- Мы все думаем так, - кивнул отец Бенедикт.
- Ищите некромантов, по всей стране... Лучше прямых потомков ветеранов войны... Научный отдел... Перерывайте все архивы, церковные записи, библиотеки...
Бенедикт молча слушал то, что слышал уже много раз. Ни один некромант не сможет узнать что-либо у того, кто умер сотню лет назад, а жаль... Но сестра императора не сдавалась, никогда не сдавалась.
- Позвольте, я прерву вас, леди, - сказал Бенедикт. - Есть еще одно дело, которое...
- Что там? - вздохнула Беата, хотя по лицу было видно, что от главного вопроса ее не отвлечет ничто.
- Убийство, - произнес мужчина.
- Пусть им займется Шестерка, - отмахнулась леди. - Наши все заняты.
"Наши" - значит "Крылатые". Организовала специальное подразделение целиком Беата, но Бенедикт обеспечил ей всю необходимую поддержку и всегда помогал - советом и делом.
- Хорошо, - согласился отец. - Но все же дослушай до конца. Убийство произошло в вампирском квартале.
Стало слышно, как Беата скрипнула зубами. Еще одна страница истории, на этот раз знакомая всем, но оттого не менее страшная.
Беата поднялась быстро, стремительно, сделала несколько шагов в сторону алтаря, развернулась и гневно взглянула на Бенедикта.
- Что происходит? - она нервно дернула плечом. - Кому потребовалось убивать вампира?
- Другому вампиру, - предположил Бенедикт.
- Они - община! Связаны покрепче иных семей! И... у них одни воспоминания. И чтобы друг друга... - женщина покачала головой. - Это невозможно для них, Бенедикт. Они дорожат своими.
- Тогда люди, - Бенедикт и сам понимал бредовость новой догадки, но леди стоит отвлечь хоть на пару минут.
Еще одна страница истории... Еще один ход предков, спасших Восточный союз, империю Данатос. Небольшая часть бойцов согласилась на проведение экспериментов над своими телами. Создание нового типа людей - это звучало так гордо и громко... Безупречные бойцы... В медицинскую академию явились многие, готовые принести себя в жертву науке и Данатосу, из них отобрали лишь тех, кто не имел семьи... Наука беспощадна, а люди не всегда сильны.
За образец брали персонажей легенд - кровопийц, которым страшен лишь солнечный свет. Впрочем, солнце ученые обошли... поначалу. Все, кто выжил после тех экспериментов, перестали бояться пуль и ран. Чтобы убить одного такого воина, требовались вещи посерьезнее - разрезать пополам, отрубить голову, сжечь... Благодаря ним Данатос остался живым. А вампирам требовалась лишь кровь, недостатка в которой они не испытывали, воюя на передовых.
А вот дальше... Наука беспощадна. Опыты - всегда риск... Сначала среди них распространилась болезнь - аллергия на солнце. Затем желудок отказался принимать любую другую пищу и жидкость, кроме крови. Люди похоронили павших, отпраздновали победу, прошли годы, а они не умирали. Ссыхались, становились уродливыми, худыми, но не умирали - и то не все, а лишь те, кто согласился на опыты в числе первых. Пробные образцы... В итоге, кто-то из них уже напоминал скелет, а некоторые за сотню лет постарели совсем немного. И им постоянно требовалась кровь. Несчастные люди, герои, которые стали опасаться смотреть на чужие порезы - слишком велико было желание выпить кровь своего же соотечественника, за чью жизнь они же и воевали когда-то.
Первое убийство стало последней каплей терпения. В срочном порядке построился "квартал" - на самом деле, он находился за пределами города. Чувство вины одинаково повлияло на всех: император не мог позволить уничтожить своих же людей, героев и недавних защитников, а вампиры, мысленно связанные между собой (еще один эксперимент, на этот раз военных шаманов), не смели противиться решению.
В квартал начали поставлять кровь - свиную и говяжью. У государства увеличились расходы на содержание вампирьего пристанища, а в ответ вампиры поклялись вновь встать на защиту Данатоса в случае войны. До того они - отрезаны от общества, которое знает об их существовании, но предпочитает не вспоминать лишний раз.
Беата бывала там - решила, что должна увидеть все своими глазами. И поставки крови, и стражей, закованных в железную броню старых образцов, и ежевечерние очереди белых, как полотно, людей с жестяными кружками в руках... Видела. Один раз, но хватило надолго: чтобы возненавидеть себя, своих предков, науку и легенды... Возненавидеть и простить в один день. Беата умела примерять любую ситуацию на себя.
И вот теперь - убийство. Если виновник среди них, то о нем должны знать свои же... Кто, зачем и как?.. И именно в то время, когда у нее и так беда!
- Ты не слышал моего решения, Бенедикт? - железным голосом спросила Беата, сузив глаза. - У нас хватает дел!
- Хорошо, - повторил Бенедикт. - Я передам дело Лиосу. Расскажи мне про новых бойцов.
- Нет времени, - женщина зашагала к выходу. Алая мантия, символ принадлежности к аристократии Данатоса, развевалась за ее спиной.
За стенами громыхнуло, по окнам забарабанили крупные капли, леди накинула капюшон и повернулась к Бенедикту.
- Подожди, - мужчина поднялся, старчески крякнув, - я дам тебе зонт.
***
Она очнулась от холода.
Сон как жизнь. День как сон.
Она подтянула колени к подбородку, пытаясь согреться под кожаным плащом. Сон как жизнь - и там высокая трава мягко касается пальцев, там припекает солнце и слышится смех где-то рядом.
Там она заворожено смотрит на кривое лезвие, блестящее в лучах солнца, и пряди волос падают на глаза.
День как сон - и здесь промозглая осень с полотнами из дождей и туманов, а ночь укрывает чудовищ.
Здесь она лежит под чужим плащом, лицом к серой стене, и пальцы крепко сжимают тонкий стальной шест с хищно загнутым клинком.
- Эй! - послышалось со спины. - Эй, ты чего здесь...
Голос вроде бы нормальный, даже приятный, мужской. В прошлый раз был другой - хриплый, невнятный, пугающий. Тогда она четко осознала, что нужно делать. Все случилось не просто так - и она, и коса в руках, и даже пронизывающий ветер, свистящий в ушах. И это проклятый город, полный мертвецов.
- Кто ты? - едва различила она в бормотании уродливого существа, приближающегося к ней.
- Я...
Вспышки солнца и отсветы на лезвии, летящего справа, так быстро, что не успеть, не убежать, да и не верится, что все происходящее - правда.
- Я...
Неразличимые слова, вырывающиеся из темной трещины рта, кожа, натянутая на череп, впалые черные глаза и седые волосы, взметнувшиеся с порывом ветра.
- Я... - глухой бесцветный голос, вскинутый подбородок и руки, решительно перехватившие косовище.
