что мой дядя и старик посмеялись над ним и бросили в обезьянник, но нет. Может быть, он выглядел изможденным – я, конечно, не мог разглядеть его из окна, но его голос был глухим, как будто кто-то вытащил его душу, осквернил ее и засунул обратно – а может, потому что они к тому времени уже слишком много раз слышали эту историю и начинали верить в нее. А может быть, это как-то связано с самой Женевьевой, которая была чокнутой и одержимой, заставляя людей к тому времени по-настоящему забеспокоиться... как будто призраки ее семьи вились вокруг нее, словно голодные кошки. Она приходила в Хеймаркет время от времени, просто так. Посмотреть на людей на улицах, спросить их, видели ли они Рэнди или как можно было добраться до портного и подготовить платье Перл к ее дню рождения, но поскорее, потому что Генри скоро должен вернуться домой, а ей нужно приготовить ему ужин.
Во всяком случае, я слышал, как мой старик и дядя твердили Алану, что он пьян и, вероятно, ему померещилось. Но Алан сказал, что нет, он видел Перл, она вернулась, как и говорили люди. Ну, дядя Томми сказал: "Хорошо, хорошо, может быть, ты видел какую-то девушку, но это была не Перл". Но Алан твердил, что это она, точно она. А как он узнал? Просто... по платью. "Это было платье, - сказал он, - изящное платье из шелка и кружева ярко-синего цвета". Что ж, это имело смысл, потому что маленькую Перл, как я уже сказал, Женевьева всегда наряжала, как фарфоровую куклу. Черт, когда ее вытащили из карьера, она выглядела так, будто была готова к пасхальному обеду или своему крещению.
Алан настаивал, что это Перл. Она странно шла, хромала или что-то в этом роде, и несла за хвост какое-то животное... мертвую кошку. Я могу только представить, каково ему было там, на той залитой лунным светом дороге в ведьмин час, когда он увидел мертвую девочку, ковыляющую с убитой на дороге кошкой. Боже правый. Честно говоря, я не думаю, что мой старик или дядя действительно поверили, что Перл Кроссен выбралась из своей могилы, но происходило что-то странное, и дошло до того, что они больше не могли это игнорировать.
- Видишь ли, многие люди рассказывали ту же самую историю, и многие были напуганы. О Перл Кроссен ходило слишком много гадких историй. Люди видели, как она ходит по ночам по проселочным дорогам, так же, как Алан Крески: со странным видом, сгорбившись и скорее подпрыгивая, чем шагая. Они видели ее за воротами этого самого кладбища, прячущуюся в дренажных канавах и где угодно. Морт Стромбли сказал... я никогда этого не забуду... что он наткнулся на нее на Крикер-роуд в три часа ночи. Что она грызла мертвую собаку на обочине дороги, когда он увидел ее, и он чуть не съехал в канаву. Когда его фары осветили ее, она посмотрела на него, ее лицо было испачкано чем-то черным и грязным, а глаза были желтыми. Сияюще желтыми. А ее лицо... ну, Морт сказал, что оно было искаженное, кривое, выступающее, как будто череп под ним пытался прогрызть себе выход. Барни Хок, самый старший из нас, сказал, что он был на стоянке с Лесли Стронг, и Перл подошла прямо к машине. Сказал, что она выглядела как что-то из фильма ужасов... как живой череп с жирными волосами, спутанными, набитыми палками, колючками, грязью, забрызгавшей ее лицо, и множеством кривых зубов. Барни сказал, что и он, и Лесли начали кричать и ничего не могли с собой поделать. Перл прижала руки к окну – шел дождь, поэтому окна были подняты, слава богу, - и Барни сказал, что ее руки были опухшие, белые и липкие, как поганки. Он сказал, что они не могли четко разглядеть ее сквозь капли дождя на окне, но, что бы это ни было, это была не Перл.
- Что ж, как ты понимаешь, мы, дети, довольно сильно взволновались при мысли об этом монстре среди нас. Мы хотели его увидеть. Нам просто нужно было его увидеть.
- Значит, вы решили пробраться в дом, - сказал Кенни, зная, что именно так поступили бы он и его друзья.
Годфри выглядел бледным и измученным.
- Да. Да, мы так и сделали.
Кенни выдержал паузу, позволяя шерифу набраться сил, чтобы рассказать ему эту часть истории, собраться с духом. Он знал, что не хочет услышать это – как и остальное – но Годфри хотел рассказать ему, и, вероятно, у него не было выбора.
Шериф облизнул губы, его лицо было напряженным и бесцветным. Похоже, он был на грани признания в великих и ужасных вещах.
- Да, мы пошли туда. Я и Джонни Проктор, мой соучастник в преступлении. Мы были молоды и глупы, Лу, но не настолько глупы, чтобы заявиться туда ночью... нет, я не думаю, что у нас хватило бы смелости для этого. Мы пришли туда в полдень, спрятались в кустах и просто наблюдали за этим домом. Был теплый сентябрьский полдень... Вроде, День Труда... но мы дрожали, струхнув не на шутку, пытаясь набраться смелости, чтобы подкрасться к дому и заглянуть внутрь. Полагаю, мы бы никогда не набрались смелости, но судьба позаботилась об этом за нас. Мы видели, как Женевьева Кроссен вышла на крыльцо. Она просто стояла там. Мы думали, может быть, она знала, что мы были там или что-то в этом роде. Я хотел сбежать, но Джонни сказал, что нет, подожди. Господи, ты бы видел эту женщину. Она всегда была из тех, кто делает красивые прически, носит красивые платья... но не в этот раз. На ней был какой-то старый, потрепанный и помятый, ободранный домашний халат, похожий на мешок из-под картошки. Ее волосы торчали дыбом, и даже с такого расстояния я мог видеть ее глаза, чертовски широко раскрытые, цепкие и бездонные – просто воронки в ее лице. Даже через двор я видел, что там ничего не осталось, Женевьева Кроссен была сумасшедшая... или сходила с ума. Она стояла там минут пять, не двигаясь, затем сошла с крыльца, обошла дом и пошла по тропинке, ведущей к ручью.
Джонни сказал, что это наш шанс. До ручья было десять минут ходьбы, так что у нас было двадцать минут или больше, чтобы сделать то, что мы задумали. А если честно? Я не хотел ничего делать. Воздух вокруг дома Кроссен был горячим и кисло пахнущим, и внутри меня что-то съежилось. Но Джонни было наплевать на
