А в этот уик — энд такого не произойдет.
Этот уик — энд пойдет псу под хвост.
«Хорошо, — пытался он себя утешить, — родители Джины — хорошие люди. И у них действительно юбилей. Скорее всего, я прекрасно проведу время, даже если бы я лучше…»
Он услышал звонок в дверь.
Джина откроет сама.
Интересно, вернуться ли ему опять к «Ночному путнику», или же весь день работать над сюжетом о музыкальном ящике.
Назовем роман «Ящик», вдруг осенило его.
И тут он улыбнулся.
Он напечатал: «Ящик. Потрясающее название. Тут есть ореол таинственности. И это слово относится не только к музыкальному ящику, который посылает героя в прошлое, но и к ловушке, к „ящику“, в котором он оказывается. Он заперт в ловушку обстоятельствами. Явного пути назад нет. Это слово относится и к сексу. Пусть один из бандитов обратится к главной героине, как к ящику. „Рыжий ящик“. И, может быть, главный герой — бывший боксер (убил на ринге противника и завязал с драками „в ящике“?) Нет, это не годится. Слишком избито. Но, может, есть еще какие — нибудь „ящики“. Бог с ними».
Он услышал приближающиеся шаги Джины. Она может через плечо прочитать запись, так что он нажал кнопку «вверх» и подождал, пока весь текст не передвинется за верхнюю границу экрана.
Джина постучала и открыла дверь. В руках она держала пакет, прибывший с вечерней почтой, который выглядел уж слишком увесисто для пакета с рукописью.
— Это принесли тебе. Из издательства Чендлер.
Издательство Ларри.
Джина следила, как он распечатывает пакет. Внутри была толстая рукопись, перевязанная резинкой. И записка от редактора:
«Ларри.
Это — копия с редакторскими правками рукописи „Сумасшедшего дома“. Изменения незначительные, так что, я надеюсь, ты будешь доволен.
Мы бы хотели, чтобы ты внес любые поправки, какие сочтешь нужным, и вернул рукопись не позднее 13 октября, если это возможно.
Всего наилучшего.
Сюзанна.»
Ларри скривился.
— Что там? — спросила Джина.
— Это «Сумасшедший дом». Отредактированная копия. Мне надо отослать ее до 13 октября. — Он посмотрел на календарь. — Боже, да это же в следующую среду.
— Немного же тебе дали времени.
— Уж это точно, — проворчал Ларри. — Они держали его почти полтора года, а мне предоставили… шесть дней.
— Что ж, развлекайся, — сказала Джина. Она вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь, чтобы табачный дым не шел по всему дому.
Ларри отодвинул стул от стола, сел нога на ногу, водрузил рукопись на колено и развязал ее. Он бросил записку Сюзанны и титульный лист на заваленный бумагами поднос около стула.
И тут у него вырвался стон.
Для «незначительных» изменений на первом листе было что-то слишком много.
Посредине страницы у него был такой абзац:
«Она толкнула дверь. Заперто. Боже, нет! Она обернулась и с трудом подавила стон. Он уже слез со стола для вскрытий, направляясь к ней, его голова качалась и поворачивалась на сломанной шее. В руке у него был скальпель».
Ларри стал расшифровывать исправления. Одни слова были зачеркнуты, другие — добавлены. Абзац был исчиркан вдоль и поперек. Наконец, он разобрал следующее:
«Толкнув дверь, она увидела, что та заперта. Нет! Оглянувшись, она в отчаянии взвизгнула, так как увидела, что труп направляется к ней со скальпелем в руке. Его голова болталась на сломанной шее из стороны в сторону».
— Иисус Христос с клюкой, — простонал Ларри.
Он нашел Джину в спальне, она вынимала одежду из комода и раскладывала ее по чемоданам. Оба чемодана лежали открытыми на кровати.
Он присел на край постели.
— У нас проблема.
— Рукопись?
— Я только что просмотрел ее всю. Роман совершенно испорчен.
— Только не это.
— Да.
«Сумасшедший дом» был его двенадцатым романом, и третьим, который разгромил редактор.
— Он что, так плох?
— Нет, вещь стоящая.
— Тогда почему они так сделали?
— Господи, не знаю. Думаю, мне просто повезло. На этот раз они ухитрились послать мою книгу на редакцию идиотке, возомнившей себя писательницей.
— Или идиоту, — возразила Джина, встав на защиту своего пола.
— Или это вообще «оно».
— А ты не можешь просто написать Сюзанне или позвонить и объяснить ситуацию? Может, они смогут послать чистую копию кому — нибудь еще.
Ларри покачал головой.
— Не думаю, что Сюзанне это понравится. Она просто устроит всем разгон за то, что послали мой роман неграмотной скотине. Кроме того, они уже оплатили эту работу. А сейчас они, наверное, в большой запарке, иначе не дали бы мне всего шесть дней.
— Может, тебе следует позвонить Сюзанне.
— Меньше всего мне хотелось бы заиметь репутацию скандалиста.
— Ты что, собираешься все так оставить?
— Я собираюсь сидеть на заднице с резинкой в одной руке и копией британского издания в другой. Если в Лондоне не стали исправлять мой роман, значит, и исправлять нечего. — Он опустил голову и вздохнул.
Джина подошла к нему. Она погладила его плечи. — Мне очень жаль, дорогой.
— Повезло, как утопленнику. Эта вещь… ее надо отослать в среду, чтобы она ушла на другой день. Если я поеду к твоим предкам, то мне останется всего три дня, чтобы пройтись по всей этой проклятой книге и попытаться… спасти ее.
— Можно взять ее с собой.
— Во всех отношениях это будет неудобно. Может быть, вы с Лейн поедете без меня, — как только он произнес эти слова, то понял, что не хочет оставаться дома. Но и ехать он никак не мог.
— Если я проведу весь уик — энд над рукописью, то к вашему возвращению, возможно, почувствую себя человеком.
— Я полагаю, мы можем договориться по телефону, — сказала Джина, гладя его по голове. — Поедем на той неделе, а не сейчас.
— Нет, не надо. Это их юбилей. Кроме того, вы собрались поехать. Не стоит всем вам страдать из — за одного кретина.
— Ну, если ты в этом уверен, — пробормотала Джина.
— Не вижу ничего другого.
Ларри прошел назад в кабинет. В горле у него стоял комок.
«Ты же не хотел ехать вначале», — напомнил он самому себе.
Но это было до того, как он узнал, что ему придется корпеть над «Сумасшедшим домом».
Он посмотрел на экран.
«Может, есть какие — нибудь еще „ящики“. Бог с ними».
Правильно. Конечно. Может, на той неделе и отыщутся.
Больше ему не работать над деталями «Ящика». Не корпеть над окончанием «Ночного путника».
Следующие дни принадлежат «Сумасшедшему дому», книге, которую он окончил восемнадцать месяцев назад. Книге, уже изданной в Англии, — и все, что там заменили, так это слово «лобовое стекло» на «ветровое стекло» и уточнили название цветов.
