[Нет, ты не посмеешь! Тебя парализует!]
[Рыбы-кошки не ядовиты… это все выдумки десятилетнего мальчишки, который, наверное, был напуган еще больше меня.]
Ральф потянулся к усам рукой, в которой была зажата сережка, и массивная чешуйчатая голова отклонилась назад. Почему-то Ральф знал, что так и будет. Рыбья голова начала меняться, по ней пошла рябь. Если у отвращения и боли есть цвет, подумал Ральф, то это как раз он и есть. И прежде чем перемена дошла до конца, прежде чем человек, которого он видел за образом рыбы – высокий и красивый; но эта была холодная, злая красота, – выступил из иллюзии, которую Ральф сам же и создал, он воткнул сережку в выпученный черный глаз.
5Раздался жуткий звенящий звук – похоже на цикаду, подумал Ральф, – и существо попыталось отстраниться. Его судорожно бьющийся хвост издавал звук, похожий на звук вентилятора, когда в него попадает бумага. Оно сползло в кресле-качалке, которое теперь превращалось в нечто, похожее на массивный трон, вырезанный из какого-то оранжевого камня. А потом хвост исчез, Царь-Рыба исчезла, и на троне сидел сам Кровавый Царь, его прекрасное лицо исказила гримаса боли и удивления. Один его глаз мерцал красным, как глаз рыси, выхваченный из темноты светом фар, другой переливался ярким сиянием, словно бриллиант.
Ральф потянулся левой рукой к рыбьей икре, убрал ее и не увидел на том конце ничего, кроме черноты. На другой стороне мешка смерти. Выход.
[Тебя предупредили, краткосрочный ты сукин сын! Думаешь, что безнаказанно сможешь дергать меня за усы?! Ну что же, давай посмотрим, давай? Давай просто посмотрим!]
Кровавый Царь наклонился вперед на своем троне, его рот разверзся, целый глаз горел красным светом. Ральф боролся с желанием отдернуть правую руку, в которой теперь не было ничего. Он резко выдвинул ее вперед, к открытому рту, который хотел схватить его руку, как тогда, в Пустошах.
Какие-то существа – бесплотные, но ощутимые – сначала принялись извиваться и биться об его руку, а потом они стали кусаться, как слепни. Ральф почувствовал, как настоящие зубы – нет, не зубы, клыки – впились ему в руку. Через пару мгновений Кровавый Царь прокусит ему руку насквозь, а то и вовсе откусит и проглотит ее целиком.
Ральф закрыл глаза и сразу понял, что те мысли и та глубинная сосредоточенность, которые помогали ему передвигаться между уровнями реальности, никуда не делись – боль и страх не смогли их уничтожить. Только на этот раз ему надо было не передвигаться, а дергать. Клото с Лахесисом вживили ему в руку ловушку, и сейчас она должна была сработать.
Ральф почувствовал в голове уже знакомую вспышку. Шрам у него на руке тут же опять раскалился. Но этот жар не причинил Ральфу боли, он выплеснулся наружу волной энергии. Ральф увидел зеленую вспышку, такую яркую, что ему показалось, будто он оказался в Изумрудном Городе в тот момент, когда Волшебник Страны Оз взорвал свой город к чертям собачьим. Кто-то кричал или что-то кричало. Этот высокий надрывный звук мог бы свести его с ума, продлись он хоть на секунду дольше, но этого не случилось. За воплем последовал глухой удар, который напомнил Ральфу его давнишнюю проделку, когда он поджег фейерверк и засунул его в водопроводную трубу.
Неожиданный поток силы пронесся мимо него в порыве ветра и тающего зеленого света. Он уловил странный перекошенный образ Кровавого Царя, который больше не был молодым и красивым; он стал древним, очень древним, куда более ненормальным и куда менее похожим на человека, чем все те существа, с которыми Ральф общался на краткосрочном уровне бытия. Потом что-то над ними открылось, освобождая темноту, сквозь которую пробивались цветные лучи. Ветер подхватил Кровавого Царя и понес к этой изрезанной красками темноте, словно лист в каминной трубе. Цвета стали ярче, и Ральф отвернулся, прикрывая рукой глаза. Он понял, что между тем уровнем, на котором находится он, и какими-то невообразимыми уровнями наверху открылся канал; и еще он понял, что если долго смотреть на эти
[смертельные огни]
взвихренные цвета, тогда смерть будет отнюдь не худшим, что с ним может случиться. Ральф не просто закрыл глаза, он закрыл сознание.
Мгновение спустя все исчезло: существо, которое представилось Эду как Кровавый Царь, кухня в старом доме на Ричмонд-стрит, мамино кресло-качалка. Ральф стоял на коленях прямо в воздухе, в шести футах справа от носа «Чероки», подняв руки, как ребенок, ожидающий наказания от строгих родителей. Он глянул вниз и увидел Общественный центр и забитую парковку. Сперва он подумал, что это оптическая иллюзия, потому что стоянка, казалось, раздвигалась.
Она не раздвигается, она приближается, спокойно подумал Ральф. Он спускается. Он приступил к выполнению своего последнего задания.
6На мгновение Ральф застыл в воздухе, зачарованный простым чудом своего положения. Он стал мифическим существом между двумя мирами, точно не богом (боги не бывают такими усталыми и испуганными), но и точно не человеком. Вот что значит летать по-настоящему, увидеть землю с высоты птичьего полета, без границ, очерченных иллюминатором. Это…
[РАЛЬФ!]
Крик Луизы был словно выстрел прямо над ухом. Ральф вздрогнул, и когда он отвел взгляд от гипнотического вида приближающейся к нему земли, он снова обрел способность двигаться. Он поднялся на ноги и пошел обратно к самолету. Прямо по воздуху. Это было легко и просто, словно идешь по коридору в собственном доме. Ветер не бил в лицо и не развевал волосы, а когда Ральф случайно зацепил плечом пропеллер «Чероки», крутящие лопасти прошли сквозь него, как сквозь дым.
В какой-то момент он увидел бледное и прекрасное лицо Эда – лицо человека с дороги, который подъехал к постоялому двору в том стихотворении, которое всегда заставляло Каролину плакать, – и на смену жалости и сожаления пришел гнев. Было сложно действительно ненавидеть Эда – в конце концов он был всего лишь еще одной пешкой, которую двигали по доске, не спросив его разрешения, – и все-таки в здании, на которое он направлял свой самолет, были люди, настоящие люди. Невинные людьми. На лице Эда читалось какое-то детское упрямство и одновременно ленивая отрешенность, и, проходя сквозь стену кабины, Ральф подумал: Мне кажется, Эд, на каком-то уровне ты знал, что в тебя вселяется дьявол. Мне кажется, что в начале ты скорее всего мог бы его прогнать… ведь мистер Клото и мистер Лахесис говорят, что выбор есть всегда. И если это действительно так, то это твой выбор, черт побери.
На мгновение голова Ральфа опять высунулась из крыши самолета, и он поспешно опустился на колени. Теперь Общественный центр занимал собой весь обзор, и Ральф понял, что уже слишком поздно пытаться остановить Эда.
