Алан смотрел на него, стараясь изобразить удивление и презрение, но сердце тяжело колотилось в груди и очень мешало благим намерениям.
– Неужели вы еще не поняли? Так постарайтесь. Вы проиграли. И теперь свободны. Неужели забыли, как свободой распоряжаются?
Гонт еще несколько секунд смотрел на Алана, а потом склонил голову.
– Я так и знал, что от тебя надо держаться подальше. – Казалось, он разговаривает сам с собой. – Так ведь и знал. Уверен был. Ладно. Твоя взяла. – Он уже начал поворачиваться, и Алан слегка расслабился. – Я ухожу…
Он обернулся так мгновенно и так гибко, сам похожий на змею, что даже Алан показался бы по сравнению с ним черепахой. Лицо снова исказилось: человеческий облик покинул его полностью. Теперь это был демон с заострившимися скулами, глубоко запавшими щеками и глазами, горевшими кроваво-красным огнем.
– …НО НЕ БЕЗ МОЕГО ИМУЩЕСТВА! – визгливо крикнул он и бросился к саквояжу.
Где-то – совсем рядом или с расстояния в тысячу миль – раздался голос Полли:
– Берегись, Алан!
Но времени поберечься уже не оставалось. Демон, смердящий серой и подпаленной кожей, навис над ним всем телом. Либо действовать – либо умереть.
Алан пропустил кисть правой руки под запястье левой, схватившись за тонкую эластичную петлю, выглядывавшую из-под ремешка для часов. Внутренний голос подсказывал, что ничего не выйдет, никакое чудо не поможет и не спасет, так как механизм фокуса со Складным Букетом отработал свое…
Большой палец правой руки зацепил петлю. Крошечный пакетик выскочил из-под ремешка. Алан выбросил вперед руку, потянув за петлю так, как он делал это раньше.
– АБРАКАДАБРА, ЛЖИВАЯ СКОТИНА! – воскликнул он, и в руке его внезапно расцвел не букет из поблекшей папиросной бумаги, а огромный букет сверкающих разноцветных огней, осветивших Мейн Стрит сказочным мерцающим светом. Алан понимал, что разнообразие красок – лишь видимое, как пестрота радуги после пролившегося дождя – лишь обман зрения. Он почувствовал, как по жилам вытянутой с волшебным букетом руки заструилась горячая кровь, и душа вспыхнула восторгом. Победа! Это победа!
Гонт застонал от боли, гнева и страха, но не отступил. Вероятно, все произошло именно так, как подозревал Алан: Гонт просто-напросто забыл, что в чудеса можно играть, как играют дети, – с давних пор он относился к ним чересчур серьезно. Он попытался просунуть руку сквозь сияющий множеством огней букет, зажатый в кулаке Алана, и уже, нагнувшись, почти дотронулся до ручки саквояжа…
Вдруг откуда ни возьмись появилась нога, обутая в домашний шлепанец, и эта нога – она принадлежала Полли – наступила на руку Гонта.
– А ну, брось немедленно! – закричала она. Гонт поднял голову и хищно оскалил зубы, глядя на Полли… в этот момент Алан ткнул светящимся, мерцающим букетом в лицо Гонта. Тот отшатнулся, схватившись за лицо руками и взвыв от боли и ужаса. В волосах его заплясали голубые искры, и секунду спустя седая, всегда столь тщательно причесанная, шевелюра встала дыбом, занявшись голубым пламенем. Длинные бледные пальцы сделали еще одну попытку схватиться за ручку саквояжа, но на этот раз их перехватил Алан.
– Последний раз предупреждаю: проваливай отсюда! – сказал он и не узнают собственного голоса. Голос прозвучал уверено, громко и властно. Он понимал, что не в силах справиться с этим чудовищным существом физически, так как одна рука у него занята букетом, загораживая, словно щитом, лицо монстра, но он может заставить его убраться… любым известным ему способом. Алан чувствовал, что настал его час приказывать, что сегодня он всевластен… если только отважится эту власть использовать. Если он не сдаст позиции и не предаст самого себя.
– Еще раз повторяю – ты уйдешь отсюда без своего саквояжа.
– Они без меня умрут! – простонало чудовище в образе Гонта. Теперь руки его бессильно повисли между ног чуть не до земли. Длинные когти скребли обломки и осколки, засыпавшие улицу. – Каждый из них умрет без меня, как растение в пустыне без воды. Ты этого хочешь? Этого?
Полли теперь стояла рядом с Аланом, плечо к плечу.
– Да, – сказала она. – Пусть лучше они умрут здесь, если так суждено, чем будут жить той жизнью, на которую обречешь их ты. Они – мы – наделали много глупостей, но расплата за них чересчур велика.
Чудовище-Гонт зашипело и нацелило на них свои острые когти.
Алан схватил саквояж и стал медленно отступать на мостовую вместе с Полли, шаг в шаг. Он поднял букет огней так, что он ярким светом озарил Гонта и его «такер-талисман». Потом глубоко вздохнул, набрав в легкие столько воздуха, сколько они, вероятно, никогда раньше не вмещали, и когда заговорил, голос взвыл сиреной.
– ПРОПАДИ ПРОПАДОМ, ДЬЯВОЛ, ТЕБЕ НЕ МЕСТО В ЭТОМ ГОРОДЕ!
Чудовище-Гонт издало такой вопль, как будто его ошпарили кипятком.
Зеленый навес над магазином охватило пламя, загорелось и помещение внутри магазина, лопнула витрина и рассыпалась сверкающими бриллиантами. От букета в руках Алана стали разлетаться в разные стороны искры: синие, красные, зеленые, оранжевые. На короткое мгновение в его кулаке задержалась одна яркая, мерцающая звездочка.
Издав громкий хлопок, раскрылся сам собой саквояж из кожи гиены, и выпущенные из темницы верещащие голоса поднялись в воздух паром, невидимым глазу, но все присутствовавшие – Алан, Полли, Норрис Риджвик и Ситон Томас – почувствовали на своих лицах дыхание этого говорящего облака.
Жгучая боль от выпущенного пауком яда, мучившая Полли все это время, сразу исчезла.
Жар, постепенно и неуклонно подбиравшийся к сердцу Норриса, отступил и рассеялся.
По всему Касл Рок установилась внезапная тишина, смолкли выстрелы и боевые кличи. Люди смотрели друг на друга удивленно, как будто очнувшись от страшного, долгого сна. И дождь прекратился.
– 17 –
Существо, бывшее некогда Лилэндом Гонтом, с визгом, лягушачьими скачками устремилось по тротуару к «такеру». Распахнув рывком дверь, оно забралось в машину и прыгнуло за руль. Мотор, ожив, заурчал. Звук этот не походил ни на один, который мог быть воспроизведен обыкновенным автомобилем. Из выхлопной трубы вылетела длинная струя пламени. Зажглись задние огни, скорее злобные глаза, глаза проказливого и жестокого чертенка.
Полли Чалмерс вскрикнула и уткнулась лицом в плечо Алана, но Алан не мог отвести взгляда от этого жуткого зрелища, как будто приговоренный запомнить его навсегда, увековечить в памяти на всю оставшуюся жизнь все, до единой детали: змею из банки-дразнилки, ставшую на время реальной, живой Складной Букет, превратившийся в сноп разноцветных огней, обладающий силой и властью, и то, недоступное человеческому разуму, что происходило теперь на его глазах.
