изловчившись, Джоун прыгнула на выкрашенный ствол небольшого дерева, обхватив его руками и ногами. Вода прошла мимо, окатив девушку градом безобидных брызг. Они оторвались от общей массы и вернулись обратно, вновь становясь опасными.
