- Извини, малыш, но дамы обожают бьющиеся сердца и разгоряченные бедра. - Она посмотрела на сумку, в которой лежала рукопись «Призрачной Девы из Роанока», скрепленная шестью или восемью обычными резинками, одна всегда лопалась, после чего мама выдавала некоторые из ее лучших ругательств. Большинством из них я пользуюсь до сих пор. - Теперь мне кажется, что я не хочу ничего делать, кроме как выпить бокал вина. Может быть, целую бутылку. Мона Беркетт была настоящей занозой в заднице, возможно, ему даже будет лучше без нее, но сейчас он опустошен. Я молю Бога, чтобы у него были родственники, потому что мне не нравится идея быть Утешителем.
- Она тоже его любила, - сказал я.
Мама странно на меня посмотрела.
- Да? Ты так думаешь?
- Я это знаю. Она сказала что-то гадкое о моей индейке, но потом заплакала и поцеловала его в щеку.
- Тебе это показалось, Джеймс, - сказала она без особого энтузиазма. К тому времени она уже знала, что это не так, но взрослым трудно в это поверить, и я скажу вам почему. Когда в детстве они узнают, что Санта-Клаус - фальшивка, Златовласка - ненастоящая девочка, а Пасхальный Кролик - чушь собачья - всего три примера, я мог бы привести и больше, - у них возникает комплекс, и они перестают верить всему, чего не могут увидеть собственными глазами.
- Нет, не показалось. Она сказала, что я никогда не стану Рембрандтом. - Кто это?
- Художник, - ответила она и снова сдула челку. Я не знаю, почему она просто не подстрижет её или не уложит волосы как-то по-другому. Она могла это сделать, потому что и так была очень хорошенькой.
- Когда мы пойдем на ужин, не смей ничего говорить мистеру Беркетту о том, что, по-твоему, ты видел.
- Не буду, - сказал я, - но она была права. Моя индейка - отстой.
Мне было стыдно. Наверное, это было заметно, потому что она протянула руки.
- Иди сюда, малыш.
Я подошел и обнял ее.
- Твоя индейка просто прекрасна. Это самая красивая индейка, которую я когда-либо видела. Я поставлю рисунок на холодильник, и он останется там навсегда.
Я обнял ее так крепко, как только мог, и уткнулся лицом в плечо, чтобы почувствовать запах ее духов.
- Я люблю тебя, мама.
- Я тоже, и в тысячу раз больше, Джейми. А теперь иди, поиграй или посмотри телевизор. Мне нужно сделать несколько звонков, а потом я закажу еду из китайского ресторанчика.
- Ладно. - Я было направился в свою комнату, но остановился. - Она положила свои кольца на верхнюю полку шкафа в прихожей, за какими-то альбомами.
Мама уставилась на меня с открытым ртом.
- Зачем ей это делать?
- Я спросил ее, и она ответила, что не знает. Она сказала, что к тому времени ее мысли уже утонули в крови.
- О Боже, - прошептала мама и прижала руку к шее.
- Ты должна придумать, как сказать, когда мы придем к нему на ужин с китайской едой. Тогда он перестанет беспокоиться хотя бы об этом. Могу я заказать «Генерала Цо»[10]?
- Да, - сказала она. - А на гарнир коричневый рис, не белый.
- Хорошо, хорошо, - сказал я и пошел играть со своим «Лего». Я собирал робота.
3
Квартира Беркеттов была меньше нашей, но очень уютная. После ужина, когда мы ели печенье с предсказаниями (мое говорило: «Перо в руке лучше, чем птица в небе», что вообще не имеет смысла), мама спросила:
- Ты проверил шкафы, Марти? Я имею в виду, в поиске колец?
- Зачем ей было прятать кольца в шкаф? - Вполне разумный вопрос.
- Ну, если у нее случился инсульт, она могла уже ничего не соображать.
Мы ели за маленьким круглым столиком в кухонном уголке. Миссис Беркетт сидела на одном из табуретов у стойки и энергично закивала, когда мама это произнесла.
- Может быть, я проверю, - сказал мистер Беркетт. Он говорил довольно неопределенно. - Сейчас я слишком устал и расстроен.
- Ты тщательно проверь шкаф в спальне, - сказала мама. - Я сейчас же проверю тот, что в коридоре. Небольшая растяжка пойдет мне на пользу после всей этой кисло-сладкой свинины.
