Хват поморщился. Лицо его дернулось от видимого усилия. Когда он заговорил, зубы его остались крепко сжатыми, но я все же мог с некоторым усилием разобрать его слова.
— Хотелось бы.
— Ох, — выдохнул я. Изрядная часть моей злости разом испарилась. Оно и к лучшему: Хват не из тех, на кого стоит злиться. — Идти на попятный уже не получится.
Он с усилием вдохнул воздух и кивнул.
— Мэб знает, за какое место вас держать.
— Пока знает.
Он одарил меня не слишком радостной улыбкой.
— Она не из тех, кто отпускает на волю тех, кого хочет заполучить.
— А я не из тех, кого легко заполучить, — возразил я.
— Возможно, — не очень убежденно согласился Хват. — Вы уверены, что не передумаете?
— Нам с ней придется прийти к соглашению насчет отсутствия соглашения.
— Господи Иисусе, — Хват отвел взгляд. — Не хотелось бы мне схлестнуться с вами, Дрезден.
— Так и не схлестывайтесь.
Он молча, с серьезным выражением лица смотрел на меня.
— Я тоже не могу идти на попятный. Вы мне нравитесь, Гарри. Но я вам ничего не могу обещать.
— Мы играем в разных командах, — кивнул я. — Ничего личного. Просто придется делать то, что мы должны делать.
Хват кивнул.
Некоторое время мы оба молчали.
Потом я положил дробовик на снег, кивнул и полез обратно в Томасов пикап. Тяжелый полуавтоматический пистолет я протянул брату. Хват не спешил поднять дробовик.
— Гарри, — произнес он, когда «Хаммер» уже тронулся с места. Рот его дернулся несколько раз, но он справился. — Не забывайте листок, который дала вам Лилия.
Я нахмурился, но кивнул.
Томас вырулил со стоянки и повел пикап дальше. Поскрипывали дворники. Хрустел по шинами снег. Ровный белый шум.
— Ладно, — произнес Томас. — Что это за фигня такая? Подразумевается, что этот парень друг, а он в тебя стволом тычет. Какой-то момент мне казалось, ты врежешь ему пистолетом по физиономии. А потом ты как-то разом скис.
— Можно сказать, и так, — устало кивнул я.
— Ты понимаешь, о чем я.
— На него наложено заклятие, Томас.
Томас нахмурился.
— Лилия поставила ему в мозг блокировку?
— Сомневаюсь, чтобы это сделала она. Не в ее стиле.
— Тогда кто?
— Я бы ставил на Титанию, Летнюю Королеву. Если она приказала ему держать рот на замке и не помогать мне, у него нет ни малейшей возможности ослушаться. Возможно, именно поэтому он явился вооруженным и пытался задеть меня. Он не мог бы поговорить со мной откровенно, но если он угрожал мне в рамках дальнейших планов Олимпии, это могло позволить ему обойти заклятие.
— Мне это представляется не слишком убедительным. Ты ему веришь?
— Титания уже проделывала такое с ним. И она искренне меня не любит.
— Что ж, такое бывает, если убиваешь чью-то дочь, — заметил Томас.
Я устало пожал плечами. Сочетание боли, холода и неоднократного впрыска в кровь адреналина измотало меня гораздо сильнее, чем мне казалось. Я не смог удержать еще одного зевка.
— О чем это таком он сказал, когда мы трогались?
— А, — пробормотал я. — После той заварухи в Арктис-Торе Лилия дала мне серебряную заколку в форме дубового листа. Это превращает меня в, типа, эсквайра Летних. В чистой теории я могу воспользоваться им, чтобы призвать Летнюю Династию на помощь. Это у них такой способ восстанавливать равновесие после всего, что мы натворили.
— Ну, иметь должника за оказанную услугу никогда не помешает, — соглсился Томас. — Она у тебя с собой?
— Угу, — кивнул я. Заколка и впрямь лежала во внутреннем кармане моей ветровки, в маленькой коробочке из-под кольца. Я достал ее и продемонстрировал Томасу.
Он присвистнул.
— Тонкая работа. Красотища.
— Сидхе знают толк в красоте, — согласился я.
— Может, ты мог бы воспользоваться ею, чтобы они от тебя отстали?
— Если бы все было так просто, — фыркнул я. — Титания может решить, что лучший способ помочь мне — это сломать мне спину, парализовав ниже пояса и уложив в больничную койку. Опять-таки, это избавит бебек от необходимости меня убивать.
Томас скептически хмыкнул.
— Тогда почему Хват упомянул о ней?
— Может, ему приказали, — предположил я. — Может, Титания надеется, что я обращусь за помощью, и тогда ей представится возможность лично меня раздавить. А может…
Я позволил себе осечься и помолчать, пока колотил свой и без того избитый за день мозг под вздох, чтобы он хоть немного варил.
— А может, — сказал я наконец, — потому, что он хотел предупредить меня об этом. Бебеки дважды уже меня находили, а ведь физически они меня не преследуют и не выслеживают. Ни то, ни другое место не относится к местам моего обычного пребывания. И как, интересно, нашел меня сам Хват — в разгар метели? Уж наверняка не шатаясь наугад у первой попавшейся блинной.
Глаза у Томаса расширились: до него дошло.
— Это маяк для слежки.
Я смерил серебряный листок угрюмым взглядом.
— Титания, — произнес я ворчливо, но все-таки не без восхищения. — Вот ведь хитрая сучка!
— Черт, — признался Томас. — Мне теперь даже неловко, что я на этого жука пистолет наставлял.
— Мне бы, возможно, тоже, — согласился я, — если бы не тот факт, что Хват начинает вести себя так же по-жучьи и по-лисьему, как остальные сидхе.
— Лучше избавься от этой штуки, — буркнул Томас. — Пока их не набежало еще.
Он нажал на клавишу, опускавшую окошко со стороны пассажира. Спрятанный в двери моторчик кашлянул и задребезжал, прежде чем рывком дернуть стекло вниз. Чародеи неважно сосуществуют с техникой. Для суперсовременного оборудования я просто живое воплощение закона Мёрфи — чем дольше я находился в блестящем Томасовом нефтеналивном танкере, тем больше его устройств могло испортиться.
Я поднял листок, чтобы выкинуть его в окно, но что-то остановило меня.
— Нет, — пробормотал я.
Томас удивленно покосился на меня.
— Нет?
— Нет, — уже уверенно повторил я, сжав пальцы вокруг предательского серебряного листика. — У меня есть идея получше.
Когда я закончил, наконец, работу над заклятием, которое, как я надеялся, заставит бебек изрядно попотеть, и устало выбрался из лаборатории, Томас сидел у камина. Мыш, мой пес-переросток, лежал у его ног, и на его серебристой шерсти играли багровые отблески огня. Мыш с интересом наблюдал за манипуляциями Томаса.
Мой брат сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, и раскладывал на чистом куске ткани детали моего разобранного пистолета. Рядом на полу лежали щетка, бумага для чистки и стояла бутылочка ружейного масла.
