Дисциплина! Меня перекосило.
— Вы говорите о ней в прошедшем времени, — заметила я, — В городе ходят об этом какие-то слухи?
Нина Сергеевна изменилась в лице и воззрилась на меня с ужасом.
— Нет, что вы! Да я просто обмолвилась!
— А о тех двух милиционерах?
— Которые в лесу остались? — Нина Сергеевна перешла на зловещий шепот, — Это правда?
Воробьев недооценил общественность. Она все-таки в курсе дел.
В дверь постучали, ее открыла молодая особа моих лет и пропустила вперед девочку-девятилетку с коротко стриженными пушистыми волосами светло-русого цвета.
— Здравствуйте, Нина Сергеевна, — она осторожно ступила на паркетный пол кабинета с самым примерным видом, скромно потупив глаза.
— Здравствуй, Марина. Проходи, садись-ка здесь, — завуч указала на стул перед своим письменным столом, — Это Дина Валентиновна, она следователь. Хочет поговорить с тобой о Наташе.
Лицо девочки, послушно усевшейся на стул, не изменило выражения, но в глазах появился сдержанный испуг.
— Но я уже говорила. Мы все рассказали милиции, — тихо заметила она.
— Я из прокуратуры, — спокойно возразила я.
Девочка покладисто кивнула. Не глядя на меня, она аккуратно расправила на коленях клетчатую плиссированную юбку. В ее скромной позе, кротком выражении лица проглядывала напряженность гораздо большая, чем простое опасение перед строгой незнакомой тетей из прокуратуры. В этом городе и детям есть, что скрывать?
— Итак, Марина, в прошлую пятницу вы гуляли вечером по городу, — начала я, — Кроме тебя и Наташи Беловой, кто был еще с вами на той прогулке?
— Я была с Таней и Людой. Мы после занятий ушли отсюда вместе и пошли немножко пройтись, — тихим осторожным голосом рассказала Марина.
— Всегда ходите вчетвером? — спросила я.
— Нет, — возразила Марина, — Мы ходим втроем: Таня Орешкина, Люда и я. А Наташа, она, — на лице девочки мелькнула досада, — она все липнет к нам, достала. С ней вообще-то не очень дружат, вот она и пытается прибиться ко всем подряд.
— В тот раз прибилась к вам, — понимающе заключила я.
— Ну, да, — со вздохом кивнула Марина, — Мы устали ее отшивать, она за нами и потащилась.
— И вы пошли?
— Вдоль железной дороги в сторону Кленовой улицы, мы там все живем в соседних домах, кроме Люды, она живет на Липовой аллее, — Марина опять поморщилась с досады, — Я рассказывала уже. Мы свернули проводить Люду и остановились у зоомагазина на Липовой, посмотреть на витрине морских свинок в клетках. Когда обернулись, Наташи уже не было. Мы не видели, куда она ушла.
Девочка выдала мне эту тираду твердо, как заученный текст без намека на импровизацию. Высказавшись, она опустила глаза на колени и опять заботливо расправила юбку. Интересно, завуч видит, что она врет? Училка все-таки, должна такие вещи замечать.
— Исчезла на глазах, — с удивлением протянула я.
Марина, видя, что разговор свернул в нужном направлении, кивнула с заметным облегчением.
— Просто детектив! — поразилась я.
Девочка опять кивнула, не замечая подвоха.
— Видите, — не без вызова проговорила Нина Сергеевна, — Ребенок рассказал все, что знает.
— Разве? — холодно удивилась я, подошла к столу и села напротив девочки, — Знаешь, что, Марина Чуйко? Врешь ты все.
Нина Сергеевна схватилась за сердце. Наверное, решила, что на самом деле я работаю в гестапо. Марина же подняла на меня глаза, полные ужаса.
— Чего ты боишься? — спросила я, — Что ругать будут? Куда вы на самом деле пошли после музыкальной школы?
Марина прерывисто вдохнула полную грудь воздуха.
— Вдоль железки в другую сторону. К лесу, — выдавила она, — Там водокачка и старые деревянные дома, которые выселили. В огородах щавель растет. Мы его часто там рвем.
— Мариночка! — тихо ахнула завуч.
Ну, надо же какой культурный шок! Можно подумать, детишки ангелочки все до одного, а сама она в детстве ходила по струночке.
— Вам туда запрещают ходить, поэтому вы договорились соврать про зоомагазин? — догадалась я.
Марина потупилась и закивала, грустно, но уже без былого напряжения.
— Нам и так бы влетело, если бы узнали, а тут еще и Наташка пропала, — печально проговорила она, — Мы испугались.
— Деточка, — Нина Сергеевна сокрушенно покачала головой, показывая, как Марина ее разочаровала своим поведением.
Я наградила ее свирепым взглядом: не лезь, мол.
— Бывает, — утешительно бросила я Марине, — Так на самом деле вы видели, куда пошла Наташа? Хотя бы в какую сторону?
Марина опять набрала полную грудь воздуха и замолчала на какое-то время.
— Марина? — требовательно проговорила завуч, демонстрируя, что и она бывалый «эсесовец».
— В лес, — севшим голосом проговорила Марина, — За водокачку.
Признание потрясло Нину Сергеевну, она захлебнулась словами, рванулась со стула, потом села обратно. Меня вдруг насквозь прошило знакомое противное ощущение: за мной следят. Я вздрогнула и поправила проклятые очки, отгоняя это чувство. В кабинете нас было только трое, но ощущение непонятного присутствия давило, не отпускало.
— Ну, у меня все, — я встала с кресла, — Нина Сергеевна, спасибо, что пошли навстречу. Марина, всего доброго.
— А с остальными вы тоже будете говорить? — тихо промолвила Марина.
Открыв правду, она выглядела пристыженной, но ей явно полегчало.
— Хочешь, чтобы и им было стыдно? — усмехнулась я, — Там посмотрим.
Я вышла в коридор. Тишина в нем сгустилась, так, что ее уже можно было пощупать. Это могло означать только одно: грядет конец занятий. Я представила, что сейчас здесь начнется, и ускорила шаг. Почти бегом добралась до лестницы.
— Дина Валентиновна! — эхо пустых коридоров сделало громким взволнованный шепот за моей спиной.
— Да, Марина? — я обернулась.
Девочка стояла в двух шагах от меня, держась за ручку двери, ведущей из коридора на лестничную площадку. Вид у нее был куда более взволнованный, чем минуту назад в кабинете завуча. Это заставило меня замедлить шаг.
— Теперь если Наташу не найдут, мы будем виноваты? — опять шепотом спросила Марина.
Что я могла ей сказать? Ей ведь только девять лет. Можно, конечно, было придумать расплывчатые оправдания. Сказать, что все зависит от обстоятельств, что она и ее подруги не могли знать, что случится. А меня кто-нибудь жалел в девять лет, даже моя мать? В этом возрасте я уже достаточно подробно знала, чем она занимается, и чем предстоит заняться мне, когда я вырасту.
— Думаю да, — сказала я, — Вам нужно было сказать правду с самого начала. Ты ведь теперь знаешь, это не так трудно. Но не мне тебя учить. Сама разбирайся.
