— На кладбище семь призраков.
— Что? — поинтересовалась Верна.
— Ничего, — ответил Джеймс. — Я молчу.
Когда она начала выбираться из машины, Джеймс вышел и предложил ей руку.
— Может, вас проводить до двери? — спросил он.
Верна бросила на него ошеломленный взгляд:
— Нет-нет, я сама.
Джеймс рухнул на переднее сиденье. Я осталась там, где была.
— Пока, детишки!
Женщина помахала нам рукой. Джеймс попытался ответить тем же, но машина сорвалась с места за секунду до того, как он успел это сделать.
— Наконец-то все закончилось, — со вздохом сказал Митч. — Прикури мне сигарету.
Когда мы вернулись в дом на улице Амелии, Джеймс сел смотреть телевизор. Митч почитал спортивную колонку в газете, побродил по комнатам, затем надел куртку и взял ключи от машины.
— Я могу погулять? — спросил Джеймс. — Обещаю не влезать в неприятности.
— Сегодня можешь.
— Ты же знаешь, я повредил себе мозг и все такое. Напомни мне, надолго ли я посажен под арест?
— Я скажу об этом позже, — нехотя ответил Митч.
* * *
Я смотрела, как Джеймс обедает сэндвичем с арахисовым маслом.
— Мне всегда было интересно, какое оно на вкус, — сказала я, садясь за кухонный стол напротив него.
— Теперь я знаю, что подарить тебе на Рождество.
Покончив с сэндвичем, Джеймс выпил стакан апельсинового сока:
— Теперь пойдем охотиться.
— И куда мы отправимся? — спросила я.
— Туда, где люди проводят сентябрьские вечера по воскресеньям, — ответил он. — В торговый центр.
* * *
Это была необычная прогулка. Джеймс ехал на велосипеде, а я парила за его спиной. Он все время посматривал по сторонам и почти не обращал на меня внимания. Вскоре мы оказались на широкой площади перед торговым центром. Джеймс оставил своего «коня» на велосипедной стоянке и ввел меня под гулкие своды. Центральный проход был заполнен гомонящими людьми. Со всех сторон доносилась музыка разных стилей. Она сливалась в неразборчивый шум и эхом отражалась от стен и потолка. Мистер Браун питал отвращение к универсамам, поэтому в последний раз я посещала подобное место лет десять назад.
Джеймс начал «охотиться». Он медленно двигался против встречного потока людей. Сморщенные старческие лица с толстыми, как блюдца, линзами на глазах. Детские мордашки, наполовину скрытые под пластиковыми масками. Небритые физиономии с зеркальными темными очками. Шедевры макияжа с синими веками и кольцами в носах. Унылые рожицы с брекетами на зубах. Все они проплывали мимо меня — такие же непонятные, как иностранные слова. Джеймс три раза прошелся туда и обратно по магазину. Я покорно тащилась за ним. Затем он сел на край каменной урны и хмуро посмотрел на группу молодых людей, обедавших за маленькими круглыми столиками. Он встал и сделал еще одну попытку. Мы снова начали пробираться сквозь толпу в центральном проходе универсама. Я уже не чувствовала такого беспокойства, как прошлым вечером. Идея о «пустом» теле, покинутом душой, казалась мне притянутой за уши. Я считала, что пока мне нечего бояться. Возможно, нам потребуются дни и даже месяцы на поиски того, кто нуждался бы в спасении.
— Вон та, — прошептал вдруг Джеймс.
Я увидела женщину примерно тридцати лет, стоявшую у входа в один из фирменных магазинов. Она пригнулась и начала завязывать шнурки на ботинке. Спортивные штаны и куртка с капюшоном. Ниспадавшие волосы закрывали ее лицо. Когда Джеймс медленно направился к ней, я спряталась за его спиной:
— Она пустая?
— Прислушайся, — прошептал он. — Разве ты не различаешь этого звука?
Когда женщина выпрямилась, я увидела худощавое лицо с напряженным ртом и встревоженными глазами. Она вошла в магазин, и мы последовали за ней. Я услышала слабое жужжание, но не могла сказать, исходило оно от женщины или от ламп, которые подсвечивали витрины с ювелирными изделиями.
— Что мне нужно делать?
Мои нервы дрожали, как натянутые провода.
— Прилипни к ней, — прошептал Джеймс. — Войди в ее тело, когда она будет одна.
Мне не хотелось прилипать к кому-либо другому, кроме Джеймса. Но обретение тела было единственным способом действительно оказаться с ним рядом.
— Что, если я встречу там зло, которое не испугается меня?
— Вряд ли эта женщина сидит на наркоте.
Наша «цель» остановилась на пересечении проходов между стеллажами. Джеймс замедлил шаг:
— С Билли все было иначе. Посмотри на ее телосложение. Она заботилась о своем теле.
Женщина повернула налево. Когда мы последовали за ней, она скрылась за дверью с надписью «Леди». Джеймс притворился, что рассматривает ценник на банном халате. «Пустая» женщина была теперь одна.
— Я подожду тебя здесь, — сказал Джеймс.
Вопреки интуиции, предупреждавшей меня об опасности, я прошла сквозь запертую дверь дамской комнаты. Это было крохотное помещение с одним туалетом, раковиной, металлическим мусорным баком и табличкой, призывавшей остерегаться воришек.
Женщина стояла перед зеркалом и смотрела на себя с растерянным видом, словно напрочь забыла, зачем пришла сюда. Хотя она имела спортивную фигуру, ее лицо выглядело бледным и болезненным. Под глазами темнели круги. На висках и подбородке виднелись маленькие царапины, словно недавно на нее кинулся взбесившийся кот. Я сомневалась, что, став этой женщиной, смогу заставить ее губы снова улыбаться.
Мне не нужно было менять хозяев, потому что Джеймс находился лишь в нескольких шагах за дверью. Но я в любое мгновение могла потерять свой шанс остаться наедине с этим телом. Испытывая страх, я приблизилась к женщине и прикоснулась к ее левой руке, которая упиралась в край раковины. Дотрагиваясь до мистера Брауна или Джеймса, я чувствовала нечто иное. Плоть дамы излучала покалывающий жар, похожий на ощущение в замерзших пальцах ног, когда они оживают под горячим душем. Женщина повернула ручку крана, пригнулась и, набрав горсть воды, прополоскала рот. Затем она долго пила. Выпрямившись, женщина снова замерла перед зеркалом, капля воды повисла у нее на подбородке. Я чувствовала каждый ее палец, хотя прикасалась к ней правой рукой. Горячий трепет ее тела поднимался по моему предплечью.
Взглянув на свое отражение, женщина нахмурилась, словно не узнала себя. Она вытянула перед собой левую руку, и я, потянувшись за ней, вошла в ее тело правым боком. Мой правый глаз совместился с ее левым глазом, хотя в зеркале по-прежнему было одно лицо. Там, где мои губы встретились с ямочкой на ее щеке, я почувствовала дрожь. Мне захотелось выйти из нее, но я застряла в этом теле. Из какого-то потаенного места в ее сердце вспорхнуло краткое воспоминание. В десятилетнем возрасте она вот так же стояла перед раковиной и сплевывала под струю воды отвратительную слизь. Ее тошнило, она плакала, скоблила пальцами язык и полоскала рот. Темные локоны безвольно свисали. А чуть раньше она отчаянно пыталась удержать дверную ручку в темной спальне, но круглая ручка предательски скользила в пальцах. Утром отчим курил на крыльце, пока мать бранила ее за то, что она снова намочила в постель.
