Пораженная такой речью, которую, я и осмыслить сразу не смогла, потому что слова звучали как в наркозе, как в тумане, я решила спросить все по полной программе. А по программе, мне хотелось увидеться с тем, кого я потеряла пять лет назад. Мы поссорились. Но душа не могла успокоиться. Даже пять лет не изменили моих желаний. Я хотела только его.
– Дам я тебе один заговор и травку. Травку пей, а заговор читай по семь раз после десяти. А его ты года через два увидишь. Не специально, а случайно, на дороге, среди людей и домов….Сделаешь все, как я говорю, помиритесь. Он тебя и до сих пор любит, но ведь он женат. Да еще деньги….
Бабулька пошарила где– то в старом буфете, насыпала в смятый кусочек газеты какой– то порошок из сухих растений. И дала листок из школьной тетради.
– Я вот хочу тебя спросить, казала бабушка, вкрадчиво и вопросительно взглянув мне в глаза. Я вижу, у тебя самой способности есть. Ты сама не хуже меня можешь видеть. Хочешь, я тебе свой дар передам. Мне уж скоро помирать…
– А у вас нет детей? – спросила я.
– Да пьет она, Нинка моя. Хорошая девка, но спилась совсем. Что она поймет? Тут нужно трезвый ум, да выдержку. Не каждый может это принять. Я бы тебе передала. Хочешь? – спросила она меня с надеждой.
Разговор принимал совсем странный оттенок. Мне было стыдно признаться, что я верю во всю эту чепуху, и любопытство лезло наверх. Я слышала, что колдуньи перед смертью передают свое мастерство, а если не передадут, то не могут умереть, так и мучатся, пока совсем тело уже жить не может. И уходят видно с грузом, который туда брать нельзя.
– Хочешь? – снова спросила меня бабулька.
– Хочу, – неопределенно сказала я…
– Вот хорошо бы! Вот уж я бы успокоилась. Только это немного страшно будет. Ты должна будешь жить у меня неделю. Не выходя из моего дома. Каждый день семь дней я буду по частичке передавать тебе тайну. Она простая на словах то, ты сразу поймешь, вот только испытание будет. Как только я начну с тобой работать, Он явится. И ты можешь его испугаться. Он испытывать тебя будет.
– Неделю?!
Тут я совсем стряхнула. Запереться в незнакомой квартире на неделю. Но я не могу. У меня дети, работа, мама. Нет, я не смогу. Я уже этого заточения испугаюсь. А вдруг меня здесь убьют! Мои мысли в голове судорожно проматывали все варианты этого странного предложения.
– Не бойся, зачем мне лихо творить, – продолжала бабушка, как будто уловив все мои мысли. Я же тебе сказала, у тебя лицо Богородицы. На тебя кто руку поднимет, тому хуже будет. И твоим недругам тоже. А если ты попросишь, или сгоряча им чего пожелаешь, то так и будет. Самое страшное это если ты от человека откажешься. Душой. Вот тогда человеку этому не жить. Люди глупые не знают, что их жизнь зависит не только от них, или от случая. Жизнь человека и от мысли злой зависит, и от той паутинки вокруг них, которая их хранит. А ведь ее порвать можно, и тогда все!
Подумай, и приходи. Мне уж пора помирать. Хватит с меня, я устала.
– Хорошо бабушка, – успокоила я ее, не думая, конечно, заниматься таким экспериментом.
Бабулька, как– то недоверчиво, на меня посмотрела. И когда я хотела выйти уже к Ирке, она попросила: «А у тебя нет ручки, а то мне написать то нечем, моя, куда– то запропастилась.
Я покопалась в сумке и дала бабушке шариковую авторучку. И рубль.
– Бабуль, купите себе что-нибудь к чаю.
Бабулька была довольна, когда закрывала за нами дверь. Она многозначительно посмотрела на меня, как будто знала чего-то, о чем я не догадалась.
* * *
Ирка исполнила все, как было положено. Она, не боясь, заваривала травку и пила ее. Читала заговор, и когда ее Игорек и позвонил и пришел, подлила в чай ему той же заварки.
На время ее жизнь расцвела присутствием приговоренного мужчины. А потом Игорек, стал приходить пьяным, да приводить с собой друзей, и Ирке это уже не нравилось.
– Люсь, колдовство кончается! – позвонила она мне. Я хочу снова к бабульке ехать.
– Ир, я не поеду. Мне неудобно. Она мне кое-что предлагала, а я отказалась.
– Ну и ладно! Я одна съезжу. Подумаешь полчаса и там.
* * *
Вечером Ирка позвонила, и я узнала о том, что бабулька умерла…
– Умерла, когда!? – задала я ей вопрос, который всегда следует за этими сообщениями.
– Да какая– то пьяная женщина вышла ко мне, в дверь не пустила. Говорит, месяц назад. Я бы и сама не пошла. Неопрятная такая, пьяная… Бабульку жалко. Кто же теперь мне поможет?
– Ладно, Ир, чего ни будь, придумаем. Другого нагадаем. Потом, не сегодня. Сегодня мне не хотелось напрягать свои мозги.
– Месяц назад. Получается после нас. После нас она и умерла. И передать не успела. Или передала? Может дочке все же? Думала я, и ушки бабушки всплывали у меня перед глазами.
3Зайдя в магазин, после работы, я спешила домой с полными сумками еды. Завтра у меня день рождения, по плану нужно было еще и завтра сходить в магазин с утра, подкупить еще некоторые мелочи. Но это уж завтра, сегодня у меня уже не было сил, и руки вытянулись. Подходя к двери подъезда, я боковым зрением увидела какой– то отблеск. Я повернула голову, одновременно дергая ручку двери, и на минуту остановилась. Чуть в стороне от двери, на границе стены и пространства под балконом стояла чеканка.
– Во! – удивилась я. И никто не берет. И какая необычная. Я особенно не вдавалась в смысл изображенного, я, просто не долго думая, подхватила под мышку еще и чеканку, и проскочила, наконец– то, в дверь. Сбросив с себя груз, я с облегчением подтянула вытянутые руки, разделась, попила чаю, и уже хотела броситься на диван, немного полежать и посмотреть сериал, как вспомнила, что сумки я еще не разобрала. И вернувшись к ним в коридор, я вдруг снова увидела свою легкую добычу, чеканку. Это было приятно, маленький подарочек ко дню рождения.
– И какая новая совсем. Вся блестит! Я посмотрела сзади. И сзади, все было чистенькое. Чеканка была словно сейчас выпущенная из рук аккуратного мастера.
– Почему выбросили? Не понятно?
Я повернула ее снова к себе лицом и увидела, что на ней изображен дьявол. Лицо в три четверти оборота, удлиненный подбородок, большой улыбающийся рот.
– Как точно уловлено выражение глаз, лица. Это была не просто не умелая копия, штамповка серией. Это была рука чуткого и тонкого художника. Но тогда почему портрет стоял у мусорной кучи?
Я радовалась такому необычному приобретению, и повесила его над пианино в обществе с другими семейными портретами.
– Люсенька, зачем он тебе, – сказала мама, увидев того, кто был там изображен. Выброси!
– Ты что, это, наверное, дорого стоит, а потом интересно. Не выброшу, – не согласилась я. Чеканка в то время была модная, и очень красиво висела над пианино.
