— Ты курил травку, — сказала я.
— И что? — Он приподнял брови.
— Откуда ты знаешь Зака?
— Я знаю многих людей.
— Тогда что он здесь делал?
— Принес мне вот это, — ответил Ник и указал на мешочек.
— Он дает тебе травку?
— Нет, глупышка, я покупаю ее у него. Хочешь немного попробовать?
— Нет.
— Что, слабо?
— Ничего подобного. К твоему сведению, дома я могу курить травку в любое время, когда захочу.
Он покачал головой и ухмыльнулся:
— Я же вижу, что тебе слабо.
— Дерьмо собачье!
— Ох, юная леди еще и ругается. Ты слишком долго околачивалась вместе с моей сквернословящей сестренкой. Кажется, это называют дурным влиянием.
— Вот забавно. Она говорит о тебе то же самое.
— Тогда два раза ох. Расскажи мне, Пустынная Роза, что Дел говорила тебе обо мне.
— То, что тебе на самом деле только четырнадцать лет, а не шестнадцать. Что у тебя бывают плохие моменты, и еще, что у тебя есть какой-то большой секрет.
— Подумать только, какая у меня разговорчивая сестренка. А она сказала, что это за большой секрет?
— Нет. Но лишь потому, что если я узнаю, мне расхочется тебя видеть.
Ник погрыз ноготь большого пальца.
— Ты и впрямь думаешь, что если я расскажу, тебе больше не захочется меня знать?
Я пожала плечами, заглянула в его влажные глаза и подумала: «Ничего подобного».
— Ты убил кого-то или что-нибудь в этом роде? — Я нервно рассмеялась.
— Нет, ничего такого. Это… в общем, это сложно, вот и все.
— Я много чего знаю о сложностях, — заявила я, вспоминая о недавних событиях, перетряхнувших жизнь в Нью-Хоупе.
— Нет, я не думаю, что ты не поймешь, просто я не знаю, как это правильно объяснить. Но я объясню. Обещаю. Подумаю, как это сделать, и все тебе расскажу.
— Когда?
— Скоро, Пустынная Роза. Я обещаю. — Он потянулся, взял меня за руку, посмотрел на нее и улыбнулся своей фирменной озорной улыбкой. — Но у меня есть другой секрет. Хочешь услышать?
— Наверное, — сказала я, разочарованная тем, что пришлось согласиться на второсортное признание.
— Только если обещаешь, что не убежишь и не подумаешь, будто у меня сейчас один из плохих моментов.
Я взглянула на Ника, и он крепче сжал мою руку. Он улыбался, и его зубы были такими белыми, что почти светились. Помню, как я подумала: «Зубы — это кости». Это заставило меня улыбнуться в ответ.
— Обещаю, — сказала я.
— Хорошо. Наклонись поближе, я скажу тебе на ухо.
Я наклонилась. Теплое дыхание Ника обдувало мне ухо и щеку. От него пахло марихуаной и сигаретами, но за этим я различала мускусный запах, похожий на пот, только более приятный.
— Я хочу поцеловать тебя. Мне очень этого хочется. И думаю, тебе тоже понравится целовать меня.
Его слова были влажными дуновениями, которые, казалось, проникали под кожу и согревали плоть.
— Хочешь? — спросил он, и его голос стал более низким и сиплым, чем раньше. — Ты тоже хочешь поцеловать меня?
Я кивнула и закрыла глаза, как делали девушки в кинофильмах. Его губы легко прикоснулись к моим, словно опустившаяся бабочка, но когда они оказались там, то прижались сильнее. Он втянул мои губы в рот и пососал их, а потом раздвинул кончиком языка. Его язык ворочался у меня во рту, словно гусеница, выискивая самые темные и влажные уголки. Его зубы столкнулись с моими и так резко лязгнули, что я подумала, у нас обоих останутся щербинки, как у Дел. Наверное, так она и повредила свой зуб, когда целовалась.
Поцелуи были похожи на крушение поезда: такая же неудержимая сила и ощущение неминуемой опасности. Пока мы целовались, я вспомнила звук одиночного выстрела. У меня шумело в голове. Зубы ныли, и мне казалось, что я чувствую вкус крови.
