своего любимого игрушечного львенка в шкаф?» – послышался голос на задворках сознания. Я вместе с маленькой девочкой с двумя светленькими хвостиками повернулся на ласковое обращение матери. «Потому что он умер. Насовсем. Его не вернуть. Я похоронила его в шкафу».
Женщина с мягкими и смешными морщинками у глаз присела рядом со мной и Мирой на ковер. «Но ты же любишь своего Симбу. Разве ты не будешь по нему скучать?»
«Все когда-нибудь умирают, – очень жестко и по-взрослому отозвалась девочка. – Я должна привыкать к этому».
«Откуда ты это… – поразилась ее мама, но быстро нашлась: – Ах да, тот мультфильм, где маленький лев теряет отца… Как думаешь, может, нам стоит воскресить твоего плюшевого приятеля? Почему-то мне кажется, что он все еще жив, а в шкафу ему темно и страшно».
Мне стало не по себе, и я только обрадовался, когда началось следующее воспоминание. Я абстрагировался от тела Миры и решил понаблюдать за происходящим со стороны. Все та же девочка лет пяти в алом комбинезончике гладила грязно-белую бездомную кошку. К ней подошел мальчик в смешной панамке (меня бы в такой засмеяли соседские дети) и заговорил: «Эй, Мира, привет, Мира, что делаешь?»
Она не стала медлить с ответом и по-деловому заявила: «Привет. Кошку глажу, конечно. Ты же сам видишь. Кошки, они все чувствуют, совсем как люди. И собаки тоже. Да вообще любые животные. И боль, и радость, ну, и другое. Они смеяться умеют, только мы их смех не понимаем. Я это из программы про животных узнала, документальной. С мамой смотрела». В подтверждение слов девочки кошечка выгнула спинку, зажмурив зеленые глаза, и заурчала.
А потом кошка стала звенеть, гулко и протяжно, почти как волынка в руках у непрофессионала. То есть так подумал мой разум, пытаясь игнорировать тошнотворный звук, который выдавливал из себя телефон в попытках вытянуть меня из крепких, таких родных объятий сна. Мозг до последнего сопротивлялся, цепляясь за картинку цепкими когтями. Все, что угодно, лишь бы не бодрствовать. Я проехал около трети пути и не собирался тратить много времени на сон. Как только выполню свое задание, снова получу недельный отпуск. Вот тогда и отдохну как следует.
Итак, моего пассажира зовут Мира. Интересно, какое желание она попросит для нее исполнить? Я порылся в своем голубом чемоданчике и извлек из его недр блокнот и ручку. Безжалостно вырвав страницу, я записал на ней свои версии ее будущей просьбы. Закончив выводить последнюю букву, спрятал листок к себе в карман брюк. Мне всегда нравилось делать ставки, и я редко ошибался, когда дело доходило до тайных помыслов людских умов. Попросить можно было о чем-то одном, и это должна была быть не абстрактная утопическая фраза вроде «Хочу мира во всем мире», «Пусть исчезнут все болезни» или «Пускай в основу каждой разбитой дороги положат всех дураков, и мы, наконец, избавимся от двух насущных проблем». Чаще всего мои мимолетные знакомые получали в ответ на свой запрос долголетие и здоровье для своей семьи. Многие просили денег – не для своих нужд, а для общественных. Все эти вышедшие словно из ниоткуда богатые экологи и ученые, выступающие за прогресс, откуда бы они иначе, по-вашему, взялись? Те, которые получили большое наследство от родственников? Иногда пассажиры просили возлюбленного – если отчаялись найти хоть какую-то поддержку и простое тепло, остро нуждаясь в понимании. А одна женщина попросила изобрести лекарство от рака. Я пытался отговорить ее, но она все время перебивала меня и совсем не хотела слушать. Если бы она правильно сформулировала свое желание, то во всех больницах появилась бы драгоценная генная сыворотка. Однако из-за невнимательности моей подопечной в мире действительно возникло лекарство от рака, просто оно оказалось в одной из двухсот тысяч пробирок в шкафу научно-исследовательского института где-то в Канаде. Стоит ли говорить, что всего одна фраза «для всех» сделала бы просьбу моего пассажира отнюдь не бесполезной?
Разумеется, меня огорчил тот факт, что я не смог помочь, и мне вовсе не хотелось утверждать «а я говорил» и «если бы вы меня только выслушали», ну разве самую малость. Даже Сопровождающие не ангелы.
