Менхаус смотрел на туман, зная, что в нем есть что-то очень странное, но не спешил делиться своими соображениями с другими. Возможно, надеялся, что это игра его воображения. И ничего больше.
— Не, Менхаус, — продолжал Сакс, — Не знаю, что ты нашел в Фабрини. То, что заставляет тебя сосаться с ним ночи напролет, для меня загадка. У него ж член с карандашный огрызок, а сам он тупее коробки сухого крысиного дерьма. Не понимаю.
Менхаус выдавил смешок.
— Вот выберемся отсюда, урод, — угрожающе произнес Фабрини, — тогда и поговорим. Сечешь, о чем я, засранец?
— Ага, секу, о чем ты, мелкий жопотрах, — с отвращением парировал Сакс. — Жалко, не видишь ты меня. Я тут краской залился. Мне еще ни разу итальяшка не отсасывал.
— Ты мудак, — прорычал Фабрини. — Я убью тебя, членосос. — Он оторвался от ящика и соскользнул в воду. Ящик яростно закачался в воде. Фабрини изо всех сил пытался за него ухватиться, но продолжал соскальзывать. Запаниковав, он начал биться в воде. Наконец ухватившись пальцами за шов, он подтянулся вверх.
— Черт, — выдохнул он. — Господи.
— Кончай валять дурака, говнюк, — рявкнул Сакс.
— Вы оба заткнитесь, — вмешался Менхаус. — Меня уже тошнит от вас. Ради бога, мы же не в бильярдной. Мы — посреди океана, и лично я не хочу утонуть из-за того, что вы ведете себя как пара сопляков.
Фабрини чертыхнулся.
— А он прав, Фабрини, — пробормотал Сакс. — Давай закончим на этом. Побережем силы. Они могут нам пригодиться. Знаю, вам двоим силы потребуются, когда вы доберетесь до суши и приметесь нахлобучивать друг друга в задницы.
— Черт бы тебя побрал, Сакс, — ругнулся Менхаус.
— Извини. Просто я никогда не думал, что застряну посреди океана с парочкой парней вроде вас. Господи Иисусе!
— Заткнись, Сакс, — усталым голосом сказал Фабрини.
— Ладно, я заткнусь. Думаю, мы все должны заткнуться. Чтобы всем было хорошо. Особенно Фабрини. Мы не были бы в этом дерьме, если б он не надрачивал тебе колбасу, Менхаус, а позаботился бы о шлюпке.
— Трахал я тебя и твоего папашу, — огрызнулся Фабрини.
— Моего папашу? Черт, он хотя бы научил меня следовать инструкциям. А твой старик был слишком занят сексом с соседским пуделем, вместо того, чтобы научить тебя чему-то путному.
Менхаус уткнулся лицом в сырую прохладу ящика, молясь о скором спасении. Все, что угодно. Сейчас он предпочел бы даже встретить акул, чем слушать перебранку двух идиотов.
Господи, должен же быть здесь еще один корабль.
Разве нет?
Но Менхаус был не очень уверен. Если уж на то пошло, он много в чем не был уверен. Например, где они находятся. Чертов туман. Странный запах. Все это было как-то неправильно. Он не мог понять почему, но что-то внутри него подсказывало, что кораблекрушение было их наименьшей проблемой.
— Интересно, где мы находимся? — прошептал Фабрини, но остальные его услышали.
Сакс что-то проворчал, а Менхаус не проронил ни слова. Он боялся что-либо сказать. Потому что, как и сама «Мара Кордэй», он был попросту дезориентирован. Стрелка его компаса бешено крутилась.
— Думаю, что где-то в Атлантике, — произнес Менхаус, надеясь, что не ошибся.
Но Фабрини лишь буркнул.
— Ты так считаешь? Правда?
Менхаус ждал, что Сакс сделает какое-нибудь глупое замечание, грубое, оскорбительное, но не лишенное юмора. Которое разрядит эту жуткую, разъедающую все напряженность. Но Сакс ничего не сказал, и Менхаус почувствовал, как что-то у него внутри сжалось еще сильнее. Он уставился на мерцающий, молочно-белый туман, и увидел, что тот стал каким-то совершенно неестественным. Каким-то живым, разумным и голодным.
Он ест людей заживо, — произнес его внутренний голос, отразившись эхом от какого-то темного, одинокого места, словно от дна колодца. Он засасывает корабли, швыряет людей в этот богомерзкий суп. А потом медленно, неторопливо пожирает их.
Но это говорили в нем всего лишь нервы. Напряженные до предела от стресса, тревоги и страха перед неведомым. И Менхаус не собирался слушать их. Он будет таким же крутым, как те двое. И встретит судьбу с усмешкой.
Да, верно.
Держась одной рукой за покачивающийся ящик, он сунул другую в воду. Как и говорил Джордж Райан, было во всем этом что-то очень странное.
— Какого черта ты делаешь, Менхаус? — поинтересовался Сакс. — Ты же не пьешь там эту хрень, верно?
Менхаус заверил его, что даже не собирался.
— Какая-то она странная, а? Я имею в виду, вода. Густая какая-то.
— Как неустоявшееся желе, — сказал Фабрини. — Чертов суп.
— Да это просто масло от корабля. Вот и все, — вмешался Сакс.
Звучало неплохо. Проблема была в том, что никто из них не купился на такое удачное объяснение, и обвинять никого было нельзя. Потому что дело было не только в воде, а во всем. Все было здесь по-другому, не так, как должно было быть… И не было никакой возможности объяснить это.
— Это не масло, Сакс, — сказал Фабрини. — Господи… потрогай эту воду… она как слизь. Тяжелая, болотистая, не знаю даже, какая.
Пока двое спорили — а они спорили по любому поводу — Менхаусу в голову пришли некоторые мысли, но он не собирался их озвучивать. Не собирался говорить. Да, вода была не только склизкая, но и соленая, теплая, и густая, как желатин. И если б кто-то спросил, что она ему напоминает, он бы сказал, что околоплодную жидкость. Жаркая парная баня органического бульона, бурлящая и кипящая. Словно они плавали в самой большой в мире плаценте. Он помнил, что однажды, еще в средней школе, читал, что плацентарная жидкость по химическому составу очень близка к первобытным океанам Земли. Органический поток потенциала.
— Не стоит об этом спорить, — наконец, сказал он, устав их слушать.
Фабрини фыркнул.
— А кто спорит?
— Заткнитесь, — рявкнул Сакс. — Вы оба. Слушайте… Я что-то слышал.
Все сразу же замолчали. Они слушали, ощущая биение собственных сердец и воздух, поступающий в легкие. Потому что не ждали ничего хорошего от этого клубящегося тумана.
Менхаус услышал сразу, и удивился, что не слышал раньше — далекий глухой стук, звук резкого трения чего-то обо что-то. Тум-тум, тум-тум.
— Весла, — сказал Фабрини. — Это весла… кто-то гребет там.
И все внезапно поняли, что он был прав.
Ибо то, что они слышали, был стук весел об уключины, скрипучий и стонущий в ночи. Звук стал приближаться, хотя было сложно сказать, с какой стороны именно.
— Эй, — закричал Фабрини, убежденный, что приближается спасение. — Эй! Сюда! Мы здесь!
А потом закричал и Сакс. Они оба кричали в туман, и тот отражал их голоса с каким-то жутким свистом. Менхаус не присоединился к ним, потому что ему не нравился этот стук весел. В нем было слишком много отчаяния, спешки и паники.