Мы целовались до тех пор, пока наши губы не распухли, а во рту не пересохло. Пока я не забыла о страшных секретах, которые мог хранить Ник. Я научилась пользоваться своим языком так же, как он пользовался своим. Он держал меня за плечи с такой силой, что на следующее утро остались синяки. Его дыхание стало таким тяжелым и учащенным, что я подумала: «Сейчас он посинеет и вырубится».
— Погоди, — промямлила я или попыталась промямлить, поскольку он по-прежнему продолжал прижиматься к моим губам. Это могло продолжаться до бесконечности. Это бы продолжалось… но голос Дел все разрушил.
— ПРЕДАТЕЛИ! — завопила она. Ее голос наполнил хижину. Он обладал собственной силой, более мощной, чем крушение поезда или наши поцелуи, более оглушительной, чем треск пистолетного выстрела ее отца. Мы отпрянули друг от друга и посмотрели вниз с чердака как раз в тот момент, когда Дел выскочила в открытый дверной проем. Я повернулась к Нику, но было уже ясно, что с поцелуями покончено. То, что я увидела в его глазах, не было похоже на любовь, похоть или даже чувство вины. Только страх, чистый страх.
Мы спустились по лестнице вслед за Дел, но ее и след простыл. Ник сказал, чтобы я шла домой. Он добавил, что найдет Дел в их тайном месте и постарается все исправить. Ей понадобится некоторое время, чтобы остыть, но он обещал, что с утра она будет в полном порядке. Я достала из кармана ожерелье, которое принесла для нее.
— Отдай это ей, — сказала я Нику. — И скажи ей, что я все равно остаюсь ее заместителем.
Ник кивнул и пошел вниз по склону холма вслед за своей сестрой.
На следующее утро Дел на меня даже не смотрела. Она не отрывала взгляд от земли на автобусной остановке, и я поняла, что Ник не сдержал обещание и ничего не исправил. И хотя мне больше всего хотелось встать на колени и попросить прощения, я боялась это сделать. Боялась, что она будет и дальше унижать меня и мне станет еще хуже, чем теперь.
Я хотела спросить, получила ли она ожерелье от Ника, пошутить насчет «Унылого Мышонка» или сказать, что я на самом деле всегда была ее заместителем, Пустынной Розой. Ее лучшей подругой на все времена.
Но единственной темой для разговора, которую я смогла найти, была обезумевшая свинья.
— Я слышала, твой папа вчера убил свинью, — выдавила я.
По крайней мере, это привлекло ее внимание. Дел подняла голову, и я увидела, что ее левый глаз был черно-синим, распухшим и почти закрытым. Она смотрела на меня с такой лютой ненавистью, что я была рада услышать подъезжающий автобус и увидеть тормозные огни, когда Рон остановился и открыл двери.
Всю свою жизнь я хотела вернуться в прошлое и по-другому прожить два момента своей личной истории. Я не жажду совершить путешествие во времени и изменить судьбу, которая заставила меня бросить медицинскую школу и выйти замуж, а потом отказаться от единственного ребенка, которого зачали мы с Джейми. Нет, как бы странно это ни прозвучало, оба момента, которые мне хотелось бы пережить заново, произошли 16 июня 1971 года, когда мне было десять лет.
Первый из них случился утром на автобусной остановке. Я бы опустилась на колени и попросила прощения у Дел. Я бы пообещала сделать все, что она скажет, все, чего она захочет. Я бы захотела узнать, кто поставил ей ужасный синяк под глазом, чтобы обрушить возмездие на этих людей, на любого, кто посмел ее тронуть.
Во-вторых, мне хотелось бы отменить то, что случилось позже в тот же день. Даже сейчас я в глубине души убеждена в том, что это было моим худшим поступком. Да, я бросила свою мать; да, я избавилась от ребенка, которого на самом деле хотела иметь; да, я тысячу раз была жестоким и злобным человеком. Но этот случай вновь и вновь напоминает о себе в моих бесконечных дурных снах и лишает меня покоя; я снова и снова проигрываю сцену в своем воображении и представляю, что все закончилось по-другому, но понимаю, что уже слишком поздно.
Я до сих пор помню последний образ Дел, в страхе убегающей от меня. Долгие годы он преследует меня, как призрак. Мне следовало бы понимать, что она этого так не оставит.
Глава 10
15 ноября 2002 года