Мы молчим, когда люди хотят побыть наедине со своими мыслями, мы ведем оживленную беседу, если кому-то необходимо ощущать наше присутствие. Мы даем советы или не даем, позволяем настроить радио или сами выбираем кассету для автомобильного проигрывателя. Мы покупаем еду, оберегаем, мы находимся рядом. Мы даже поем колыбельную, кормим с ложечки и помогаем менять памперс, если кому-то это необходимо. Между прочим, возраст тех, кто садится к нам на пассажирское сиденье, различается. Не обязательно дожидаться совершеннолетия, чтобы творить добрые дела, и также никогда не поздно начать их делать, даже если кажется, что все лучшие дни уже позади. Жизнь, в конце концов, та же машина, которая выезжает из одного пункта, чтобы затем оказаться в другом. Наше будущее – это тот пейзаж, который мы видим перед лобовым стеклом, пока прошлое сворачивается клубком в зеркале заднего вида. А вся поездка, все то, что творится в салоне прямо сейчас, – настоящее.
А еще люди часто забывают, что в любой момент можно сменить маршрут или проложить свой собственный.
В этой метафоре Сопровождающие одновременно и сама дорога, и продолжение машины. Мы не стареем, но это не значит, что мне не близка подобная философия. Размышления, как только замечают, что я остаюсь наедине с самим собой, нападают на меня и вынуждают думать о сущности вещей, сыплют яркими образами. «Наверно, стоит написать книгу», – в который раз подумал я. Вот только едва я начну вносить свои мысли в блокнот, как от витиеватых фраз и мудрых мыслей останется лишь одна скорлупка. И куда при этом испаряется сам грецкий орех?
Улыбчивая дама чуть за сорок, с рыжими волосами, уложенными в пучок на манер шестидесятых, принесла мне ореховый пирог и в который раз поинтересовалась, не хочу ли я кофе. Старые привычки берут свое, и мне хочется чая, но в этом придорожном кафе его не подают. У дамы шоколадный передник с фиолетовыми полосками, и я вспоминаю о вишневой кока-коле. «Это, пожалуйста, всегда пожалуйста, дорогой», – кивает официантка мне. Кто-нибудь, скажите, время вообще властно над шоссе 66?
В этом районе близ шоссе 66 мотели спокойные, не агрессивные, не одержимые, и вообще предпочитают не нападать на своих постояльцев. Так что после порции вафель, трех кусков пирога, жареного картофеля, молочного коктейля, вишневой колы и местной пиццы, больше напоминающей пирог, я как никогда хотел полноценную кровать и чтобы без всяких последствий. Последствий в смысле болей в спине или потери ощущений в области шеи. Кроме того, я заскучал без возможности принять душ (а то и хорошую ванную), переодеться в чистую одежду.
За последние несколько десятилетий я привык ночевать в отелях – от шикарных пятизвездочных до маленьких семейных мотелей, где все еще сохранилась атмосфера (а иногда еще и мебель) 60-х годов. Так получилось, что за более чем пятьдесят лет службы я привык ни к кому и ни к чему не привязываться и даже не мог представить, как буду выбирать себе постоянное жилье. Как позвоню архитектору и дизайнеру, обустрою свой дом, стану следить за садом; наконец, приму решение поддерживать в доме порядок. Поддерживать порядок – это что-то из разряда «хочу законсервировать чистоту», «мне нужно сохранить все неизменным», «я мужественно сражаюсь с хаосом»; но набегающая армия пыли, песка и частиц кожи говорит об обратном. Можно лишь не дать войску грязи и ржавчины захватить твой дом, снова и снова отгоняя от родных рубежей. В уборке есть что-то невероятно тоскливое и безысходное. Другое дело, когда ты даже не замечаешь, как апартаменты моет и пылесосит кто-то другой. Ты почти не размышляешь о том, как незаметно возвращаются на свои места сдвинутые и разбросанные вещи, как ежедневно исчезают грязные полотенца, а на их место приходят чистые и свежие.
Ни с одним своим пассажиром я больше никогда не встречался после нашего долгого путешествия. А ведь мне нужно было стать для каждого человека тем, кем он меня хотел видеть. Братом, другом, отцом, добродушным соседом. В моей работе эмоции – это то, что ты отпускаешь с каждым новым знакомым и его желанием. Неудивительно, что ты начинаешь бояться чего-то не мимолетного, а хотя бы относительно стабильного. Постоянство пугает и отталкивает. Постоянство – это как будто антитеза к приключениям. А я действительно влюблен в настоящие, качественные приключения.
Пурпурный шелк обивки диванов,