Миссис Беркетт сказала:
- Неужели она сама все это придумала? Я и не знала, что она такая умная, - ее уже было трудно расслышать. Через некоторое время я уже не мог ее слышать, только видел, как шевелятся ее губы, как будто она находилась за толстым стеклом. Очень скоро она уйдет.
- Моя мама очень умная, - ответил я.
- А я и не говорил, что нет, - сказал мистер Беркетт, - но если она найдет эти кольца в шкафу в прихожей, я съем свою шляпу.
В этот момент мама крикнула: «Бинго!» - и вошла с кольцами в протянутой руке. Помолвочное кольцо было довольно обычным, но обручальное кольцо было размером с глазное яблоко. Настоящий бенгальский огонь.
- О боже! - воскликнул мистер Беркетт. - Как так, во имя Всего Святого?
- Я помолилась Святому Антонию, - сказала мама, но бросила быстрый взгляд в мою сторону. И улыбнулась. - Тони, Тони, приди на помощь! Кое-что потеряно, и нужно найти! И, как видишь, это сработало.
Я подумал, не спросить ли мистера Беркетта, не хочет ли он посыпать шляпу солью и перцем, но не стал. Это было неподходящее время для шуток, и, кроме того, как всегда говорит моя мама - никто не любит умников.
4
Похороны состоялись через три дня. Это были мои первые похороны, было интересно, но вряд ли об этом действии можно сказать «прикольно». По крайней мере, моей матери не пришлось быть Утешителем, - у мистера Беркетта были сестра и брат, принявшие на себя эту миссию. Они были старыми, но не такими старыми, как он. Мистер Беркетт проплакал всю службу, а сестра, раз за разом, вкладывала ему в руку бумажные салфетки. Ее сумочка, казалось, была наполнена ими. Я был бы удивлен, если бы у нее там нашлось место для чего-то еще.
В тот вечер мы с мамой ели пиццу из «Домино». У нее в руках был бокал с вином, а у меня - «Кул-Эйд»[11] в качестве особого угощения за то, что я хорошо держался на похоронах. Когда остался последний кусок пиццы, она спросила меня, присутствовала ли на церемонии прощания сама миссис Беркетт.
- Ага. Она сидела на ступеньках, ведущих к тому месту, где произносили речи священник и ее друзья.
- Кафедра. Ты мог... - Она взяла последний кусок, посмотрела на него, потом положила и посмотрела на меня. - Ты мог видеть сквозь неё?
- Ты имеешь в виду, как через киношный призрак?
- Да. Полагаю, именно это я и имею в виду.
- Не-а. Она была там, все в той же в ночной рубашке. Я был удивлен, увидев ее, потому что она умерла три дня назад. Обычно это не длится так долго.
- Они просто исчезают? - Как будто она пыталась разобраться в своих мыслях. Я могу точно сказать, что ей не нравилось об этом говорить, но я был рад, что она затронула эту тему. Я испытал облегчение.
- Да.
- Что она делала, Джейми?
- Просто сидела. Раз или два она посмотрела на свой гроб, но в основном смотрела на него.
- На мистера Беркетта, на Марти?
- Да. Она что-то сказала, но я не расслышал. Вскоре после того, как они умирают, их голоса начинают затихать, как будто кто-то приглушает музыку в автомобильном радио. Через некоторое время их вообще не слышно.
- А потом они исчезают.
- Да, - сказал я. В горле у меня стоял комок, и я выпил остатки «Кул-Эйда», чтобы от него избавиться. - Уходят.
- Помоги мне прибраться, - попросила она. - После чего мы можем посмотреть серию «Торчвуда»[12], если захочешь.
- Да, было бы круто! - На мой взгляд, «Торчвуд» крутым не был, но оставаться на ногах через час после моего обычного времени отхода ко сну - вот это было круто.
- Прекрасно. До тех пор, пока ты понимаешь, что мы не собираемся это практиковать. Но сначала мне нужно кое-что тебе сказать, и это очень серьезно, поэтому я хочу, чтобы ты внимательно все выслушал. Самым пристальным образом.
- Ладно.
Она опустилась на одно колено, так что наши лица оказались более или менее на одном уровне, и взяла меня за плечи, мягко, но твердо.
