хочу разобраться, Скальд.
Послышалось усталое дыхание начальника полиции.
— Боюсь, что завтра мне предстоит перейти к радикальным мерам. В Перламутр-Бич стало небезопасно. Снова. Это повторяется, Серпентес.
Скальд сглотнул.
— Точно так же, как в тот раз, Скальд.
— Да, мистер Ксавьер?
Начальник полиции выдержал напряженную паузу. И следующие его слова заставили Скальда поежится от страха, а не от холода:
— Оно вернулось в Перламутр-Бич. Оно снова здесь.
Что-то подсказывало мне, что не стоило оставлять машину. Но уже поздно. До самого поместья мы прошли пешком. Идти пришлось дольше, чем нам обещали. Предчувствия меня редко обманывают. И также редко я им доверяю.
Как часто это бывает?
Рациональная часть говорит тебе: «Что может случиться? Если ты устала топать по лесу, это не значит, что для других это расстояние слишком большое. Потерпи».
А предчувствие шепчет на другое ухо: «Какого черта мы оставили машину у озера? Какого черта мы тащимся за незнакомцами через весь лес?».
Грейтсы мне показались милыми. Несколько навязчивыми, но милыми. Всю дорогу они расхваливали свое поместье «Ракушка». В этом участвовали все: и взрослые, и дети.
В какой-то момент я уже стала воображать себе сказочный замок, парящий в облаках под сводом радуги. Реальность оказалась не столь красочной, разумеется, но все же весьма необычной.
— А вот и наша «Ракушка»! — представил Колин поместье семейства Грейтс.
За забором с серебряными прутьями открывалась обширная зеленая ухоженная территория. Каменные тропки огибали клумбы с цветами и уходили в парковую зону, где росли пихты и акации. Среди всех цветов особенно выделялся ликорис. Эти цветы мне всегда нравились. Было в них что-то чарующее. Надо признать, у Грейтсов хороший вкус.
Но главный экспонат — сам особняк. В его архитектуре нельзя было найти ни одного острого угла. Все имело закругленную форму. Гладкие колонны. И такие же башни в форме колонн, но толще и выше. Башни венчались черепичными крышами в виде половинок морских раковин. Главное здание тоже имело овальную форму и состояло из трех подобных сооружений, соединенных друг с другом, как пузыри, слипнувшиеся вместе. Белый блестящий кирпич. А стеклянные окна, усыпанные повсюду, мерцали на солнце, как блестящие украшения.
— Ого! — воскликнул Шон. — Да у вас тут настоящий замок!
Действительно. Это место больше походило на дворец. На царскую резиденцию, как минимум.
— Ох, не стоит! — парировал дедушка Грегори. — Это всего лишь фамильное поместье. Наши предки, к счастью, владели большим состоянием, но никогда не были приближенными монархов.
Сколько же это все стоит? Теперь неудивительно, почему бабушка Орабелла носит на шее жемчужное ожерелье. С такой «Ракушкой» подобный каприз уже не кажется запросом из разряда «показуха». Грейтсы, действительно, могут позволить себе многое из того, что не доступно обычным людям, вроде нас с Шоном.
Колин открыл ворота и отошел в сторону, приглашая нас на территорию поместья.
— Прошу. Чувствуйте себя, как дома. Надеюсь, вам понравится в «Ракушке». Здесь очень уютно.
Я шла, как на экскурсию. Семенила, держа Шона за руку, и глазела на все подряд. Воздух здесь свежий. Благодаря цветам и кипарисам. Даже лужайка есть, где можно бегать, отдыхать, загорать и устраивать семейные пикники и посиделки.
Но что-то меня в этой роскоши настораживало.
Отсутствовало нечто простое и очевидное, что должно было быть.
Чего-то я не замечаю.
Почему мне вся эта природа кажется… ненастоящей? В чем же дело?
Я старательно смотрела по сторонам, пытаясь наткнуться на что-то, что подскажет ответ. А может, надо вовсе не смотреть, а…
— Птицы.
— Ты чего, Айс?
Шон остановился на пол пути вместе со мной.
Я крепче сжала его руку и поторопилась к дому, чтобы оторваться от Грейтсов, следующих прямо за нами.
— Птицы не поют. Заметил?
Шон запрокинул голову и осмотрелся, стараясь прислушаться к звукам природы. А слушать было нечего! Тишина.
Мертвая тишина.
— Я даже не обратил внимание на это.
— Странно это все. Тебе не кажется?
Шон не ответил.
Мы дождались Изабеллу у массивных дверей, украшенных живописью, изображавшей берег моря.
— Детям уже не терпится показать вам дом, — посмеялась она, — не хотела бы я начинать экскурсию с детской комнаты… Надеюсь, вы не будете против?
Изабелла вставила ключ в замочную скважину и повернула его.
— Нет, конечно! — ответил Шон. — Будем очень рады посмотреть все, что они захотят нам показать.
— Что ж… Вот и наш дом.
С этими словами она дернула ручку двери на себя, и перед нами открылся просторный круглый холл с широкой полуовальной парадной лестницей.
Мрамор и перламутр. «Ракушка» стоила целое состояние! Никто в этом мире не мог позволить себе подобной роскоши. Перламутр слишком ценен, чтобы использовать его для строительства. Грейтсы сидят на огромной куче…
Проклятье!
Как бы я ни хотела все мерить деньгами, но в случае с этой семейкой… это просто невозможно не делать!
На постаментах вдоль стен стоят вазы. А рядом висят картины с морскими пейзажами. В две стороны уходят коридоры с закругленными стенами и крышами. Плитка на полу составляет рисунок огромной ракушки. А потолок сводится в купол, а на нем — изображение подводного мира: причудливые кораллы, разноцветные рыбы и морские коньки, густые водоросли — рифы. А под потолком висит громадная серебряная люстра, усыпанная свечами.
— И это все построили ваши предки? — озирался по сторонам Шон.
— Да, — кивнул Грегори, — мой пра-пра-прадедушка нанял сотни людей, чтобы воссоздать такое великолепие по собственным инженерным чертежам и планам.
— Он сам все это придумал?
— О, да… каждую ступеньку, каждый выступ, каждый поворот. Все принадлежит гению его мысли. Последующим поколениям оставалось лишь поддерживать наследие в подобающем виде. Думаю, мы с этим отлично справляемся.
— Еще бы! Так чисто!
— Ох, спасибо! — засмущалась Изабелла. — Горничных мы нанимаем только в случае крайней необходимости. В основном уборкой и поддержанием порядка занимаемся мы сами.
Я не могла представить, сколько времени нужно, чтобы хотя бы смахнуть пыль во всех комнатах такого невероятного особняка.
За вершиной лестницы располагалось окно во всю стену. Оно находилось на солнечной стороне, а потому светлые лучи заливали все пространство холла.
— Здесь потрясающе, — Шон не переставал нахваливать «Ракушку», — так просторно! И так много света! Поразительно!
У входа располагалась небольшая гардеробная, где можно было оставить обувь и пройти в дом. Пол оказался, действительно, очень чистым и теплым. Я даже отказалась от тапочек, которые мне предложили.
Еще одна особенность, которую я успела заметить сразу, как только вошла, — запах. Приторный. Сладкий. Словно здесь часами распыляли женские духи. Это точно духи… Изабеллы? Неужели, она так интенсивно ими пользуется? Или
