— Не обременяйте себя, Инесса Павловна, — взмахнул руками Олег. — Мы уже уходим — служба! Последний вопрос, у вас найдется фото мадемуазель Корсаковой?
— О, конечно! — Крестовская, как мне показалось, облегченно вздохнула и быстро извлекла из того же секретера вполне современную цветную фотографию, выполненную на обычном «Полароиде».
На нас с ехидным прищуром смотрела смазливая мордашка, никак не подходившая под описание элегантной дамы из гостиницы «Северная», данное мне портье-сутенером.
М-да, похоже, облом!
— Вы разрешите нам временно воспользоваться этой фотографией, сударыня? — вежливо попросил Ракитин. — Под мою ответственность?
— Не утруждайте себя, капитан. Мариночка обожает фотографироваться, а по сему и снимков у меня имеется достаточно, — графиня явно устала от нашего любопытства, и только врожденная тактичность, видимо, мешала ей выставить нас вон.
Переглянувшись, мы с Олегом поспешили откланяться, и уже в патрульной машине, расположившись на заднем сиденье и спокойно закурив, снова внимательно изучили фото.
— Ну, и что скажешь? — угрюмо поинтересовался Ракитин. — Какова бабуля?
— А чего ты ожидал? — у меня настроение тоже оставляло желать лучшего. — Голубая кровь да белая кость, а мы кто? Так, псы дворовые…
— Только без самоедства, Димыч! И так тошно, — отмахнулся Олег. — Давай что-нибудь конструктивное.
Я взял у него фото и еще раз внимательно рассмотрел его. «Мадемуазель» Корсакова позировала перед камерой явно где-то в своем институте: на заднем плане смутно проглядывали очертания большого помещения, наверное учебной аудитории, и силуэты нескольких человек — и мужчин, и женщин. Но глубина резкости изображения не позволяла различить детали.
— Очевидно, девчонкой просто пользуются, — высказал я первое, что пришло в голову. — Не исключено, за деньги!
— Аренда номера?
— Вполне вероятно. У этой модели «Мещеры» есть функция переадресации входящих звонков. Надо бы с этой Корсаковой повстречаться?
— Обязательно, но без тебя! — Ракитин решительно отобрал у меня фото.
— Ай-я-яй, капитан, не стыдно? Хочешь финишную ленточку единолично порвать?
— Шашлык и пиво, — невозмутимо отозвался этот карьерист. — Ладно, на задержание, так и быть, возьму. Выметайся, мне работать надо!
— Ну, и пожалуйста! Не больно-то и нужно! — я выбрался из патрульной машины и, не оглядываясь, пошел к своей «двадцатке».
Вдруг снова заверещал мой мобильник, и знакомый взволнованный голосок Жанны протарахтел скороговоркой:
— Котик, рыбка в банке! Дуй скорее!
— Понял, Тутси, спасибо! — внутри у меня все подпрыгнуло от сладостного предвкушения охоты и, не удержавшись, я повернулся к Олегу, как раз закрывавшему дверцу. — Эй, капитан, а я все-таки быстрее!
Не дожидаясь, пока до него дойдет смысл реплики, я нырнул в свою машину, включил зажигание и втопил педаль акселератора в пол, рискуя порвать автоматическую коробку передач.
В «Наядах», несмотря на ранний час, уже тусовались две-три компании молодежи в разных концах полутемного зала. Сдвинув столики и заставив их пивом, колой и тарелками с чипсами и орехами, парни и девицы что-то громко, но невнятно бубнили друг другу с набитыми ртами и хохотали, давясь и обливаясь питьем и хлопая товарищей по мокрым спинам. У стойки с бдительным Мишкой посередине на высоких табуретах сидело человек пять. Одним из них оказалась Люська-Шанель (Людмила Аскольдовна Лоран, блондинка, метр семьдесят пять, 26 лет, студентка филологического факультета Университета), которая, завидев меня, притворилась, будто только что «срисовала клиента» и игривой походкой направилась прямо ко мне через зал.
Я тоже напустил на себя фривольный вид и пошел навстречу так, чтобы столкнуться с ней где-то посередине помещения. Людмила подошла, взяла меня под руку и, улыбаясь во весь рот, быстро проговорила:
— Вторая слева у стойки! Сучка в голубом!.. — И уже громко: — Какой шикарный мальчик и один! Не составите компанию скучающей девушке?
— С удовольствием, лапочка, — тоже довольно громко и развязно откликнулся я, увлекая ее к бару, поближе к незнакомке, и — уже тише: — А ты не перепутала? Эта рыжая!
— А какая же еще?! — снова зашипела Шанель, не забывая обольстительно улыбаться — артистка! — Я эту курву и в темноте на ощупь опознаю!
Мы добрались до стойки, продолжая разыгрывать флиртующую пару, уселись на табуреты и заказали «пивка для рывка». Я, как бы невзначай, потянулся к зеркальной салфетнице на стойке и развернул ее так, чтобы все время видеть незнакомку не оборачиваясь. Мы сосали пиво, балагурили, тискали друг друга, а она с отсутствующим, даже сонным каким-то, видом продолжала неторопливо потягивать фруктовый коктейль из фужера и временами затягивалась сигаретой «Парламент», вставленной в мундштук из слоновой кости. На вид ей можно было дать лет 30–35, длинноногая, стройная, с высокой грудью, под облегающим блескуче-голубым платьем никаких признаков нижнего белья, роскошная грива золотисто-рыжих вьющихся волос обрамляла немного скуластое с тонкими чертами лицо, огромные миндалевые глаза под изогнутыми с надломом бровями, длинные нервные пальцы, капризные, чуть припухлые, чувственные губы — м-да! От таких самостоятельно не уходят! Классная «чапа», как говаривала одна моя давняя знакомая, но — увы! — не та.
От вдумчивого созерцания красотки меня отвлекла Людмила, вдруг довольно бесцеремонно обхватив за шею и чувствительно укусив за ухо.
— Ты что, на выставке достижений животноводства?! — зашипела она, продолжая терзать мое ухо. — Вот уж не думала, что у тебя такой извращенный вкус! Это же — корова, с годовым удоем в десять тысяч литров!
— С детства люблю молочные продукты, — огрызнулся я в ответ, тщетно пытаясь вырваться из ее цепких объятий, не привлекая постороннего внимания.
— Поздно, Джексон! — вдруг злорадно сообщила Люська. — Дояр уже объявился!
Я глянул в зеркальную салатницу и обнаружил рядом с незнакомкой худощавого джентльмена, затянутого, несмотря на жару, в полную «тройку» при галстуке с золотой булавкой. Они о чем-то уже тихо говорили и даже улыбались, потом джентльмен тоже заказал фруктовый коктейль и какой-то салат. Я успокоился — скоро не уйдут! — и постарался умилостивить свою всерьез раздраженную напарницу, заказав для нее и для себя фирменное блюдо клуба — лобстеров в ананасовом соусе. Плохое настроение Людмилы тут же улетучилось, и она принялась, похохатывая, рассказывать мне свои недавние похождения в санатории «Кедровый», куда ее пригласил очередной «жених», как она называла своих клиентов. История, действительно, оказалась забавной, а Люська-Шанель — прекрасной рассказчицей, так что я увлекся и начисто забыл поглядывать за «рыжей» со спутником. А когда наконец вспомнил, их уже не было ни за стойкой, ни в зале.
