Любопытное совпадение. Во время завтрака с Мервином Диллардом, деканом факультета английской филологии местного университета, он поинтересовался, известно ли мне что-нибудь об Эсмонде Донелли. Как выяснилось, Донелли – пресловутый ирландский распутник и повеса – современник Шеридана, бездумно промотавший жизнь, разбрасывая своих бесчисленных незаконнорожденных отпрысков по всему Гэлвею. Часть его переписки с Руссо опубликована в Берне около 1800 года под названием «Лишение девственниц невинности», и его семейство посчитало эту книгу грязной фальшивкой, оскорбляющей достоинство уважаемого рода. Недавно солидное издательство «Гроув Пресс» переиздало эту книгу в Америке с предисловием Мервина Дилларда. Я заверил Дилларда, что, хотя мне довелось жить в Гэлвее в течение семи лет, мне не приходилось ничего слышать о Донелли. Вероятно, он или совершенно забыт, или память о нем сознательно замалчивается его земляками и потомками.
Когда я вернулся в номер университетского общежития, меня уже ожидала свежая почта, доставленная моим литературным агентом, включая и небольшое письмо, на конверте которого значился обратный адрес издательства «Линден Пресс». Я воспроизвожу здесь это письмо полностью:
«Линден Пресс», Пятая авеню, 565, Нью-Йорк, 10016, 6 апреля 1969 года
Уважаемый мистер Сорм!
В последнем выпуске «Нью-Йорк Таймс Бук Ревью» сообщается о том, что вы читаете лекции в Америке. Из интервью с вами мне стало известно, что ваше турне скоро заканчивается, тем не менее, надеюсь, что это письмо вы успеете получить до отъезда из Америки.
Я с наслаждением познакомился с вашими «Сексуальными записками», как только они были опубликованы. На днях я вспомнил, что предисловие к этой замечательной книге написано вами в Мойкуллене. В «Мемуарах ирландского распутника», выпускаемых нашим издательством без купюр, Эсмонд Донелли описывает, как он соблазнил двух приемных дочерей священника из Мойкуллена – отца Риордана.
Зная о том, что вы хорошо знакомы с этой местностью, хотелось бы предложить вам написать предисловие к нашему изданию. Мы были бы также счастливы заказать вам книгу о Донелли, если у вас появится желание предпринять подобную работу.
В случае, если это письмо застанет еще вас в Америке, не сможете ли вы связаться со мной по телефону, чтобы мы встретились и обсудили эти предложения.
Надеюсь на скорый ответ.
Искренне ваш
Говард ФлейшерУ меня оставался еще в запасе час времени до отъезда в аэропорт, и я позвонил по указанному в письме телефону. Разговор носил довольно дружественный характер, моего собеседника нисколько не смутило то обстоятельство, что до сих пор я ничего не слышал о Донелли. Я сообщил, что буду в Нью-Йорке в следующую пятницу, и мы договорились, что он встретит меня в аэропорту Кеннеди и отвезет к себе домой на Лонг-Айленд. Все эти необычные совпадения, связанные с именем Донелли, произвели па меня большое впечатление. Подобные вещи нередко случаются в жизни. На днях по радиоприемнику в автомобиле я впервые услышал имя русского поэта Ломоносова, а несколько часов спустя это имя попалось мне на глаза в энциклопедии, куда я заглянул в поисках совершенно других сведений. Эти совпадения меня поразили. Я еще более удивился, когда случайно заглянул в университетский книжный магазин и поинтересовался у продавца, нет ли у них чего-нибудь Ломоносова.
– Вам повезло: как раз вчера мы получили сборник его стихотворений.
Я купил книжку, прочел предисловие, и сразу же понял, что наткнулся на нового своего героя. Лет десять назад я бы отнесся к этому, как к суеверию. Теперь же я с готовностью подчиняюсь воле этих удивительных совпадений, как предначертанию неизбежной судьбы.
11 апреля. Аэропорт Уилкиз-Барре
Утром за десять минут до начала лекции декан факультета английской филологии передал мне корреспонденцию, среди которой было письмо Джима Смита из Сан-Франциско. Он сообщил, что Хельга Нейсе покончила жизнь самоубийством: она выпрыгнула из башни Беркли, каким-то образом ухитрившись забраться за оградительную проволочную сетку, проложенную там для предотвращения подобных несчастных случаев. Я чувствовал себя смертельно усталым, мне было невыносимо скучно, пока это письмо не попало мне в руки. Как только я его прочел, казалось, я пробудился от затянувшегося сна – всю мою скуку и усталость как ветром сдуло.
Я испытывал смутное чувство вины, хотя для этого не было никаких оснований. С Хельгой меня познакомил Джим на какой-то молодежной вечеринке, где собрались совершенно обнаженные молодые люди, причем, у девушек тела были ярко раскрашены разноцветными красками. Хельга была высокой, стройной, но довольно апатичной блондинкой. Накануне ночью она переспала с Джимом. Мы втроем провели пару часов вместе: ели рыбу с жареным картофелем, распили несколько бокалов вина в «Эдинбургском Замке», пока Джим распространялся об астрологии. Он сказал, что война во Вьетнаме продлится еще, по крайней мере, год, так как звезды сейчас находятся в конфликте. Хельга неожиданно заявила:
– С чего бы это звездам вмешиваться в человеческую жизнь, ведь она лишена всякого смысла? Все в мире происходит по воле слепого случая.
Когда я напомнил, что у меня завтра днем лекция в Беркли, она предложила подбросить меня гуда на своем автомобиле.
На следующее утро она пришла ко мне в отель и сказала, что всю ночь напролет читала мою книгу «Методы и способы самообмана». И в самом деле вид у нее был очень усталый: будто она действительно провела бессонную ночь. Я не люблю обсуждать свои произведения, но я видел, что она находится в крайне возбужденном состоянии, и попытался помочь ей. Более всего меня удивляло и поражало ее глубокое убеждение в том, что жизнь абсолютно бессмысленна. Для нее это – незыблемый постулат, такой же очевидный, как то, что вода – мокрая. Когда же я попытался оспаривать ее тезис о бессмысленности жизни, она возразила, что все это вычитала в моей книге, а именно: человеческие существа не способны быть честными даже перед самими собой, поэтому они смотрят на жизнь, как на игру, а на себя, как на протагонистов; они изобрели различные фантомы, которые назвали религией, философией и т. п., – она привела еще много других аргументов, доказывающих, по ее мнению, бессмысленность жизни. И все это она почерпнула из моей книги. Я попытался ей объяснить, что, с одной стороны, она совершенно правильно интерпретирует мою книгу, но, с другой стороны, она ее до конца не поняла, так как я занимаю разрушительную позицию только для того, чтобы расчистить почву для истинного познания реальной жизни и доказать, что мистические откровения не являются религией или философией, а под ними скрываются реальные ценности. Безнадежным, даже несколько раздраженным тоном она спросила:
