тем, что можно условно назвать землёй и небом. Её диски бесконечно двигались, она пульсировала, напоминая биение сердца. От неё исходил яркий фиолетовый свет, но он не слепил.
И до неё можно было дотянуться – она к этому так и манила – и попасть в живую мясорубку.
«Фламма», – сказала Марвана.
Это источник света. Нечто, что заменяло там Солнце.
Под ногами, которые почти касались условной земли – Марвана несла низко – быстро менялись ландшафты. Светло-серая булькающая жижа болот превращалась в голые камни. Те переходили в странные леса. Растения – то игольчатые, то причудливой геометрической формы – то мало походили на что-либо, виденное прежде, то напоминали пёстрое подводное царство. А кое-что из того, что Денис принимал за растения, оказывалось живым: больно ударяло длинными языками, подцепляло, подпрыгнув, острыми когтями. Чавкающие, чмокающие звуки: гостя встречали с животным плотоядным любопытством.
Всё живое пыталось дотянуться: вцепиться, вырвать часть плоти.
А живого там, в лучах фиолетовой сферы, было много: внизу всё кишело.
Часть обитателей поражала своим необычным видом – совсем как Марвана – но в то же время Денис не увидел никого похожего на неё. Друг на друга сущности не походили. Все разные, но все одинаково пугающе-безобразные.
Но здесь были и люди, и много.
Кто они – заблудшие души? Живые, из плоти и крови, невесть как сюда попавшие? Осуждённые мёртвые грешники? Этого он так и не понял.
Пролетая над очередным болотом – Марвана там вдруг резко набрала высоту – Денис увидел быстро бегущую по кочкам девушку. За ней на четвереньках гнался огромный белый зверь. И не бык, и не волк, и не медведь, и не человек – но что-то в нём было от каждого. Он набирал скорость, а девушка замедлялась. Денис не хотел видеть, но не успел закрыть глаза: сбросив добычу на землю одним ударом, зверь мощными челюстями вырвал ей ногу.
Если это ад, то он совсем не походил на библейские представления.
«Вижу, тебе у нас понравилось».
Марвана пристально, не моргая, смотрела на Дениса, сидя на закрытой кроличьей клетке.
«Неужели я снова туда вернусь?» – подумал он, но спрашивать вслух не стал, боясь услышать ответ.
«Об этом мы ещё успеем поговорить позже. А сейчас у нас другие дела. Ты готов выполнить моё третье желание?»
Денис не был уверен даже в том, что сможет встать. Но, пошевелив руками и ногами, понял, что они снова действуют, как обычно. Он поднялся в постели, сел поудобнее.
– Наверное, – ответил он и облизнул губы. Они пересохли и растрескались.
Видимо, от обезвоживания. Он не знал, сколько времени длилось их путешествие. Часы? Дни? Недели?
Жажды он не ощущал, но попить всё равно бы не помешало.
«Так готов или нет?»
– Да.
«Возьми охотничий нож – тот, который носил в кармане».
– Зачем? – спросил он вяло.
Мысли были жидкими, липкими, как кисель. Да, он вернулся – тут нет сомнений – но всё размылось и притупилось.
«Бери!»
Он протянул руку к джинсам, висевшим на спинке стула – теперь на Денисе оказалось неизвестно чьё трико – и вытащил нож.
«Зажги свечу на столе».
Денис чиркнул зажигалкой.
«Нагрей над ней нож».
– Ладно.
Он сделал, как она просила.
Минут на десять наступила тишина, а затем голос Марваны снова проник в голову.
«Теперь ты должен выполнить моё третье желание и искупить вину за второе. Я говорила – не нужно быть хитрее меня».
– И что я должен делать? – невесело хмыкнул Денис.
«Отрежь средний палец на левой руке».
Толстые слои пуха в голове сразу спали.
– Что?! Нет, я не стану это делать.
Он отбросил нож. Руки тряслись.
«Ты должен… Должен…»
Марвана смотрела в упор – в точку посередине лба. Под её взглядом участок кожи щипало и жгло. Ещё чуть-чуть – и он задымится.
Что-то проникло в голову и словно проворачивало в ней огромной ложкой.
– Да. Я всё сделаю. Хорошо.
Денис положил руку перед собой на стол и снова взялся за нож.
13
Вера вышла на крыльцо и рухнула на ступеньки. Привалилась плечом к перилам, втянула голову, как большая хищная птица.
Могло показаться, что увиденное сквозь не до конца притворённую дверь сбило её с ног – но причина была в другом, совсем в другом.
Братец, конечно, уже никогда не вернётся в город. Да и в деревне ему показываться не стоило: там уже догадались, отчего случился пожар в часовне.
Впрочем, о том, что примерно так и получится, знали все, кроме него.
Братец Игорь – частый материн гость – на сей раз решил до смерти извести конкурента. Подходило время жертвы, и мать попросила принести её в обмен на услугу – то есть, даже плату, как таковую, не взяла.
Игорь согласился.
Пуговица одного, прядка волос другой… Ничего сложного – так и Вера умела.
Вот жену Денискину, Яну, бес и попутал, как говорится. Стала каяться в том, о чём бы по своей воле до самой смерти молчала.
Попутал он и Дениску: хотя и трусоват братец, а в драку кидаться стал. Слабость его позже о себе знать дала – когда не вынес всего и в петлю полез. Хорошо, что Игорь за ним смотрел: иначе, конечно, никакой бы жертвы не вышло.
А так – она состоялась. Была принята и понравилась.
Это для всех хорошо. Конкурент Игоря отправился в мир иной. И Марваночка до сих пор довольна… А то, что Вера снова страдала, места себе не находя – что ж, разве кто виноват, кроме неё самой?
До чего же больно видеть, как Марваночка с ним забавляется, как меняет облик, чтобы его соблазнять. А ведь ей-то, Вере, нет никакого дела до того, в каком обличии перед ней Марваночка. Ей всё равно: главное, чтобы была.
Но ничего… Не первый раз, и, увы, не последний. Когда-нибудь Марваночка и с ним наиграется. И тогда, когда он ей надоест, снова ощутит Вера в своей постели тепло и тяжесть жилистого шершавого тельца и почувствует длинный ласковый язычок.
На дне колодца
1
Она всё же нашла колодец.
– Если найдёшь – все твои желания исполнятся, – говорила мама. – Будешь счастливой.
– А как понять, что это он? Что тот самый? – Таня знала историю наизусть до последней буквы, но всё равно просила рассказать снова. Слушала бы и слушала – да хоть и пять раз в день.
– Выглядит, как самый обычный. Но ты сразу его узнаешь: ведь он не простой, волшебный! Стоит не возле жилья, а в месте глухом и безлюдном, там, где и пить толком некому. Да ещё и на пересечении дорог.
На этом месте Тане отчего-то всегда становилось сладковато-жутко. Даже дыхание перехватывало.
– Ты подойди к нему, непременно слева, и внутрь загляни, в глубину. Увидишь: там, в самом низу, человек сидит. Накидка на нём, на голове – капюшон. Лица его в темноте ты не разберёшь, да и не надо тебе,
