Аверин вздохнул.
— Будь осторожна.
Светлана улыбнулась.
— Спасибо.
Мальчишка долго не решался подойти. Он стоял на заснеженном утёсе и ковырял большим пальцем правой ноги лёд — будто ожившая статуя. Над ним навис Юпитер — огромный, невосприимчивый, надменный. На полюсах гиганта изредка полыхали фиолетовые вспышки. Джеты расплылись, утратив чёткость структуры газового гиганта. Красный глаз медленно вращался, подёрнутый бельмом — внутри него темнела катаракта.
Над головой царила бездна, усеянная светлячками. Последним было просто некуда деться. Их словно прикололи булавкой, оставив на растерзание хищникам, которые рано или поздно придут.
Светлана помахала рукой. Улыбнулась.
Мальчишка повесил голову и не спеша слез с утёса. Затем засунул руки в карманы штанишек и двинулся к Светлане походкой нашкодившего школьника.
Светлана терпеливо ждала, оставаясь на месте.
Мальчишка замер в метре от неё. Насупился. Шмыгнул носом.
— Думаешь, это всё я?
Светлана улыбнулась шире. Протянула руку ладонью вверх.
— Ничего я не думаю. Привет!
Мальчишка недоверчиво глянул на протянутую ладонь.
— Шутишь, да?
Светлана посерьёзнела.
— Разве с подобными вещами шутят? — сухо спросила она, и добавила уже более человечным тоном: — Тем более, человек погиб.
Мальчишка отвёл взор.
— Я не могу Ему сопротивляться. Раньше бы смог. Но не теперь.
— Почему? — спросила Светлана, совершая шаг навстречу мальчишке; тот попятился, снова зашмыгал носом.
— Потому что всё поменялось, — быстро ответил он. — Во мне нет больше искорки.
— Так куда же она подевалась?
Мальчишка окончательно сник.
Светлана осторожно коснулась его руки. Провела пальцами по холодной коже сверху-вниз, замедляясь на царапинах и рубцах от засохших болячек. Мальчишка был будто живой, только замёрзший! Но в том-то и дело, что будто… Он ничего не чувствовал. А оправдывался и грустил только потому, что так было задумано изначально. Это был шаблон. Точнее выработка, лишённая света. Причём целиком. Отчаявшаяся душа, обречённая на вечное скитание по замёрзшему миру. Сохранились лишь повадки, присущие мальчишечьему виду, а всё остальное куда-то подевалось. Словно его пропустили через конвейер, где утратилась человеческая сущность и замерли судьбоносные часы.
«Его стёрли ластиком, как человечка, нарисованного на полях школьной тетрадки, или просто провели ладонью по запотевшему стеклу, на котором он тоже был!»
— Что Он с тобой сделал? — спросила Светлана, отступая назад; её рука безвольно опала.
Мальчишка поднял голову.
— Это не Он. Всё дело в Придумщиках.
— Почему ты не хочешь объяснить? — с мольбой в голосе спросила Светлана.
— А что это даст? Думаешь, с этим станет легче жить? — Мальчишка взлохматил волосы на макушке. — Вот я в этом нисколечко не уверен. Жизнь, именно здесь, просто утратит смысл. А смысл тогда жить вообще? — Он вздохнул. — Вам нужно уйти. Пока истина ниже озвученной правды. Иначе будет плохо. Очень. С этим уже не свыкнуться.
— Что за корабль на дне? — в лоб спросила Светлана.
Мальчишка отшатнулся. Покачал головой.
— Нет.
Светлана взглянула в его расширившиеся зрачки.
Мальчишка пятился прочь, спотыкаясь о куски льда под ногами.
— Нет. Это мёртвый корабль! Ни за что не ходите внутрь! Он укутан в ночь. Он сам — ночь! Он не летает. Он просто настаёт из ничего, как мрак!
— Это межпространственный корабль? — спросила Светлана.
Мальчишка замер.
— Что это такое? — спросил он, недоверчиво глядя на Светлану.
— Корабль, который может «плыть», как душа «искорки».
Мальчишка неоднозначно мотнул головой.
— Но как? — продолжала напирать Светлана. — Откуда взять столько энергии?!
Мальчишка схватился за голову. Прокричал:
— Отстань! Чего тебе от меня нужно?!
Светлана вздрогнула, но устояла на месте.
— Я хочу помочь, — прошептала она. — Ты там, на корабле?
Мальчишка сорвался с места и побежал прочь. Его шатало из стороны в сторону, но он всё равно заставлял непослушные ноги нести раскачивающееся тело вперёд. Это уже больше походило не на бег, а на гигантские скачки, какие совершает кузнечик, перепрыгивая с цветка на цветок, когда за ним гонится прожорливая лягушка.
Светлана какое-то время стояла на месте. Потом сорвалась вслед за мальчишкой. На душе было мерзко. Она не хотела вот так, обманом. Но другого выхода просто не было. Мальчишка не пожелал идти на контакт, значит необходимо вернуться к первоначальному плану действий. Она ни в чём не виновата. Хотя… Виновата, да ещё как!
Занятая мыслями, Светлана не заметила, как мальчишка скакнул за ледяной утёс и исчез из поля зрения.
«И впрямь, как кузнечик!»
Светлана издала возглас изумления и прибавила ход.
Бежать по ледяной крошке было неимоверно трудно. Стопы то и дело подворачивались, коленки подгибались, а от жутких мыслей в голове — и вовсе, хоть стой, хоть падай. Но Светлана гнала себя вперёд, понимая, что мальчишка больше не придёт. Это был последний шанс, который нельзя упускать. Ни за что на свете! А она вот-вот упустит, как и мальчишку.
Светлана кое-как добралась до утёса. Обогнула и замерла, силясь отдышаться. Горизонт был пуст. Мальчишки и след простыл. Светлана, в отчаянии, заломила кисти рук. Попыталась собрать в кучу разбежавшиеся мысли.
«Это ещё не конец. Должны остаться следы! Хоть что-нибудь!»
Светлана принялась бродить по обширной равнине, смотря под ноги. Она прекрасно понимала, что ищет иголку в стоге сена, но сознание всё равно гнало вперёд. Это был какой-то слепой инстинкт, направленный на обретение смысла. Раз мальчишка был, значит, он не мог исчезнуть бесследно. Ничто в этом мире не может исчезнуть просто так. Это — парадокс. Но… Мальчишка больше не принадлежал этому миру, а значит… значит… Значит, что он и впрямь мог просто кануть, как в сказке.
«Или его всё же слопала лягушка!»
Светлана уже просто брела без сил. Она не смогла, как ни пыталась. Она всех подвела. Дрону ни за что не проникнуть внутрь корабля. Всё сводится к мальчишке. А он просто убежал. Убежал, потому что она снова полезла с расспросами. Разве можно так обходиться с запуганным ребёнком, коему нужна твоя помощь? Ведь он наверняка хотел просто поиграть.
Светлана замерла, как вкопанная.
Глянула себе под ноги.
Упала на колени и протянула руки к воде.
Посреди ледяной равнины была прорублена прорубь. Как раз такая, чтобы в неё мог сигануть беспечный мальчишка, в попытке уйти от преследования школьной шпаны!
