То, что ты здесь оставила, способно сохранить все, что угодно. Такое бывает настолько редко, что можно сказать, что почти никогда не бывает, потому что высший не испытывает нужды что-либо сохранять. И еще потому…
Это невозможно описать…
Это не причиняет вреда. Это не жертва. Это не больно. Это не страшно. Это не является чем-то неприятным. Но при всем при этом, это…
Это невозможно объяснить. Скажу лишь одно:
Я тут намедни рассказывал тебе, как я ЛЮБЛЮ Вселенную, как отдаю все силы для ее благополучного существования. И все это действительно так, без малейшего преувеличения. Но… Я бы никогда, ни за что не сделал бы того, что сделала ты. Даже если бы знал, что мое любимое дитя завтра рассеется без следа…
А я еще дивился, когда ты решила создать в себе искусственный предел! Что там искусственный предел, если ты…
Они еще некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом Ира сказала:
- Ну что? Полетели?
- Как скажешь…
- - -
Холодно. Хлещут струи воды.
«Рано… Всё назвать или потеряю…».
Холод и струи воды стерлись.
«Предназначение… Цель… было – НАЙТИ… стало – ПОНЯТЬ…
Нашла: СВЕТ. Назовем ЭТО – СВЕТ. Какая разница как? Пусть будет СВЕТ, раз я чувствую ЭТО, как свет.
Понять: Радный. Радный и я.
Нашла: человеческое.
Понять: Генка.
Я потом в этом запутаюсь… неважно… хоть как-то назвать… или потеряю…
Нашла: «некое средство».
Понять: Женечка и Гиала.
И еще… нет… всё не смогу… это главное:
Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала.
Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала.
Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала».
- - -
Всё и Ничто, в причудливой последовательности сменяя друг друга, плавно трансформировались в отчаянный стук дождя за окном, из которого материализовались в тактильные ощущения, которые подсказывали, что есть верх и низ. Сверху одеяло, наверное. Снизу, наверное, кровать. В мозгу стучит: «Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала». «О чем это? Потом разберемся…». Боли нет, так что тело, скорее всего, в целости и сохранности. Но хоть как-то пошевелиться кажется чем-то совершенно невозможным – оно, то есть тело, вроде как свое, а вроде как и нет. «Надо хотя бы открыть глаза». Веки с ресницами словно весят по нескольку тонн. Нет, весят они, как положено, просто, «нужно вспомнить, как открывают глаза». «Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала». «Нужно заставить себя открыть глаза. На счет три… Ну… Раз, два, три». Глаза открылись без усилий. В ногах сидит Женечка с серым каменным лицом и смотрит в никуда. Ира приковала к нему взгляд. Он почувствовал и повернулся к ней.
- Ирка!!! Сволочь!!! Гадина!!! Ты меня со свету сживешь!!! – прогрохотал Женечкин вопль.
- Я тоже очень рада тебя видеть, Женечка.
- Ты как? – спросил он с какой-то особенной, вовсе ему несвойственной теплотой.
- Мне кажется, ты лучше знаешь. Что со мной было?
- Что-что! То же самое, что и год назад. Сгинула напрочь.
- А потом, как ни в чем не бывало, оказалась в своей кровати?
- Не-а… Твое тело, облаченное в костюм Евы, Зив с Лоренцем вчера вечером нашли в саду недалеко от двери прохода. Хорошо еще Татьяна Николаевна не напоролась – у нее бы точно инфаркт был. Лежит, ни дать ни взять, трупик под дождем.
- А давно дождь идет?
- Давно… – неопределенно ответил Женечка.
- Слушай, Жень, у меня такое ощущение, что я, как минимум, пару дней проваляюсь – слабость жуткая. Помнишь, у тебя книжечка была «Драконы. Миф и реальность»? Можешь мне ее почитать принести?
- Не вопрос. Принесу, конечно. Так. Надо Лешке твоему позвонить – он уже с ума сходит и моим байкам про твою дикую занятость не верит.
- Чего это он? Знает же, что это вполне в моем репертуаре!
- А ты сама-то представляешь, сколько отсутствовала?
- А сколько?
- Ты какого числа на Ажек умотала?
- Вроде четвертое сентября было.
- А сегодня пятое! Только не сентября, а… но-яб-ря!
- Ни…
- Вот-вот! Я тоже два месяца кряду матерился!
Женечка принялся набирать Лешку. Необходимыми для разговора по телефону силами Ира не обладала и просто подала голос, чтобы Лешка успокоился, а также выслушала его «приветствия», ничуть не уступавшие по эмоциональному накалу Женечкиным. Как только Женечка убрал трубку от ее уха (сама держать телефон Ира не могла), в дверь постучали:
- Прошу прощенья, я, кажется, слышал разговор, – сказал отдаленно знакомый голос и в спальню вошел Аристарх Поликарпович.
- Аристарх Поликарпович! – обрадовалась ему Ира.
- Не вставайте, Ирочка, Вам сейчас нужен полный покой, – впрочем, он напрасно волновался: Ира не то что привстать, а и пошевелиться пока не могла. – Мне сообщили о том, что с Вами случилось, я и явился, ну а теперь, когда все в порядке, разрешите откланяться.
- Аристарх Поликарпович! Вы, никак, на меня обиделись!
- Отнюдь, Ирочка. Я всего лишь знал, что делать в данном случае, вот меня и позвали вчера, когда нашли Ваше тело. Ну а теперь Вы в моих услугах больше не нуждаетесь. Тело в полном порядке, а раз Вы в него вернулись, значит, ему больше ничего не угрожает.
- Ну да! – сострил Женечка. – А что может угрожать телу Палладиной в большей степени, чем сама Палладина?
- И то верно! – улыбнулся Аристарх Поликарпович. – Не обижайтесь, Ирочка, мне действительно нужно восвояси. В отличие от Вашего, моему телу, кроме меня самого, уже давно угрожает то, что непременно следует за старостью.
Тут над фигурой Аристарха Поликарповича появился взволнованный Влад.
- Ира! Ты жива!
- Молодой человек, Ирочка-то, конечно, жива, но это вовсе не значит, что у нее достаточно сил для общения со всеми нами, – с доброй улыбкой отчитал его неуемный порыв Аристарх Поликарпович.
Но не успел Аристарх Поликарпович приструнить Влада, как в спальню с не менее радостными воплями влетел Генка, а между его ног просочился Лоренц и запрыгнул на кровать. Ира задумчиво смотрела на всех пятерых, пока они с облегчением, вызванным ее возвращением к жизни, препирались, и в какой-то момент, как в смутном воспоминании, увидела пятерых исполинских и величавых драконов. «Интересно, а кто-нибудь из них помнит себя змием? Аристарх, скорее всего, помнит. Женечка, видимо, тоже, но, возможно, смутно. Влад, конечно же, нет, хотя не исключено, что пройдет лет десять-пятнадцать, и вспомнит. Генка? Сложно сказать. Все-таки, наверное, смутно помнит. Помнит же он свои прошлые человеческие жизни? Лоренц? Этот, думаю, помнит наверняка».
