пахло гнилыми орехами. Я думаю, он приходил.
Несмотря на то, что я находился за много километров, в переполненном и хорошо освещенном офисе, от этой новости у меня по коже побежали мурашки.
— Ты хочешь, чтобы я приехал? — спросил я с тревогой. — Я мог бы, наверное, взять немного личного времени...
— Нет, нет, все в порядке, — ее голос был едва выше шепота. — Я просто соберу наши вещи и уйду. С меня хватит этого дерьма.
— Мы заплатили до конца недели...
— Я готова это пережить. — Мне показалось, что в ее голосе прозвучало облегчение. — Я найду для нас мотель или что-нибудь в этом роде на ночь. Недорогой. А дальше мы сами разберемся.
— Хорошо, — сказал я ей. — Давай так и сделаем.
— Я позвоню тебе, когда найду место, и сообщу, где оно находится. А сейчас я собираюсь улизнуть отсюда так быстро, как только смогу.
— Люблю тебя, — сказал я.
— Я тоже тебя люблю.
Мотель, который она нашла, был не очень хорош, но и не ужасен. Он находился на другом конце города, но в данной ситуации это было неплохо. Это временный вариант, пока мы не найдем место получше, а если Мелисса действительно получила работу ассистента, то это должно было произойти в ближайшее время.
В тот вечер мы отметили это событие походом в настоящий ресторан, а не в фастфуд. Это был не элитный ресторан, просто китайский ресторан в торговом центре, но цены были приемлемыми, еда пахла вкусно, а тот факт, что в зале было много народу и в основном лица азиатской национальности, заставлял нас думать, что здесь, вероятно, очень вкусно.
Мелисса улыбнулась мне, когда мы вошли.
— Все, что угодно, кроме курицы с грецкими орехами, — язвительно сказала она.
Это была прекрасная ночь. Еда была замечательной, а в мотеле кровать была удобной, а кабельное телевидение не только имело больше каналов, чем спутниковое в пансионате, но и сам плоский экран был новее и лучше. Мы занимались любовью и спали как младенцы.
Утром мы завтракали в ресторане Denny's через дорогу, когда Мелиссе позвонили на мобильный. Она получила должность исполнительного помощника, и в фирме хотели знать, сможет ли она приступить к работе сегодня утром.
— Я буду к восьми, — пообещала она.
Она улыбнулась мне.
— Мы уже выезжаем.
Был уже почти полдень, когда секретарь офиса просигналила, что мне звонят по внешнему телефону. Мелисса, видимо, рано ушла на обед, и мне не терпелось узнать, как прошел ее первый день.
— Четвертая линия, — сказала секретарь.
— Спасибо, — сказал я ей и нажал на мигающую лампочку на своей консоли селектора.
На секунду раздался звук рандомной музыки для фона, щелчок — и затем деревянный звук грецких орехов, скрежетавших друг о друга в злобном ритме стаккато.
Я сразу же бросил трубку, оттолкнув телефон. Сердце бешено колотилось, и первой иррациональной мыслью в моей голове была: он нашел нас! Телефон снова зажужжал, я подскочил, чуть не вскрикнув, но вместо этого поднял трубку, и секретарша перевела звонок на другую линию, уже от Мелиссы. Я подумал, стоит ли рассказывать ей о случившемся, но решил не делать этого. Незачем волновать и напрягать ее в первый день на новой работе.
По ее словам, дела шли хорошо, и один из ассистентов пригласил ее на обед. Сейчас у нее нет времени на разговоры, но вечером она расскажет мне обо всех подробностях.
Когда я положил трубку, у меня дрожали руки, и я вспотел. Я почувствовал, что мои щеки покраснели. Я направился в туалет для сотрудников, чтобы побрызгать на лицо водой и успокоиться. Когда я вошел в уборную, то увидел, что одна из шести дверей кабинки открыта, а перед ней на белом кафельном полу лежит что-то круглое и коричневое. Я скривился от отвращения. Кто-то...? Потом я понял, что это было.
Грецкий орех!
Охваченный паникой, я сбежал и сразу же спустился по лестнице в туалет на первом этаже, с благодарностью увидев, что одна из кабинок занята, и другой мужчина пользуется одним из писсуаров. Сразу же направившись к ближайшей раковине, я включил холодную воду и остудил ею разгоряченное лицо, похлопывая мокрыми пальцами по щекам.
Я уставился на себя в зеркало.
Неужели мистер Хьюникатт выследил меня? Он мог так разозлиться только потому, что Мелисса спросила, как часто он ужинает с другими постояльцами миссис Роджерс?
Я быстро отбросил эту мысль, не зная, что хуже — приписывать сложные эмоции кучке испорченных грецких орехов или действительно думать об этой штуке как о "мистере Хьюникатте".
После инцидента в туалете я не мог не рассказать Мелиссе о случившемся, но решил подождать и ввести ее в курс дела вечером, позволив ей насладиться хотя бы одним днем невинности и беззаботной радости. Несмотря на то что я должен был работать над проектом, остаток дня я провел, тайком подыскивая работу в других штатах и рассылая свои резюме.
В тот вечер, после того как я признался, что видел грецкий орех в туалете, Мелисса тоже начала искать другую работу.
Это заняло больше времени, чем нам хотелось бы, но в конце концов мы оба нашли работу в Сан-Диего, вдали от пансиона и мистера Хьюникатта. За это время не произошло никаких инцидентов, и хотя мы были благодарны за это, никто из нас ни на минуту не сомневался, что мы в опасности. В глубине души мы всегда знали, что мистер Хьюникатт преследует нас, и что мы можем столкнуться с ним в любое время и в любом месте.
Кем он был?
Это был вопрос, на который не было ответа. Нам показалось, что миссис Роджерс может знать, поскольку она, как оказалось, способна и понять его, и заставить его понять ее, но в наших мыслях она превратилась в фигуру почти такую же грозную, как мистер Хьюникатт, и мы не собирались связываться с хозяйкой дома.
Поэтому мы постоянно находились в напряжении, ожидая в любой момент... чего? Что на нас нападут? Ранят? Убьют в темном переулке? Что на самом деле может сделать с нами кучка грецких орехов?
Мы не знали, и не хотели узнавать.
Давление психологическое и физическое ослабло, когда мы переехали в Сан-Диего. Это был новый город в новом штате, и под солнечным небом Южной Калифорнии мрак, рожденный в пансионе в Альбукерке, казался очень далеким. Обе наши работы оплачивались
