Женщины допустили одну серьезную ошибку. Им следовало бы забрать у меня еще и оружие, но оно у меня осталось, а кроме того, был и маленький фонарик, света которого вполне хватило, чтобы ориентироваться в подвале.
Я вспомнил про дверь подвала и ее замок. Он вряд ли очень крепок и уж наверняка ему несколько десятков лет. Возможно, двух-трех пуль хватит, чтобы его открыть.
Посмотрим, что здесь можно сделать. Я включил фонарь, отпихнул ногой несколько поленьев и хотел посветить вперед, когда мне вдруг бросилось в глаза нечто новое. Опять появился запах!
Нет, это была уже настоящая вонь. Я узнал ее, потому что точно так же пахло в шкафу моего номера. Это был запах разлагающихся трупов…
У меня мороз пробежал по коже. Так в чем же здесь все-таки дело? Я медленно поднял руку и повел вокруг себя лучом света. На полу что-то просматривалось и, кажется, двигалось! Да, оно двигалось, и не только вперед, в чем я смог убедиться, когда повернулся.
Со всех сторон в моем направлении что-то ползло, что-то надвигалось на меня, как будто собиралось взять в плен. Это была густая масса, от которой исходил запах тления и гнили и в которой время от времени, словно островки, появлялись светлые пятна. Это были вовсе не островки, а настоящие человеческие лица…
* * *
Рита Уилсон не знала, как ей себя вести. Чтобы не сидеть рядом с оставшимися в комнате женщинами, она опять уселась на диван и не двигалась с места.
Жоржетта и Клара неподвижно стояли бок о бок и смотрели на нее. Улыбка Клары была такой же фальшивой, как часы марки «Картиер», изготовленные в Гонконге.
— Почему вы нервничаете, дитя мое? Ваш друг сейчас вернется.
— Подвал здесь большой? — спросила Рита, только чтобы что-нибудь спросить. — Что же там находится?
— Трупов там нет, — ответила Жоржетта. Голос ее звучал так, словно она сейчас запоет. — Кстати, знаете чем я занималась в прошлом?
— Нет, не знаю.
— Угадайте.
Рита понимала, что Жоржетта не занималась обыкновенной работой — это чувствовалось по ее поведению. Поэтому она предположила, что Жоржетта раньше была актрисой.
— Вы почти угадали, — воскликнула Жоржетта и захлопала в ладоши. — Как вы это узнали?
Рита решила ей польстить.
— Это же видно сразу.
Жоржетта воодушевилась. Она кивнула в сторону Клары:
— Слышишь, даже чужой человек может все определить. Вот какой знаменитостью я раньше была!
Она отошла в сторону и немедленно встала в позу, как для пения, прежде чем Рита успела к ней обратиться.
— Вы почти угадали, дитя мое. Я была не актрисой, а шансонеткой. О, я выступала во многих известных домах, случалось выступать и в Париже. Публика была у моих ног. Я тот же тип, что Сара Леандр — роковая женщина, которая заставляет мужчин забывать своих жен.
— Не преувеличивай, — сказала Клара.
— В чем дело? Впрочем, ты права, мне не к чему преувеличивать. Ты все время завидовала мне, потому что выросла совсем в другой среде.
— В самом деле?
Жоржетта рассмеялась и сказала, обращаясь к Рите:
— Она выросла в семье служащего и работала машинисткой.
— Я была секретаршей.
— Ну и что?
Для Риты Уилсон было кстати, что женщины ссорились между собой. По крайней мере, им теперь некогда было заниматься ею — они только спорили.
— Да, я работала секретаршей и оставалась на своем месте еще пятьдесят лет, когда ты давно уже была не у дел. Тебя не брали даже в третьесортные заведения. Жоржетты уже не существовало. Она ушла в небытие, была забыта.
— Ну что ты об этом знаешь?
— Все.
Жоржетта не унималась.
— Я сама поставила точку. Я ушла, когда была в зените славы, и никто меня больше ни к чему не вынуждал, и я не принимала никаких приглашений.
— Могу себе представить. Приглашения поступали только из всяких сомнительных заведений. Нет, мне в это время было, естественно, лучше.
Бывшая шансонетка в ярости топнула ногой.
— Что вы на это скажете, дитя мое?
Рита попробовала найти дипломатический ответ и пожала плечами.
— Я не могу в это вмешиваться, ведь с вами познакомилась только сегодня.
Жоржетта вновь встала в позу, подняла левую руку, согнула ее в локте и погрузила пальцы в рыжие волосы своего парика.
— По мне ведь видно, что я занималась не обыкновенным делом.
— Конечно.
— Особенно, когда посмотришь на твой парик, — ядовито сказала Клара.
— Ах, успокойся в конце концов.
— Но ведь это правда, разве не так?
— Нет, не совсем. У меня есть волосы на голове, любезная Клара, это ведь мне позволено.
— В самом деле?
Прежде чем Жоржетта смогла увернуться, Клара вцепилась в парик и сорвала его с головы Жоржетты. Под ним обнаружились пучки седых волос, пробивавшиеся из-под кожи, как дикорастущая трава.
Клара была похожа на ведьму, одержавшую победу. Она высоко подняла парик вверх.
— Вот что осталось от нашей знаменитой шансонетки! — воскликнула она. — Смотри на Жоржетту, дитя мое, тогда ты узнаешь, какими примадонны становятся в старости.
Она выбросила искусственные волосы прочь. Рита непроизвольно профессиональным движением поймала парик на лету и отдала его Жоржетте.
— Спасибо, дитя мое. — Она опять надела парик на голову.
Поблизости не было зеркала, так что парик сидел криво. И это тоже выглядело смешно.
— Мы с тобой еще поговорим, Клара. Смотри, я как-нибудь просто выцарапаю тебе глаза.
— Кто кому собирается здесь выцарапать глаза? — спросил пронзительный голос, принадлежавший Флоре, которая вернулась в холл вместе с Эрикой.
— Это я пообещала Кларе.
— Почему же, Жоржетта?
— Она сорвала у меня с головы парик. Разве это непонятно?
— Нет. Мы должны держаться все вместе. Именно сейчас.
Женщины кивнули друг другу, переглянулись, ухмыльнулись и вновь стали наилучшими друзьями.
Рита не обратила внимания на их слова. Она была занята собственными проблемами, потому что сейчас она обратила внимание — Джон Синклер не вернулся. Почему? Она неуверенно посмотрела вокруг, но его нигде не было. Вопрос был написан на ее лице, и не было необходимости задавать его, потому что тему затронула Флора.
— Ты ищешь своего друга?
— Да.
— Он остался в подвале.
Рита вскочила. Лицо ее мгновенно покраснело.
— Я не верю.
— Нет, мое сокровище, он остался в подвале.
— Что он там делает?
Флора сверкнула глазами.
— Может быть, он ищет трупы, которые там воняют.
Эта фраза задела Риту. Внезапно все вновь всплыло у нее перед глазами — номер, запах, четыре женщины. Достаточно было посмотреть на их лица, чтобы убедиться, что они действовали по какому-то дьявольскому плану.
