Когда Голланд начал примериваться, как лучше снять портрет, в его дверь постучали. Он вздрогнул и замер на месте. До этого момента Чарльз даже не осознавал, в каком нервозном состоянии он находился. А стук был странным — один удар. Словно кто-то просил разрешения войти, но не желал привлекать внимание других обитателей дома.
— Войдите, — сказал Чарльз, припомнив, что не запер дверь. — Прошу вас, входите.
Ответа не последовало, однако через несколько мгновений раздался еще один тихий удар. Голланд вновь прокричал: "Войдите!", но, очевидно, кто-то ожидал, что дверь ему откроет хозяин комнаты. Во всяком случае, странный гость не спешил входить в покои Чарльза. Последовал третий удар. Голланд в этот момент подкрался на цыпочках к дверному проему, и как только раздался таинственный стук, он раскрыл дверь настежь.
Снаружи никого не было! Чарльз выбежал в коридор и огляделся по сторонам. В окна светила луна,
коридор просматривался до самого конца. Но он никого не увидел. Хотя Чарльз понимал, что искать кого-то в коридоре было абсолютно бессмысленно, поскольку он открыл дверь почти одновременно с ударом.
— Странно, — прошептал Голланд, возвращаясь в комнату. — Вряд ли это была игра моего воображения. Кто-то определенно просил разрешения войти.
Он медленно осмотрел свою спальную и закрыл массивную дверь.
— Но если я останусь в этой комнате и буду подвергаться таким шуткам, то не смогу как следует выспаться. А отсутствие покоя истощит меня.
Эта неприятная мысль расстроила его. Чем больше Чарльз думал о том, что ему придется уйти из спальной, которую он сам попросил для себя, тем больше его разбирала досада. Кто-то определенно испытывал его терпение и пытался изгнать непрошеного гостя из этой комнаты.
— Они принимают меня за труса, — прошептал Чарльз Голланд, — и считают, что я не посмею здесь спать. Они не могут сказать мне это вслух, но хотят показать, что я лишь притворяюсь смелым и отважным, а на самом деле не обладаю храбростью.
Подобные размышления пробудили в нем юношескую гордость и упрямое желание остаться здесь при любых обстоятельствах. С заметным румянцем на щеках, он громко произнес:
— Я останусь в этой комнате, несмотря ни на что! И любые ужасы, реальные или бестелесные, не изгонят меня отсюда! Мне хватит для этого смелости, и я храбро встречу любое испытание!
В тот же миг раздался стук в дверь. Чарльз с раздражением повернулся на каблуках и прислушался. Через минуту последовал еще один удар, и юноша, бесшумно сделав несколько шагов, положил ладонь на дверную ручку. Он был готов выйти из комнаты в любое мгновение.
Ждать пришлось недолго. Через полминуты стук снова повторился, и Чарльз распахнул дверь настежь. Он никого не увидел, но услышал странный звук — звук, который можно было бы с натяжкой назвать стоном или жалобным вздохом, поскольку в каждом из них присутствует боль и печаль. Юноша не понял, откуда исходил этот звук, и потому без колебаний спросил:
— Кто здесь? Ответьте мне! Кто здесь?
Сначала он услышал только эхо своих слов, но затем открылась чья-то дверь, и знакомый голос прокричал:
— Кто там? Кто там говорит?
— Генри? — с надеждой спросил Чарльз.
— Да, это я.
— Простите, что потревожил вас.
— Похоже, вы сами встревожены, иначе бы не кричали в коридоре. Я сейчас оденусь и подойду.
Прежде чем Чарльз успел ответить, что приходить к нему необязательно, Генри закрыл свою дверь. Голланду было стыдно принимать чью-либо помощь из-за пустякового инцидента, который просто помешал его отдыху. Однако он не стал ходить в комнату Генри и отговаривать друга, хотя эта ситуация еще больше усилила его раздражение. Чарльз вернулся в свои покои и начал ждать молодого Баннерворта.
Он оставил дверь открытой, поэтому Генри без стука вошел в комнату и тут же спросил:
— Что случилось, Чарльз?
— Небольшой пустяк, из-за которого я, к своему стыду, потревожил ваш сон.
— Не корите себя. Я не спал.
— А вы не слышали, как я открывал дверь в первый раз?
— Слышал. Но я тогда не мог понять, чья дверь открылась. И только потом меня встревожил ваш голос в коридоре.
— Я открывал дверь дважды, потому что кто-то стучал в нее, будто просил разрешения войти. Но когда я выходил в коридор, то, увы, никого не видел.
— Вот так новость!
— Я говорю вам правду.
— Вы меня удивили.
— Мне очень жаль, что я потревожил вас по такому нелепому поводу. Поверьте, окликая неизвестного гостя, я не хотел, чтобы вы вставали с постели.
— Не сожалейте об этом, — ответил Генри. — Вы имеете полное право поднимать тревогу в подобных случаях.
— Стук показался мне странным, но он мог быть вызван случайной причиной. Нам лишь надо найти ему какое-то логическое объяснение.
— После того, что случилось, мы должны особенно внимательно относиться к любым необычным видениям и звукам. Возможно, этот странный стук как-то связан с тем страшным существом, которого мы видели.
— Вы правы.
— Проклятье! Этот странный портрет как будто смеется над нами!
— Кстати, — заметил Чарльз, — я недавно осматривал его. И знаете, панель с картиной недавно снимали со стены.
— Снимали?!
— Да. Насколько я могу судить, ее вынули из пазов, чтобы добраться до основной стены.
— Вы так считаете?
— Если вы прикоснетесь к портрету, то почувствуете слабину, а при близком осмотре увидите, что куски замазки, скреплявшие пазы, местами отвалились. На мой взгляд, это могло произойти только при удалении панели со стены.
— Вы, должно быть, ошибаетесь.
— Я, конечно, не берусь говорить наверняка, однако вы можете убедиться в этом сами, — ответил Чарльз.
— Но в нашем доме никто не стал бы снимать портрет без моего разрешения.
— Мне нечего вам сказать. Послушайте, Генри… Не могли бы вы разрешить мне заглянуть за эту панель? Или лучше давайте сделаем это вместе. Мне очень хочется узнать, что находится за ней.
— Если вы так просите, то я вам помогу. Мы хотели убрать картину из этой комнаты, но когда Флору перенесли в другую спальную, снимать портрет показалось мне бессмысленным. Подождите несколько минут, и я постараюсь найти что-нибудь пригодное для извлечения панели.
Генри вышел из комнаты и отправился на поиски необходимых приспособлений, а Чарльз, пока его не было, вернулся к осмотру картины. Он не мог найти себе места от любопытства и едва дождался Генри, который минут через десять принес не совсем удобные для их цели инструменты. Впрочем, правду говорят, что было бы желание, а способ найдется. Несмотря на отсутствие нужных приспособлений, юноши довольно быстро удалили замазку из пазов, а затем, постукивая по одной стороне молотком и поддевая ножом противоположный край, выбрали панель с ее места.
