Наша дама старалась не замечать его пристальных взглядов, но договариваясь о новых встречах, она начала расспрашивать меня о Френсисе Аркомбе. Узнав о его предстоящем визите, она тут же ссылалась на головную боль и переносила наше свидание на следующий день. Если я настаивал, миссис Эмвоз говорила, что не хочет мешать беседе двух холостяков и со смехом желала мне спокойной ночи.
А потом настал тот вечер, когда вуаль, скрывавшая ужасную тайну, приоткрылась. Аркомб вновь завел разговор о вампиризме и рассказал мне несколько медицинских историй, связанных с этой темой. Он сожалел, что такая огромная область неисследованных явлений оказалась выброшенной в выгребную яму средневековых суеверий. По его мнению, в каждом случае вампиризма у людей наблюдались одни и те же общие черты — одержимость демоном, неутолимая жажда крови и сверхъестественные силы, позволявшие человеку парить в воздухе, как гигантской летучей мыши. После смерти труп такого вампира не поддавался разложению, и демон, обитавший в нем, выходил по ночам на свой кровавый промысел. По словам профессора, ни одна из европейских стран не избежала нашествия подобных существ; причем, упоминание о них можно найти в истории Рима, Древней Греции и дохристианской Иудеи.
— Чтобы успокоить себя, ученые отвергают эти факты как нелепый вздор легковерных людей, — рассказывал он. — Но мы имеем тысячи свидетельских показаний. Существование вампиризма подтверждается хрониками любой страны и любого народа. Возьмем, к примеру, «черную смерть» — болезнь, которая наблюдалась у жертв вампиров. В средние века «черная смерть» наполовину опустошила население Норфолка, а триста лет назад вспышка этой болезни отмечалась и в наших краях, и ее эпицентр находился в Максли. Современные ученые ссылаются в подобных случаях на некомпетентность прежних докторов, но они стыдливо умалчивают о том, что не более двух лет назад эпидемия «черной смерти» разразилась в Индии.
В этот момент я услышал стук в дверь и поспешил в прихожую, чтобы впустить миссис Эмвоз.
— Вы пришли как нельзя кстати, — сказал я ей. — Прошу вас, спасите меня от рассказов профессора, иначе моя кровь свернется от ужаса. Сегодня он решил запугать меня до смерти.
Она засмеялась, коснулась пальцами моей щеки и легкой походкой направилась в гостиную.
— Ах, мистер Аркомб! Я тоже хочу услышать этот кошмар. Мне так нравятся истории о привидениях.
Профессор нахмурился и мрачно взглянул на миссис Эмвоз.
— Моя история не о привидениях, — тихо произнес он. — Я рассказывал нашему другу о том, что вампиры существуют до сих пор. Мы можем столкнуться с ними в любую минуту. И это подтверждает вспышка «черной смерти», которая наблюдалась в Индии пару лет назад.
Я повернулся к миссис Эмвоз, и по моей спине пробежала дрожь. От нее веяло ледяным холодом. Лицо исказила злая и беспощадная усмешка. Взгляды моих гостей скрестились как шпаги. Молчание затягивалось. А потом ее веселый смех разорвал напряженную тишину, и мы с профессором облегченно вздохнули.
— Ну как же вам не стыдно! — воскликнула она. — Вы могли бы пощекотать мои нервы чем-то более серьезным и страшным. Я провела в Индии несколько лет. И такие сплетни там обычно распускают базарные торговки. Скорее всего, ваши сведения почерпнуты из тех же источников.
Я видел, как вспыхнул Аркомб. Едва сдерживая гнев, он вежливо ответил:
— Возможно, вы правы, миссис Эмвоз. Во всяком случае, мне бы очень хотелось верить в истинность ваших слов.
Вполне понятно, что вечер был безнадежно испорчен. Мы без особого энтузиазма сыграли две партии в пикет, после чего миссис Эмвоз оставила нас, сославшись на неотложные дела. Профессор тоже собрался домой. Прощаясь со мной, он многозначительно произнес:
— Я забыл вам сказать, что вспышка той таинственной болезни произошла в Пешваре — как раз там, где вместе с супругом проживала ваша гостья.
— И что из этого?
— Я подозреваю, что ее муж стал одной из жертв вампиризма, — ответил он. — Немного странно, что миссис Эмвоз умолчала об этом, правда?
Лето выдалось засушливым и жарким. Вся округа страдала от нашествия больших черных комаров, укусы которых вызывали острую боль и раздражение кожи. Насекомые подлетали так тихо, что их атаки в большинстве случаев оставались незамеченными. Длинные хоботки впивались в шеи людей, и на месте укусов появлялись красные прыщи.
В середине июля мы узнали, что в Максли заболел ребенок. По мнению доктора, недуг был вызван затянувшейся жарой и инфекцией, занесенной комарами. Меня встревожила эта новость, поскольку больным оказался сын моего давнего знакомого — садовника миссис Эмвоз. Мальчик находился в апатичной прострации, почти все время спал и, несмотря на хороший аппетит, худел буквально на глазах.
Доктор обнаружил на его горле две небольшие ранки и, конечно же, счел их укусами черных комаров. Однако странность данного случая заключалась в том, что вокруг ранок отсутствовало покраснение. К тому времени жара уже начала спадать, но прохлада не улучшила состояние больного. Мальчик сох, как сорванный цветок, и все больше походил на скелет, обтянутый кожей.
Когда мы встретились с доктором Россом на улице, он выразил опасения, что его пациент, возможно, погибнет. Этот случай поставил доктора в тупик какая необычная форма злокачественной анемии! Он спросил меня, не согласится ли профессор Аркомб взглянуть на мальчика. По его словам, диагноз такого крупного специалиста мог бы пролить новый свет на эту странную болезнь. Я сказал, что профессор приглашен ко мне на ужин, и предложил доктору присоединиться к нашей компании.
Френсис Аркомб без колебаний согласился оказать посильную помощь. Они ушли, и я, растеряв в тот вечер всех своих гостей, позвонил миссис Эмвоз. Она позвала меня к себе. За пикетом и музыкой мой визит затянулся на два часа. А потом она заговорила о больном мальчике, и ее глаза увлажнились. Оказалось, что миссис Эмвоз каждый день носила ему фрукты и сладости. Состояние ребенка пугало ее, и она боялась, что мальчик скоро умрет.
Зная об антипатии между ней и Аркомбом, я не стал распространяться о том, что профессора пригласили на консультацию. Миссис Эмвоз захотелось пройтись перед сном. Я предложил ей свою компанию, и мы медленно двинулись к старому кладбищу.
— Мне так нравятся вечерние прогулки, — щебетала она, выразительно втягивая носиком воздух. — Прогулки, мой сад и рука верного друга. Ну что еще надо для счастья? Впрочем, хотелось бы и немного любви…
Я заметил ее быстрый лукавый взгляд. Она радостно засмеялась.
