— Весла, — сказал Фабрини. — Это весла… кто-то гребет там.
И все внезапно поняли, что он был прав.
Ибо то, что они слышали, был стук весел об уключины, скрипучий и стонущий в ночи. Звук стал приближаться, хотя было сложно сказать, с какой стороны именно.
— Эй, — закричал Фабрини, убежденный, что приближается спасение. — Эй! Сюда! Мы здесь!
А потом закричал и Сакс. Они оба кричали в туман, и тот отражал их голоса с каким-то жутким свистом. Менхаус не присоединился к ним, потому что ему не нравился этот стук весел. В нем было слишком много отчаяния, спешки и паники.
Не было похоже, что гребущие кого-то искали, скорее они спасались бегством.
Но Сакс и Фабрини, казалось, не замечали этого, или не хотели замечать… Они продолжали кричать, пока из тумана не раздался высокий, скорбный вопль. И было в нем что-то пронзительное и истеричное, какое-то женственное, или даже девичье.
Все тут же замолчали.
Теперь из тумана раздалось еще больше криков. Теперь уже мужских, и в них звучал абсолютный ужас. От тембра этих голосов у Менхауса и остальных будто что-то захлопнулось внутри, и все почувствовали себя маленькими и беззащитными. Потому что, что бы ни происходило с теми незнакомыми людьми в невидимой лодке, это было в высшей степени ужасно.
Крики стали прерывистыми.
— Кто-то попал в беду, — тихо сказал Фабрини. — Может, нам нужно подгрести туда. Нужно… нужно что-то делать.
— Нет, не думаю, что это хорошая мысль, — довольно спокойно ответил Сакс.
На этот раз Фабрини согласился.
Троица ждала в замершей воде, прислушиваясь и мечтая оказаться в любом другом месте. Скованные ужасом, они, словно три мальчишки, слушали, как нечто поднимается ползком по лестнице подвала посреди ночи.
Возможно, если б все закончилось большой, неразгаданной тайной, они не приняли бы этому особого значения. Но этого не случилось. Ибо они услышали всплески и топот спотыкающихся в лодке людей. Глухие стуки. И всплески. А потом, прорвавшийся сквозь этот шум безумный, полный боли крик: «О, боже, о, боже, о, боже, помоги мне! Кто-нибудь, помогите! Не трогай меня, не трогай меня, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ…»
Затем крик прервался яростным грохотом, словно в лодку врезалась стальная балка. Менхаус почувствовал, будто что-то испарилось в нем. Может, кровь, а может, душа. Кожа туго натянулась, мышцы напряглись и непроизвольно сжались, словно стараясь уменьшить его тело, сделать его менее приметной мишенью. Во рту пересохло, хотелось одного — лишь крепче вцепиться в ящик.
Ибо то, что случилось потом, было еще хуже.
Сперва показалось, будто что-то гигантское и мясистое вылезло из болота, а потом раздался низкий, утробный рык, напомнивший Менхаусу рык тигра в туннеле. Он нарастал, дикий, гортанный рык, эхом разносясь в ночи. А потом… потом раздались треск чего-то рвущегося, всплески и влажный хруст. И наконец, какое-то чавканье и хрупанье, словно пес обгладывал кость.
Менхаус дышал так тяжело, что был готов задохнуться. Он не хотел говорить, слова сами срывались с уст.
— Останови это, Господи, останови это…
Он почувствовал, как рука Сакса с силой вцепилась в его.
— Тихо, — резко произнес тот. — Тихо, ради бога.
Из тумана продолжали доноситься всплески. Наконец все стихло. Остались только они трое посреди ночи.
Они ждали.
И гадали, когда придет их черед.
— Похоже, это крышка люка, — сказал Кушинг, проводя руками по длинному, прямоугольному объекту перед ними. Он был толстым и твердым, на нем легко могло поместиться человек шесть.
— Он не утонет? — спросил Сольц.
— Нет, не думаю. Держитесь за нее.
Кушинг взобрался на предмет. Тот легко выдержал его вес. Он пополз по его мокрой, гладкой поверхности. Действительно, это была перевернутая крышка люка. Возможно та, которую в момент взрыва сорвало с правого грузового отсека.
— Помоги мне залезть, — попросил Сольц. — Пожалуйста, быстрее.
Кушинг схватил его за спасательный жилет и втащил наверх. После нескольких отчаянных попыток Сольц оказался «на борту».
— Мы единственные выжившие, — сказал он. — Я знаю.
Кушинг вздохнул.
— Нет. Не может такого быть.
— Нам нужно смириться с неизбежным, мой друг, — грустно произнес Сольц, словно маленький мальчик, потерявший щенка. — Нам конец. Вопрос лишь в том, как это случиться и когда.
— Прекрати так говорить. Нас подберут с первым же лучом солнца.
Сольц мрачно ухмыльнулся.
— Да, да. Конечно.
Кушинг молча уставился в туманную мглу. Если Сольц решил умереть, пусть это случится быстрее.
— У меня пазухи болят, — держась за голову, простонал Сольц. Эта проклятая сырость… я ее не выдержу. Я сдохну от пневмонии еще до того, как прибудет спасательный катер, — кашляя и чихая, произнес он. — Этот ужасный воздух… я не могу им дышать.
— Рано или поздно течение вынесет нас отсюда, — сказал ему Кушинг.
Но Сольц, похоже, ему не поверил.
— Почему… почему так пахнет? Чем-то мертвым или газом каким-то… Это же ненормально, правда? Ну же, Кушинг, ты же в этом разбираешься… разве воздух должен так пахнуть, даже в море?
Кушинг потер глаза. Сольц. Господи. Этот парень даже в нормальной жизни был развалиной, а теперь… он стал только еще хуже. Из всех, потерпевших кораблекрушение. Но в чем-то он был прав. Пахло странно. Запах был застоявшимся, приторным, как на малярийных болотах в глуши Амазонки.
Нет, это ненормально.
Здесь все было ненормально.
— Да, пахнет необычно, но не беспокойся. Это просто туман. Утром… он рассеется.
— А что потом?
Кушинг изучающе посмотрел на силуэт Сольца в тусклом свете.
— Что ты имеешь в виду?
Сольц снова сглотнул, словно стараясь удержать содержимое желудка.
— Когда туман рассеется… что мы увидим?
Спасательная шлюпка легко могла вместить с десяток человек.
На ее борту находились лишь Кук и найденные им в воде члены экипажа — Крайчек и Хапп. Их было всего трое, и в этой шестнадцатифутовой лодке из оранжевого фибергласа у них было достаточно места, чтобы удобно устроиться. На борту было все, необходимое для выживания, включая надувной тент. Все, начиная от солнцезащитного крема до таблеток от морской болезни, от рыболовной лески до одеял, от шоколадных плиток до питьевой воды. Первоклассное аварийно-спасательное оборудование «Мары Кордэй» содержалось всегда в отличном состоянии, и обновлялось перед каждым рейсом. Ответственность за него лежала на первом помощнике, и Пол Гослинг относился к этому с полной серьезностью. Да, Кук знал, что для выживания у них есть все, но они по-прежнему понятия не имели, где находятся.
